Ирина Градова - Актриса на роль подозреваемой

Однако патологоанатом не удовлетворился ответом Риты.

– На вашем месте я бы все же воспользовался мазью, – покачал он головой. – Тело пролежало долго, – последние слова он произнес, предусмотрительно наклонившись к уху собеседницы, чтобы дочь предполагаемой жертвы не слышала.

– А сколько примерно? – шепотом поинтересовалась Рита.

– Точно не скажу. Не уверен даже, что после экспертизы смогу: тело обнаружили в песчаной почве, и потому оно неплохо сохранилось. Признаки разложения едва заметны, но это затрудняет определение времени смерти. Ну что, готовы взглянуть? – спросил он, обращаясь к Людмиле. Та нервно кивнула.

Вот Рита и увидела наконец Евгешу, вернее, Евгению Михайловну Трубачеву. При жизни им так и не удалось познакомиться. Несмотря на то что ее скорее всего убили еще до того, как она взялась за дело Людмилы Стебенковой, Рита чувствовала и свою долю ответственности за эту смерть. Женщина оказалась такой, какой Рита ее себе представляла – очень похожей на дочь. Невысокая, худенькая, но крепкая и жилистая. На руках и плечах она заметила темные пятна, на шее – странгуляционную борозду.

– Причина смерти очевидна, – проследив за взглядом Риты, сказал патологоанатом. – И, похоже, борьба была нешуточной: видите синяки?

Разглядывая тело, Рита позабыла о присутствии Людмилы. Та напомнила о себе глубоким вздохом, после чего начала медленно оседать на пол. Патологоанатом поддержал женщину и констатировал:

– Значит, это она?

Людмила коротко всхлипнула и кивнула.

– Что ж, – сказал он, – по крайней мере, неизвестность для вас закончилась.

– К-когда можно ее забрать? – спросила Людмила, оправившись.

– Боюсь, не скоро. До тех пор пока мы не проведем все виды экспертизы, вы не получите разрешение на захоронение. Ждите вестей от следователя. А теперь, дорогуша, распишитесь-ка здесь, что тело вашей матушки опознано. – И он протянул Людмиле планшет с заранее заполненной формой. На ней не хватало лишь подписи родственников. Дрожащей рукой Людмила нацарапала свою фамилию, и Рита вывела ее за дверь, чтобы женщина могла глотнуть свежего воздуха.

За моргом располагался скверик, и Рита отвела Людмилу туда и усадила на лавочку. Подождав, пока женщина успокоится, она сказала:

– К сожалению, помочь вашей маме я не в состоянии, но найти тех, кто ее убил, попробую.

– Кто? – недоуменно спросила Людмила. – Кто мог ненавидеть маму до такой степени, чтобы желать ей смерти?

– Сейчас вам лучше отправиться домой, а я побеседую со следователем, который занимается делом вашей матери. Вас проводить?

– Не надо, – ответила Людмила. – Я… хочу побыть одна. Не обижаетесь?

– Нисколько!

Рита знала, каково это – лишиться близкого человека. Ее отношение к отцу нельзя назвать однозначным, но Рита любила его и до сих пор остро чувствовала потерю.

Она съездила в офис и приняла звонки, записанные на автоответчик. Один оказался от Свердлина. Его голос звучал напряженно, что странно, учитывая его юморное отношение к жизни. Однако он не сказал ничего такого, что могло бы ее встревожить, а просто попросил перезвонить, когда она освободится.

Рита поехала к следователю пораньше, чтобы он не успел никуда умотать: людей этой профессии редко можно застать в офисе. Однако в дверях она столкнулась с тем, кого не ожидала встретить.

– Женька?

– Привет. Ты чего здесь?

– Да вот, понимаешь, хочу поговорить со следователем по делу одной своей клиентки.

– Трубачевой, что ли? Говори.

– В смысле?

– Ты сказала, – терпеливо, словно недоразвитой, объяснил Женька, – что тебе нужно поговорить со следователем по делу Трубачевой? Вот ты с ним сейчас и разговариваешь!

– Ты?.. – изумилась Рита. – Но Людмила сказала, что фамилия следователя – Терехов.

– Так было до обеда. А теперь его фамилия – Фисуненко. Я попросил дело себе, потому что как бы уже занимался им – неофициально, с твоей подачи. Поехали ко мне, в комитет?

Фисуненко перешел в Главное следственное управление Следственного комитета Российской Федерации по Санкт-Петербургу недавно, и Рита еще не привыкла к его новому месту дислокации, на набережной Мойки. В кабинете Рита расположилась на стуле, а Женька уселся на край стола и спросил:

– Ты ведь уже видела тело, так?

– Донесли уже?

– Мимо меня муха не пролетит без дачи показаний! Так что, если еще чего узнать желаешь, золотая рыбка к твоим услугам.

– Где обнаружили тело?

– В Солнечном, недалеко от пляжной полосы. Евгешу твою закопали между корнями деревьев. Сосны там растут, если помнишь. Между прочим, не слишком старались прятать. Похоже, убийцу не волновало, как скоро ее найдут. И, что интересно, нашли не скоро, хотя тело чуть ли не на виду лежало!

– Действительно, интересно. Ограбление?

– Уверен, что нет.

– На каком основании?

– На том основании, что тело нашли в Солнечном, но убили Евгешу в другом месте – об этом говорят частицы почвы и цемента, найденные на подошвах ее сапог: там, где ее грохнули, идут строительные работы. Сумки при ней не обнаружилось – видать, убивец не побрезговал мародерством. Или, как вариант, сумка осталась на месте убийства.

– А дневник? – спросила Рита. – При ней нашли какую-нибудь записную книжку?

Фисуненко насторожился:

– Какой еще дневник?

– Дневник не ее, а… другого человека.

– Слушай, Марго, – серьезно сказал Женька, – мы здесь не шутки шутим!

– Ты же понимаешь, что клиенты доверяют мне свои тайны не для того, чтобы я разбазаривала их на весь свет!

– Подруга, произошло убийство! Поделись информацией, ведь в наших общих интересах, чтобы убийца был пойман, верно? У меня есть то, чего нет у тебя – человеческие ресурсы и возможность действовать как лицо, облеченное властью. У тебя же, как у частного детектива, прости, нет никаких прав!

Действительно, хотя государство и признает институт частного сыска, оно жестко ограничивает сферу его деятельности и способы, при помощи которых эта деятельность должна осуществляться. Частный детектив в России не имеет права практически ни на что, отличающее его от любого частного лица.

– Ты меня знаешь, – продолжил Женька, убедившись, что Рита прониклась смыслом его речи. – Все, не связанное с убийством, не покинет пределов кабинета. Кому ты можешь доверять, если не мне?

В самом деле, кому? Фисуненко всегда поступает так, как подсказывает ему совесть. Он готов воевать с начальством ценой собственной карьеры, если считает, что борется за правое дело.

– Почему – ты? – задала она вопрос. – И не рассказывай мне, что любой следак рад «слить» дело коллеге, лишь бы самому поменьше работать!

– Ты права, – подтвердил Ритины подозрения Женька. – Дело в Рогозиной. У твоей актрисы до сих пор есть высокие покровители. Имен я не знаю, но выяснил, что материалы хотят передать в наше ведомство, и подсуетился, памятуя о том, что ты мне рассказывала ранее. Не люблю, когда моя работа пропадает зря!