Олег Лукошин - Бандитские повести [СИ]

— Что за человек хоть?

— Нормальный человек. Уважаемый. В общем-то, это он меня подтянул, так что он как бы за главного. Если крутого будет из себя лепить, внимания не обращай. У нас с тобой здесь свой интерес. Бабки срубим и попрощаемся с ним.

Так, что-то мало обнадёживающе звучит. Когда слышу такие предупреждения, надо ждать напряги.

— Киря, ты случаем не националист? — спрашивал Топор, причёсываясь у зеркала.

— А что? — отозвался.

— Я к чему это: ты к азербайджанцам как относишься?

— Твой человек — азербайджанец?

— Да. Это проблема?

Только азера на мою голову не хватало! Хотя какая мне нахер разница?

— Нет, — ответил. — Мне пофигу.

— Вот и отлично!

Я стал одеваться.

— Где тут столовка-то? — спросил.

— Здесь нет столовки, — ответил Топор, — так перекусим. Я захватил кое-что.

За утренней трапезой, состоявшей из батона, палки колбасы и баллона пива Топор вкратце поведал мне детали предстоящего дела. Поедет по трассе человек, объяснял он, вредный человек, гнилой человек. Не человек, а говно. Но как часто бывает в несправедливом подлунном мире у этого говна немеренно бабок. И вот сегодня он, говённый этот человек, нарыв на теле трудового российского народа, повезёт на тачке кучу денег. Прозорливый Топор вместе со своим уважаемым и не менее прозорливым азером, который пас этого нехорошего нувориша вот уже почитай год, узнали маршрут продвижения человека-говна и определили точку на трассе, где просто пиздец как удобно устроить на него облаву. Денег обсиженный мухами и опарышами кусок говна повезёт ориентировочно (в этом месте Топор задумался) тысяч триста (это типа по сто на троих, типа по-честному, снимаю с ушей лапшу), поэтому просто грех не экспроприировать данную сумму на нужды простых и не избалованных земными радостями ребят.

— В однёху что ли бабки повезёт? — поинтересовался я.

Нет, объяснял прозорливый Топор, повезёт с шофёром. Который может быть вооружён. (Мне это очень не понравилось). Но ведь и мы не из палки струганы! Мы ведь тоже ого-го какие хитрые да ловкие!

— Что, стволы будут?

Ну конечно, ёпэрэсэтэ. Мы лохи что ли без стволов на кабана ходить? Будут стволы, верещал Топор, причём надёжные, незасвеченные. Анвар их уже везёт. Тормознём человека-говно, попросим у него денег — если не захочет отдавать, немного пошмаляем. Так надо, братан, так надо. Мы тоже люди, мы тоже любим. Что мы, счастья не достойны?

— Да уж, — мрачно бормотнул я. — Каждый ублюдок достоин счастья.

Вот, правильно, Киря! Верная сентенция, точный взгляд на жизнь. Эх, братела, как я рад, растрогался Топорёнок, что ты нам встретился, умный такой да красивый! И чего бы только без тебя мы делали, неучи тупорылые. Ты вообще-то особо не волнуйся, стрельбы не будет. Потому что говённый тот человек — редкостное ссыкло, а шофёр его, у которого вроде бы может быть ствол, а вроде бы может и не быть, он ссыкло ещё более редкое. Потому что сладкий мальчик, потому что жизни не знает, да просто потому что он наши рожи увидит и обосрётся. Ну что, убедительно?

— Слов нет, — кивал я. — Успокоил, утешил.

— Вот и ладно, — хлопнул меня по плечу Топор. — Слышу, машина подъезжает. Это не Анвар ли прибыл?

Он выскочил из домика, я продолжал сидеть на кровати. Вот так впёрся ты, Киря, по самые помидоры! Дело-то оказывается с мокрыми разводами! Ай-яй. Не съебаться ли пока не поздно?

