Дмитрий Арапов - Михалыч

Сегодня среда. У меня выходной день. Наконец-то. Две недели без выходных. Вчера сдал два дела в архив, сегодня можно отдыхать. Весь день буду спать. И есть. Да, спать и есть. Сегодня удалось даже почистить зубы и умыться. С моей работой в бешеном темпе гигиена стоит на втором месте. Не, помыться мне всегда удается, рот прополоскать, а в остальном, как получится. Мысли о работе надо гнать, гнать, гнать. Не получается. Когда работаешь, все мысли о выходном. Только о выходном. Какой там отпуск, выходной бы дали. А вот теперь отдыхаю, а мысли о работе.

Сейчас позавтракаю и опять пойду спать. Последнее время спал на ходу. Точнее спал везде. Как сомнамбула.

Сделал себе яичницу и кофе. Холостяцкий завтрак, что тут сказать. Нет у меня второй половинки. Постоянной нет. Женат на работе. Влюблённость в работу давно прошла.

Встал у окна кухни, пью кофе из кружки с надписью «BOSS», смотрю на людей, спешащих на работу. А мне на работу наконец-то не надо. Солнечно, птички поют, весна наступает. С каждым днем все теплее. Вчера шел дождь, потом снег. А сегодня солнечно. Обещали, что осадков не будет. Похоже, мне повезло с выходным днем.

Опять мысли о работе, о начальнике. Майор Голубев Олег Романович. Мировой мужик. Интересный собеседник. Уже лысеющий, с небольшим пузиком. Уже двадцать лет работает, все его уважают. Начальство его не любит, подчиненные обожают. В обиду не даст, прикроет, но, если накосячил, все, амба. Делай, что хочешь, но верни к себе его благосклонность. Я с ним работаю больше десяти лет. Точнее четырнадцать. Это больше, чем кто-либо другой. Он все обо мне знает, поэтому доверяет самые сложные дела. Дела, в которых, как говорят, «без поллитра» не разберешься. Дел, конечно, и других полно. И у коллег тоже. Но, если дело очень сложное или потенциальный «висяк», то это точно мое будет. В таком случае, меня отстраняют от текучки, чтобы я сосредоточился на главном. В помощь могу брать кого угодно.

Стоп! Стоп, стоп, стоп. Хватит о работе, пойду спать. Отвернулся от окна, оглядел кухню. Да, давно уже пора ремонт делать, руки только не доходят. В комнате тоже самое и по всей квартире тоже. Хотя, наверное, хватило бы женской руки.

В дверь позвонили. Я обернулся и посмотрел на дверь. Хм, кто это? Может, не подходить? Позвонят, позвонят и уйдут. Еще раз позвонили, теперь более настойчиво. Ага, понятно, Михалыч пузырь пришел просить. Михалыч, это мой сосед по площадке. У нас на площадке три квартиры. Напротив моей квартиры живет Михалыч, справа от меня Клавдия Ивановна.

Клавдия Ивановна обычная бабуля шестидесяти двух годков. Бойкая бабуля, генератор идей для всего подъезда. Без нее ни одно мероприятие не проходит. Все про всех знает. Иногда к ней приходит сын с женой, приводит внука. Внука оставляют на выходные, сами уходят. Внук, малой пацан восьми лет, по имени Сашка. Такой же подвижный и энергичный, как его бабушка. Летом он всегда гостит у бабушки. У нас с ним паритет, он не трогает меня, а я его.

