Марина Серова - Преступление начинается с вешалки

— Ага, — многозначительно произнес кудрявый, наклонив голову и буквально ощупывая меня любопытным и наглым взглядом. — Ну что ж, прошу.

Он посторонился на лестнице, как бы приглашая меня пройти наверх.

Петрович, продолжая ворчать, занял свое рабочее место, а мы с Азатовым стали подниматься по лестнице. Она оказалась длинной, и, штурмуя ступеньки, я даже успела составить некоторое предварительное мнение об Азатове.

— Ну, как там поживает Владимир Семенович? — спросил он, игриво улыбаясь.

Не нужно было обладать слишком большой проницательностью, чтобы понять, что он уверен в том, что я — новая подружка Бобы. Я не собиралась слишком уж пламенно разубеждать его в этом, но и подтверждать тоже не хотела, поэтому, скромно опустив глаза, сказала:

— Не знаю, мы с ним не очень близко знакомы. На самом деле я…

— Ой-ой-ой, — замотал головой Азатов, видимо, желая дать понять, что уж кого-кого, а его-то мне не провести. — Какие мы скро-омные. Какие мы скры-ытные.

— Но я действительно…

— Да ладно — дело твое. Не хочешь говорить — не нужно. Сейчас познакомишься с девчонками, оформишься и можешь приступать. У нас тут как раз новая постановка в самом разгаре, скоро премьера, работы невпроворот, а Санки сейчас нету, так что в плане рабочей силы недокомплект получается, девчонкам тяжело.

— Санки? — сразу навострила уши я. — Какой Санки?

— Оксаны, что до тебя здесь работала. Ее тоже этот устраивал… Владимир Семенович.

Азатов снова игриво взглянул на меня, но на этот раз как-то сбоку и довольно дву-смысленно.

Наконец мы пришли. Хотя лестница уходила еще на несколько пролетов вверх, наше путешествие закончилось на одной из промежуточных площадок. Азатов открыл дверь, и мы оказались в неожиданно громадном и почти пустом помещении.

Левая стена комнаты была глухая, а справа находились четыре огромных окна, в которых вливалось достаточно света, чтобы помещение не было темным. Под окнами по всему периметру стояли столы со всевозможными, по всей видимости, художественными принадлежностями.

Напротив, довольно далеко от себя я заметила еще две двери, а пол этой большой комнаты был застелен полотном, на котором виднелись весьма загадочные для меня цветовые пятна.

— Вот, это — наш декораторский цех, — сказал Игорь и повел меня в обход лежавшего на полу полотна к одной из располагавшихся на противоположной стене дверей.

— Таня! — вдруг раздалось из-за двери, когда мы приблизились.

От неожиданности я даже вздрогнула, но все быстро объяснилось.

Игорь открыл дверь, и я увидела небольшую комнатку, посреди которой стоял низенький стол, а рядом с ним два огромных кресла. В одном из них сидела Татьяна Чурсинова, очень хорошо мне известная и любимая мною актриса, а перед ней стоял на коленях какой-то молодой человек. Устремившись к ней всем корпусом и не обращая на нас с Азатовым ни малейшего внимания, он продолжал свою взволнованную речь:

— Таня, ты пойми! Мне не нужно ничего! Ничего! Ни славы, ни денег. Ничего! Мне нужно только одно. Чтобы дернул — и оно пошло, — говорил он, изображая, будто дергает за веревку. — Чтобы оно смывалось, Таня! У меня жена, ребенок маленький, а там такая вонь, такое… ты себе даже представить не можешь!

— Танечка у нас профорг, — улыбаясь, комментировал происходящее Игорь. — Общественный деятель. Поэтому актеры со своими бедами всегда идут к ней. И правда, общежитие у нас… действительно… просто из ряда вон.

— Ладно бы еще общежитие, Игорь, — не вставая с колен, обратился к нему молодой человек. — Ладно общежитие. Но если уж вы заселяете людей в дом, то сделайте нормальный туалет! Хоть один на этаж! А то ведь скоро там просто дышать будет невозможно!

— Хорошо, Коленька, я поговорю, — успокаивала Чурсинова и, заметив постороннее лицо, добавила: — Но мы, наверное, мешаем?

— Нет, нет, — сказал Игорь. — Вот, Наташа, подкрепление тебе привел, принимай новую работницу.

За низеньким столом напротив Чурсиновой сидела еще одна женщина, к которой и обращался теперь Игорь. Длинные выкрашенные хной вьющиеся волосы, светло-серые глаза и испачканный краской синий рабочий халат.

— Что ж, добро пожаловать, — сказала она, внимательно и несколько настороженно разглядывая меня.

— Вот, познакомься, — Наталья Викторовна, начальница твоя, — снова обратившись ко мне, продолжал балагурить Игорь. — А это у нас Татьяна. Тоже Татьяна, заметил он, игриво сощурившись уже в сторону Чурсиновой.

— Очень приятно, — улыбнулась та.

Я тоже стояла и глупо улыбалась, не зная, как вести себя в сложившейся ситуации. Главное, что меня смущало, это то, что я не могла ответить себе на вопрос: меня уже приняли на работу или еще нет?

— Ну ладно, вы тут знакомьтесь, а я побежал, — весело сказал Игорь и действительно убежал, оставив меня одну-одинешеньку в таком неопределенном положении.

— Проходите, Татьяна, садитесь, — пригласила меня Наталья Викторовна, поняв, что я в замешательстве. — Вы работали когда-нибудь по этой специальности?

— Вообще-то нет, — ответила я, сразу вспомнив заготовленную историю. — Видите ли, дело в том, что до последнего времени я вообще нигде не работала…

Снова сделав скорбное лицо и добавив жалости в свой грустный взгляд, я начала говорить о том, как мало было у меня забот в то время, когда я жила с мужем, и как много стало их сразу после его смерти.

— Вы не представляете, даже самые элементарные вещи… не знаю, чай заварить, яичницу пожарить, ведь даже этого я не умела. Сейчас самой кажется смешным, а ведь после того как мне пришлось уволить домработницу, я тонны продуктов перепортила, пока научилась готовить.

Я говорила это и одновременно думала: «Ах, хоть денек бы пожить мне с домработницей!»

Женщины смотрели с пониманием и сочувствием.

— Да, тяжело вам пришлось, — сказала Чурсинова. — Но не расстраивайтесь, думаю, Наташа поможет вам встать на ноги. А мне уже пора идти, до свиданья, девочки.

Она удалилась, а вместо нее в маленькой комнатке появилась еще одна женщина. По виду она была моложе Натальи, но гладко зачесанные волосы, большие очки и синий халат ее старили.

— Это Оля, познакомьтесь, — представила Наталья. — Оля, это Татьяна. Она будет работать с нами.

— А-а, — безучастно произнесла Оля и заговорила о делах: — Наталья Викторовна, охры на складе нет, сказали, завтра привезут.

— Ну ничего, тогда займись сегодня аппликациями.

— Хорошо, — ответила Оля и сразу вышла.

— Какая у вас, наверное, интересная работа, — старалась подольститься я. — Вообще театр всегда представлялся мне чем-то сказочным, необычным.

— Ну да, ну да. Так вы говорите, Танечка, что у вас совсем нет никакого опыта подобной работы?