За дверью слышался разговор, раздались шаги. Топор в сопровождении гладко выбритого черноволосого мужчины в очках вошёл в комнатёнку. Внешность Анвара меня удивила: он был одет в хорошее зимнее пальто, из-под которого пробивался тёмно-синий галстук в алую крапинку, кепку из дорогого меха, приличную обувь. Лицо Анвара поражало своей интеллигентностью. Самым неожиданным оказалось то, что он вовсе не стал бычиться, а, широко улыбнувшись, радушно приветствовал меня.

— Кирилл, насколько я понимаю, — протянул он руку. — Очень приятно.

Я ответил на рукопожатие.

— За него ручаюсь, — бормотнул Анвару Топор. — Срок вместе топтали. Он за убийство парился.

— Хорошо, хорошо, — поспешно закивал головой азербайджанец, словно ему было не совсем приятно слышать про зону и сроки. — Ну что же, господа, если вы готовы, то прошу на выход. Дело не ждёт.

Машина у Анвара оказалась поприличнее, чем у Топора — «Шкода», хотя и не новая. Он уселся за руль и без дальнейших объяснений тронул. Я полез в «копейку».

Ладно, не надо себя пугать раньше времени. Может, ничего страшного и не будет. Тормознём человека, собъём бабки, поделим. Вот только если мне меньше ста штук достанется, тогда, ребята, я за себя не ручаюсь. Тогда вы меня обидите крепко.

А может, чувак тот вообще по другой дороге поедет…

Я косился на Топора, ожидая каких-то комментариев к происходящему, но тот вёл машину молча и напряжённо. Был бледным, суетливым и на меня старался не глядеть. Ну, хули, кто же знает, в какой момент очко сыграет. Гляди-ка, бодрился, хорохорился, а сам конкретный напряг словил.

Я вдруг о сестре подумал. Где же ты теперь, Сулико, в каких далях? В каких конурах и помойных ямах хоронишься? Что же тебя, суку этакую, заставило родного брата кинуть? Мало того, что из-за тебя он сел, так ты его ещё и после зоны не дождалась, продала квартиру. Разве так родные люди поступают друг с другом? Дура ты безмозглая, что же тебе не жилось нормально?

Образ сестры почему-то размягчил, я попытался отогнать его. Нельзя сейчас делаться мягким, не тот момент. Что за стволы хоть, почему не показали? Они есть вообще? В рабочем ли состоянии? А может, мне и не дадут ствол? Может, всучат рогатину и скажут: иди, тормози легковушку с бизнесменом.

Ссукабля, в оба смотреть надо! Дело сделаем, а напарнички меня грохнут. Всё возможно, всё. Лишь бы ствол получить, лишь бы ствол. Там уж я ни тем, ни другим просто так не дамся.

Ехали около часа. На абсолютно пустом участке трассы Анвар съехал на обочину в разраставшийся лесок и остановился на небольшой полянке. Топор тормознул рядом.

Человека мы ждали уже часа два. Анвар топтался на обочине и на каждую появлявшуюся на горизонте машину с суровым видом наводил небольшой, такой же элегантный как он сам, бинокль. Машины появлялись нечасто, видимо дорога эта особой популярностью у водил не пользовалась. Несколько раз он кому-то звонил, но, судя по нежному голосу, отношения к нашему делу эти разговоры не имели.

Мы с Топором болтались у «копейки», время от времени залезая в неё погреться, — было морозно. В такие моменты Анвар нехорошо косился на нас: посидев пару минут, мы снова выползали на воздух.

Стволов оказалось три штуки: видавший виды «калаш» с покрытым трещинами прикладом и единственным магазином, причём, как я понял, неполным — его вручили Топору; элегантный чёрный пистолет неизвестного названия, который переместил себе в карман Анвар; и одноствольный обрез, которым одарили меня. Обрезу этому наверняка исполнилось пара десятков лет, незасвеченным он явно не был. Не снимая перчаток, я повертел его в руках и зарядил одним из самодельных патронов, горстку которых презентовал мне всемогущий азер. Патроны доверия не внушали.