Алексей Мысловский - Железный марш

— Здравствуй, девочка, — улыбнулась гостья Кате. — Какая ты красивая, Ну, будем знакомы…

Разговор длился несколько часов. Было выпито немало чаю и, конечно, пива, которое предусмотрительно захватил Виталька.

Для начала Кэри рассказала, как она познакомилась с Катей. Затем сама девушка вкратце сообщила, при каких обстоятельствах ей удалось подслушать интересующий Нику разговор своего отца с каким-то таинственным незнакомцем.

— Я не знаю его имени, — сказала Катя. — Но, кажется, папа называл его Седым…

Виталька и Ника взволнованно переглянулись.

— Ты видела его раньше? Знаешь, как он выглядит? — в один голос спросили оба.

— Нет. Я слышала только его голос… У папы собиралось много разных людей. Но я почти никого из них не знала…

— Девочка, милая, это очень важно! Постарайся вспомнить, о чем они говорили, — попросила Ника.

— По-моему, этот человек наезжал на папу за разборки с каким-то поляком, — на современный манер ответила Катя.

— Боровским?

— Они не называли имени. Думаю, это был один из папиных конкурентов… Отец сказал, что поляк недавно перехватил у него какой-то груз. И вообще, что тот его здорово достает… Потом они говорили про какие-то железки и флот, которым будто бы торгует этот поляк…

Ника и Виталька снова многозначительно переглянулись.

— Мне кажется, папа хотел с ним разобраться, — продолжала Катя. — А тот человек убеждал его не делать этого. Говорил, что он совершает роковую ошибку и должен хорошо подумать…

— А потом?

— Потом они начали ругаться… Папа сказал, что он никого не боится. И никому не позволит делать из себя марионетку. Что он сам всех согнет в бараний рог…

— А что Седой?

— Седой называл его фарцовщиком и стукачом. Говорил, что это он сделал папу человеком. И даже отмазал его от тюрьмы…

— Ты не помнишь, он угрожал твоему отцу?

— Нет… Только спросил, не боится ли папа, что ему тоже кто-нибудь сыграет «железный марш».

— «Железный марш»?! — удивленно повторила Ника.

— Да. Он так сказал. Я это хорошо запомнила…

— И чем же закончился их разговор?

— Не знаю… Прибежал мой брат. Я не слышала, что было дальше…

— Спасибо, девочка, — поблагодарила ее гостья. — Думаю, мы скоро узнаем, кто приказал убить твоего папу…

Потом заговорили о самой Кате. И девушка с изумлением узнала о том, что произошло, пока она находилась в беспамятстве. Узнала главное: кто, рискуя жизнью, вырвал ее из лап ненавистной «скунсихи». Из когтей самой смерти…

— Не может быть! — ошеломленно воскликнула Катя. — Это Сергей?! Но почему… Почему он это сделал?

— Потому что он любит тебя, девочка. Хоть и не сразу это понял. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда, — с улыбкой ответила Ника. И загадочно добавила: — Думаю, очень скоро он сам тебе все объяснит…

Наконец знаменитая гостья принялась рассказывать о своих приключениях. А Катя, прижимая руки к груди, отошла к окну и долго стояла там, ничего не видя и не слыша. Она не слышала, как в прихожей негромко и мелодично промурлыкал звонок. Не заметила, как туда ненадолго выскользнули Ника и Кэри. Девушка очнулась лишь тогда, когда чья-то смущенная рука мягко легла на ее плечо и до боли родной и любимый голос произнес нежно:

— Катя… милая…

Она порывисто обернулась и увидела Сергея. В глазах у него стояли слезы. И весь он как-то изменился. Утратив былой плейбойский лоск, сделался похожим на обыкновенного парня. Но именно таким она его и любила.

— Я люблю тебя, Катенька. Люблю больше самой жизни! — дрогнувшим голосом произнес он. Произнес так, что в эти слова невозможно было не поверить. Потому что на сей раз это была истинная правда.

Катя изумленно смотрела на него во все глаза, но видела как бы сквозь мокрое стекло, по которому струился дождь. Потом ноги у нее подкосились. И девушка, как пишут в любовных романах, «со слезами упала в его объятия»…

Тем временем Кэри и ее друзья незаметно вышли из комнаты. Они понимали, что этим двоим нужно было еще много, очень много сказать друг другу.

Переделкино

Вечер

— «Железный марш»? — изумленно повторил Арсений Эдуардович. — Он сказал: «Мы им сыграем «железный марш»?!

— Да, папа, — кивнула Ника. — Что-то вроде этого. И если это угроза, то довольно странная…

— Скорее, объявление войны, — задумчиво добавил Виталька. — Или смертного приговора…

— Папа, что с тобой? Тебе плохо? — увидев изменившееся лицо отца, с тревогой спросила Ника.

Арсений Эдуардович побледнел. И, поднявшись из плетеного дачного кресла, рассеянно ответил:

— Нет, нет… Ничего. Со мной все в порядке… Просто мне надо немного прогуляться…

Проводив недоуменным взглядом удалявшуюся по дорожке сада высокую, несколько сутуловатую фигуру отца, Ника посмотрела на Витальку. Подстреленный Рембо, он же следователь по особо важным делам, сосредоточенно любовался закатом.

— Что это с ним? — спросила девушка.

— Не знаю. Может, что-нибудь вспомнил…

Оба сидели на веранде старой генеральской дачи в Переделкине, где прошло детство Ники, — места, с которым были связаны ее самые трогательные и нежные воспоминания. Был ясный и теплый июньский вечер. В пронизанном косыми солнечными лучами обширном и запущенном саду, окружавшем уютный двухэтажный дом, весело звенели птицы. Пахло цветами и влажной землей. На соседних участках слышались музыка, бормотанье телевизора, смех и непринужденные разговоры дачников.

Ника приехала сюда по настоянию отца сразу после беседы с дочерью Широкова. Она была заметно разочарована. Рассказ Кати не только не прояснил это темное дело, а, напротив, добавил в него новые загадки. Поневоле ей пришлось рассказать все отцу, изрядно смягчая краски при описании собственных приключений. И конечно, получить от Арсения Эдуардовича вполне заслуженный и строгий выговор…

— Может, мы с тобой тоже немного пройдемся? — предложил Виталька.

— Только не по улице, — согласилась Ника. — Не хватало еще, чтобы меня увидели с такой физиономией…

Прогулявшись по саду, оба забрели в один из укромных его уголков, где стояла покосившаяся деревянная беседка. Когда Ника была маленькой, она любила играть здесь, а потом уединенно мечтать и читать книжки.

— Ты чего такая кислая? — спросил Калашников, предложив боевой подруге сигарету.

— Грустно мне, Виталик, — вздохнула Ника. — Столько сил потрачено, и все впустую…

— Ну почему впустую? Ты ведь отомстила за своего друга.

— При чем здесь я? Если бы не Кобра…

— Ты что же, предпочла бы собственноручно отрезать голову этому мерзавцу? — усмехнулся Калашников.

— Брр! — поежилась девушка при одном воспоминании об этом. — Боже упаси… Но меня преследует чувство, будто я что-то недоделала. Или могла сделать больше…