Людмила Феррис - Большие девочки тоже делают глупости

— Вы представляете, — веселилась парикмахерша, — она ничего не нашла лучше, как нанять детективов! Они следят за ее мужем и ежедневно предоставляют ей отчет! Разве этим можно удержать мужчину?

— А чем можно? — поинтересовалась Соня.

Парикмахерша закатила глаза. Она была не замужем, но имела свое представление о том, что надо, а что нет.

— Ну, не знаю, есть много способов. Следить за мужем — последнее дело.

«А болтать об этом — преступление», — подумала Соня. Она всегда была на стороне обманутой жены, потому что знала, как тяжело терпеть ложь. Но виду, что у нее какие-то трудности, Софья Бельстон никогда не подавала. Она умела делать выводы, по крайней мере, быстро сменила парикмахершу. Городские парикмахерские были тем местом, где слухи и сплетни муссировались очень активно, потому что клиентки делились новостями о своих знакомых, а мастера переносили новости от одной причесываемой дамы к другой, как пчелы пыльцу с цветов.

Особенно она психовала, когда думала о Марке и Фриде. Софья слишком хорошо знала свою сестру и понимала, что той нравится Марк. Фриде всегда нравилось то, что нравилось Соне: музыка, песни, мальчики, мужчины. Но Марк теперь был ее законным мужем, и делиться с сестрой она не собиралась. На провокации Фриды Соня давно привыкла не реагировать, она только улыбалась и всем своим видом демонстрировала, что у них с Марком все хорошо, чем приводила Фриду в бешенство. Соня боялась, что о стычках сестер может узнать папа, тогда Марку не поздоровится. Когда речь шла о дочерях, папа Гранц был крут.

В больнице к Марку ее не пустили — она увидела через стекло больничной палаты знакомую до боли руку и множество трубочек, капельниц, приборов, которые мерцали и попискивали, поддерживая жизнь ее супруга. На прикроватном мониторе быстро менялись диаграммы.

— У тебя все будет хорошо, Марк! Мы с дочерью Евой очень любим тебя и ждем дома!

— Вы идите домой, — сказала медсестра. — С врачом вы виделись. Смысла сидеть здесь нет. Набирайтесь сил, они вам пригодятся. Ваш муж должен скоро прийти в себя, и потом его переведут в обычную палату. Отдыхайте.

Но отдохнуть дома не пришлось. Отец пришел к ней почти сразу.

— Ну, рассказывай, что натворил твой благоверный.

— Папа, не начинай! Кто-то напал на Марка, ударил по голове, он сейчас без сознания в реанимации.

— Это я все уже знаю. Следователи у тебя были?

— Нет, пока никто не звонил. Да и что я знаю? Ничего. Я не была на этом фестивале прессы, где он председательствовал.

— Журналисты — это плохо. Разнесут информацию по всей России, а у нас встреча с инвесторами на подходе. Деньги, сама знаешь, что любят, — когда о них молчат. А писаки сейчас версию за версией начнут излагать. Пресс-служба держать удар не научена.

— Какой удар, я ничего не понимаю, при чем тут пресс-служба?

— Удар по репутации, глупенькая. Этот скандал с твоим мужем и есть удар по репутации нашей авиакомпании. Ему надо противостоять. А если еще обнаружится, что твой муж участвует в каких-то разборках с дамочками, то наша империя может оказаться на коленях.

Адольф Гранц не стал рассказывать Соне об утреннем взрыве машины любовницы ее благоверного. Она думает, что их старый отец ничего не видит и не понимает. А у него большие связи и приличные деньги, а это значит, что он в курсе всех событий. Заблуждается дочка, старость — это тоскливая пора, когда надо почивать на лаврах и ожидать холодного безмолвия вечности. Ее отец — не старый, он опытный, а это значит, что он может принимать эффективные решения, не затрачивая при этом прежних душевных сил.

— Я утром поеду в больницу.

— Конечно, Сонечка, ты хорошая жена, я знаю. Если надо, мама и Фрида тебе помогут.

— Папа, — она прижалась лбом к его руке, — я уже давно выросла, и у меня своя семья. Я сейчас хочу побыть одна.

Когда звуки отцовской машины стихли за окном, Соня расплакалась. Ей было жаль Марка и тревожно за него, а еще она понимала, что, кроме родных, ей никто не посочувствует. Подруг у нее не было, вернее, были когда-то в юности, но Фрида их всех отвадила.

Когда Марк поправится, она увезет его отсюда, например, в Италию, где мягкий климат, где море. Если он, конечно, согласится — даже строить планы без его согласия нереально, его сначала надо убедить.

В дверь позвонили, громко и настойчиво.

— Что с Марком? — Лицо Фриды было заплакано.

— На него напали, он без сознания в реанимации, — повторила Соня заученный текст.

— В полицию обращались?

— Не знаю, папа сказал, что следователи работают.

— Ага, посреди белого дня на человека напали, а они только и повторяют: следствие отрабатывает все версии.

— Какие версии, где ты это слышала?

— Ну, ты как только что на свет народилась! В каждых выпусках по телевидению об этом говорят. Покушение на Марка — главная сегодняшняя новость.

— Понятно, почему папа так беспокоится о репутации компании. Сейчас вытряхнут все грязное белье.

— А ты как хотела, сестричка?! Отхватила такого красавца и мечтаешь, чтобы о тебе забыли? Да тебя половина тусовки не любит только потому, что у тебя успешный муж!

— Мне любовь тусовки неинтересна. Ты меня пришла так поддержать, Фрида?! Спасибо.

Фрида хотела ответить что-то резкое, но у нее в сумочке зазвонил телефон, и она нехотя взяла трубку.

— Да, я здесь. Ну, раз приехал, заходи. Это Левка нарисовался — не сотрешь.

Льву Соня искренне обрадовалась. От него всегда исходили спокойствие и уверенность.

— Девчонки, Соня, не переживайте, все будет хорошо. Это я вам как брат пострадавшего говорю, я же чувствую, что с его организмом происходит. У меня сегодня с обеда голову ломило невозможно, а потом, когда про Марка узнал, все сразу встало на свои места. Вот сейчас голова перестала болеть, только слабость, значит, и Марку лучше, скоро придет в себя, очнется.

— Лева, ты скажи ему, что так много работать нельзя. У него же только работа на уме! Надо пожалеть, полюбить себя.

— Ну, скажете тоже! — проворчала Фрида, наливая себе в бокал коньяку. — Это Марк-то себя не любит!

— Фрида, пожалуйста, не пей! У тебя завтра с Машей поход в кукольный театр.

— Не волнуйся, дорогой, театр так театр. Только вот в нашем доме давно отвыкли говорить правду, да и слушать тоже. Не зря на Марка напали, он человек, который притягивает неприятности.

— Фрида, пойдем домой. Сейчас не время и не место обсуждать моего брата. Соне надо отдохнуть.

— А от чего твоя Соня устала?! Марк живет своей жизнью, а она своей. Марк, ах, Марк! — тошно слушать! Плевал он на всех на вас!

— Фрида, мы идем домой.

Соня молчала, любое ее слово, жест могли вызвать непредсказуемую реакцию подвыпившей Фриды. Она не хотела скандала.