Алексей Мысловский - Операция «Анастасия»

От доброй тяжести, от нежного тепла этих рук Насте сделалось спокойно и легко на душе.

— В любую минуту вашей жизни может произойти чудо… Например представьте: какой-нибудь немолодой, но еще вполне симпатичный человек, необыкновенно богатый и… несчастный, вдруг предлагает вам бросить все и уехать с ним на край света! Стать королевой его души… Предлагает искренне, от всего сердца… Потому что, заглянув в ваши глаза, он сразу понял, что именно вас дожидался всю свою долгую и, в сущности, несчастную жизнь. Только с вами он способен наконец обрести счастье… Что бы вы ему ответили?

Настя вздрогнула, но его руки у нее на плечах мягко удержали ее.

— Умоляю вас! Не спешите! Доверьтесь своему сердцу. Только оно подскажет вам правильный ответ…

Постепенно она поняла весь неожиданный смысл его слов, и сердце ее, рванувшись птицей из груди, на мгновение остановилось. Перед глазами у нее, словно в каком-то сумасшедшем калейдоскопе смятенно закружились и его взывающие глаза, и трепетные огоньки свечей, и россыпи фонарей на померкшем Лазурном берегу, и алмазные россыпи звезд в бархатном южном небе.

— Нет! — вырвалось у нее жалобно, против воли. — Нет… Прошу вас… Оставьте… Отпустите меня! Мне пора идти!..

…Настя проснулась в своей каюте.

Она не помнила, как попала сюда и сходила ли вообще на берег… Во сне она улыбалась. Господи, какой чудесный снился ей сон! Какой волнующий, будто добрая сказка. Ведь только в сказках да еще во сне и случаются такие чудеса…

Из круглого корабельного окна на ее подушку лег косой, яркий солнечный луч и мягко вызолотил распущенные Настины волосы.

Никогда прежде она не была так всецело, так безоглядно счастлива. И это счастье останется с нею навсегда. Она будет хранить его бережно, в самом сокровенном уголке своего сердца. Беречь, как драгоценную жемчужину.

Затуманенным от счастья взором она медленно огляделась и, внезапно вздрогнув, села на постели.

На туалетном столике, возле большого зеркала, пламенел, благоухая, огромный букет алых роз! «Софи Лорен» — она сразу узнала этот сорт. Значит, все это было не во сне, а наяву?!

Соскользнув с высокой постели, Настя, словно Психея в полупрозрачном легком пеньюаре, сквозь который млечно белело ее обнаженное тело, осторожно приблизилась к цветам и вдохнула полной грудью их дерзкий, сладостный, головокружительный аромат.

Нет, волшебство не рассеялось. Она осторожно вынула тяжелый букет из вазы и даже уколола до крови палец.

Внезапно, она почувствовала, как что-то выскользнув из благоухающей глубины букета, мягко упало на ковер к ее ногам. Настя взволнованно присела. Это была небольшая бархатная коробочка, вроде тех, в которых дарят драгоценности. Раскрыв ее, она дрожащей рукой извлекла оттуда изящный, узкий золотой браслет. Круглый внутри, снаружи он имел восемь плоских граней, на каждой из которых были выгравированы загадочные рисунки, отороченные витиеватым орнаментом. Присмотревшись, Настя узнала в рисунках иероглифы, в каждый из которых было искусно вплетено изображение какой-нибудь лунной фазы. Поворачивая браслет, Настя нашла восьмую: на этой грани красовался пожирающий полную луну традиционный китайский дракон. Внутри браслета, на гладкой полированной поверхности, она обнаружила клеймо — это было золото самой высокой пробы! — и какие-то крошечные едва различимые цифры.

Защелкнув браслет на узком запястье, Настя отвела руку и взыскательно оценила неожиданный подарок. Поистине, это было настоящее чудо!

И лишь в Москве, когда незабываемый вечер в розовом саду превратился для нее в сладостное и нежное воспоминание, дорогое сердцу, как любимая сказка, она неожиданно вспомнила, что ничего, ровным счетом ничего так и не узнала об этом удивительном человеке!

Константин Сергеевич вернулся домой в самом радужном расположении духа. С тех пор, как он потерял работу, это был, пожалуй, самый удачный в его жизни день. Главное, неожиданно удачный. Просто нечаянная радость.

Вскоре после ухода Насти на работу, сопровождавшегося небольшим, но исключительно неприятным скандалом — с этой девчонкой определенно происходило что-то крайне настораживающее, — когда Константин Сергеевич по обыкновению ломал голову над тем, как убить еще один совершенно бесполезный день, ему внезапно позвонил Витька Кожухов.

Старый прохиндей, в былые годы Витька душевно величал себя его лучшим другом. Когда-то они действительно были приятелями. Знали друг друга еще со студенческих лет: ночные посиделки в общежитии, где тогда обретался Витька, милое баловство пивом по двадцать копеек кружка (нынешние школяры наверняка и понятия не имеют, что были когда-то эти мифические копейки), смешливые дурехи первокурсницы… Веселое, незабываемое время. Потом еще добрых пятнадцать лет просидели бок о бок в своем электронно-секретном «ящике»…

Но два года назад их пути разошлись. Закрытие «ящика» и последовавшее за этим неминуемое увольнение надолго выбило Константина Сергеевича из колеи. Когда вся эта заваруха с перестройкой на капиталистический лад только начиналась, он, разумеется, и думать не мог, чем лично для него все закончится. И, оказавшись не у дел, бессильно опустил руки. Слава Богу, что еще не запил.

А Витька выкрутился. В отличие от Константина Сергеевича ему всегда легко удавалось сходиться с людьми: заводить необходимые связи, охмурять нужного человека… Крученый он был, словно угорь. Это и понятно — оборотистость провинциала, которому рассчитывать не на кого. А без этого в наше время не выживешь.

Пока живы были его родители, солидные люди с хорошими связями, Константин Сергеевич не знал горя и не особенно стремился подражать другу. Зачем? Но когда жизнь внезапно выбила его из колеи, он с горечью обнаружил, что попросту не умеет пробиться к нужному человеку, ни организовать необходимый контакт, а переделывать себя было уже поздно.

Расставшись у институтской проходной, они за эти два года почти не перезванивались. Закон джунглей. Каждый сам за себя. И куда подевалась былая дружба? По слухам, которые неизбежно до него доходили, Константин Сергеевич знал, что Витька включил на полную мощь всю свою провинциальную крученость. И вот надо же — выкрутился!

Начав с уличной торговли — где наша не пропадала? — он сменил множество мест, с неизменным оптимизмом неустанно шевелил лапками, как та лягушка, брошенная в кувшин с молоком. И пока Константин Сергеевич долго и мучительно в этом молоке тонул, Витька сбил-таки его в масло и бойко сиганул вверх, и не куда-нибудь, а на место главного менеджера крупной торговой фирмы с иностранным названием, где, как нынче заведено, все было смешано в одну кучу: и торговля радиодеталями, и компьютеры, и перспективные разработки по заказам зарубежных партнеров. После полусонного «ящика», место было слишком хлопотное, а в их с Витькой возрасте и подавно. Только сидя на мели выбирать не приходится.