А вот Михалыч, интересная личность. Я бы даже сказал загадочная. Мы все его зовем Михалыч. Да, именно так. Как его на самом деле зовут, не знает даже участковый. Хотя, может старый и знал, а новый еще никого не знает. Лет Михалычу около пятидесяти, хотя, если приглядеться, то можно сказать и около сорока. Клавдия Ивановна говорит, что наш сосед появился как-то внезапно, лет десять тому назад. Да и я отметил, что его появление было внезапным, хоть и живу здесь с рождения. Родители мои переехали в другой город, а я остался. Я тогда уехал на две недели в командировку. Уезжал, квартира напротив была пустая, вернулся — уже занята. Так вот, наш сосед живет очень странно. К нему никто не ходит, одевается опрятно. Пахнет от него нормально, не алкаш. Но, при этом, просит раз в неделю бутылку водки. Либо у меня, либо у Клавдии Ивановны. Все эти бутылки, конечно, мои. Не будет же пенсионерка водку покупать. Раз в неделю просит у меня, раз в неделю у соседки. Если меня дома не будет, я бутылку отдаю тете Клаве. Берет Михалыч эту бутылку и уходит во двор. Что он с ней дальше делает, никто не знает. Пьяным его никто никогда не видел. Клавдия Ивановна рассказывала, что как-то решила проследить за ним, куда ходит. Так он от нее ушел. Завернул за угол, там пустырь и бурьян, она за ним, а его и след простыл. Так что явление Михалыча за бутылкой стало традицией нашего этажа.

Я открыл дверь и не ошибся, за дверью стоял мой сосед. Его единственная просьба выглядела всегда одинаково.

— Добренького утречка, Лешенька!

— Михалыч! Рад тебя видеть.

— Лешенька, а чего ты не работе?

— У меня сегодня выходной.

— Ой, какая радость. У тебя бутылочки для меня не будет?

— Для тебя, Михалыч, всегда есть. Заходи.

— Нет, Лешенька, я снаружи подожду.

Я закрыл дверь и пошел на кухню. Открыл холодильник, взял бутылку «столичной» и вернулся.

— Вот, держи, сосед.

— Ой, Лешенька, спасибо тебе большое. Холодненькая. Я пойду. Отдыхай.

Взял бутылку, засунул за пазуху и ушел по лестнице вниз. Я посмотрел на него, потом закрыл дверь и задумался. Почему к нему никто не ходит? И куда он всегда уходит? Хотя меня это не касается. Живет себе, пусть и дальше так живет. Ему нравится и ладно. Услышал, как хлопнула подъездная дверь, и пошел спать, на ходу подумав, кто это так дверью хлопнул.

У нас в подъезде заведено, что дверью никто не хлопает. Да, можно поставить доводчик. Да, ставили. Но кто-то его постоянно снимает. Участковый разводит руками. Может бомжи. Поэтому все договорились, что дверью не хлопаем. Поэтому можно предположить, что это кто-то из гостей. Добрел до дивана и с этими мыслями я стал проваливаться в сон, накрывшись пледом.

«Аааааа, убилииии, помогите, кто-нибудь, убилиии! Милицияяяааа! Милицияяяяааа!»

Я подскочил, как пружина, метнулся к окну, упал, запутавшись в пледе. Вылез из пледа, добрался до окна, посмотрел. Никто не орет, значит в подъезде. Вылетел в коридор, запнулся за порог, растянулся во весь рост. Встал, мотнул головой, прогоняя сон, взял ключи, открыл дверь и побежал вниз. В тапках. Слетел, буквально, вниз и встал, как вкопанный.

— Лешенька, Лешенька, что делается-то — запричитала Марина Ильинична, соседка с первого этажа, — убивают средь бела дня.

И упала, потеряв сознание, поймать не успел. Стою, смотрю на нее, потом присел к ней, похлопал по щекам. Марина Ильинична приоткрыла глаза, посмотрела на меня, потом куда-то вправо, мимо меня, сделала «Аааа» и опять отключилась. Я обернулся и увидел, что справа к двери лбом прислонился Михалыч, и так стоит. Я оторопел, потыкал его в ногу, он не отреагировал. Встал, подхожу к нему с боку, заглядываю и вижу, что взгляд у него стеклянный. Смотрит левым глазом в дверь, точнее уже не смотрит. Понял, что ему уже не помочь. Все, Михалыч отходил свое.