Николай Леонов - Шоу не должно продолжаться

— Куда поедем?

— Мне нужно попасть в дом негодяя, которого сейчас ищет вся столичная полиция, — нехотя признался Гуров. — Это не совсем легально, поэтому лучше, если ты сделаешь вид, что не задавала вопроса, а я тебе не отвечал. Просто отвези меня по этому адресу. — И он назвал адрес Беркутова.

Мария и на этот раз оказалась на высоте. Сверившись с навигатором, она выбрала кратчайший путь и доставила мужа к нужному дому за сорок минут. Гуров не знал, оставил ли Крячко у дома Беркутова кого-то из оперативников, поэтому попросил жену припарковаться возле высоток, не подъезжая к дому, велел ей оставаться в машине, а сам направился к дому Беркутова. Калитку не опечатали, «наружки» тоже видно не было. Видимо, Крячко не ждал, что Беркутов вернется.

Гуров пересек двор. На входной двери белела полоска бумаги. Не раздумывая, он сорвал ее и толкнул дверь. Те, кто побывал в доме до него, не церемонились. Дверной замок был вырван с корнем, а потому, уходя, закрыть дверь уже не было возможности.

Гуров снова оказался в захламленной прихожей. Пошарив по стене, нащупал выключатель. Тусклый свет осветил прихожую. Здесь он не задержался, так как его в первую очередь интересовала гостиная. Там он тоже включил свет и теперь мог как следует рассмотреть жилище Андрея Беркутова. Цветастые обои тридцатилетней давности, продавленный диван, письменный стол в углу и старинный сервант у дальней стены — вот и вся меблировка. «Небогато, — подумал Лев, подходя к серванту. — А вот и фото. Память меня не подвела». Он взял в руки рамку. Молодые парни смотрели в объектив и улыбались. Лица беззаботные, фигуры расслабленные. На заднем фоне виднелось здание, вернее, часть здания. Казенное крыльцо, стеклянные двери, но вывеску рассмотреть было невозможно. Тогда он отогнул крепления, вынул кусок картона, удерживающий снимок в рамке, и извлек фотографию. На оборотной стороне четким почерком было выведено: «Мы в Путяге железнодорожников. 129-й — лучший». Этого Гурову было достаточно. Он убрал снимок в карман, поставил рамку на место, погасил свет и вышел из дома. Когда он вернулся к машине, Мария встретила его вопросом:

— Как успехи?

— Получил то, на что рассчитывал, — коротко ответил Лев.

— Куда теперь?

— В железнодорожное училище, — сообщил Гуров.

— В какое именно? Уверена, в Москве их несколько, — заявила Мария.

— Через две минуты буду знать, — сказал он и, воспользовавшись мобильным Интернетом, выяснил все, что было нужно. — Едем на Каланчевскую улицу, в железнодорожный колледж, бывшее ПТУ железнодорожников.

— Думаешь, там еще кто-то есть?

— По идее, учебная часть должна функционировать до пяти часов. Сейчас четверть пятого, так что шансы на удачу достаточно высоки.

— Значит, едем на Каланчевскую, — кивнула Мария, поворачивая ключ зажигания.

Каланчевская улица оказалась всего в трех кварталах от дома Беркутова. Спустя десять минут они припарковались у центрального здания, принадлежащего железнодорожному колледжу.

И снова Гуров оставил жену в машине, а сам вошел в здание. Ему повезло, в учебной части он застал секретаря — миловидную женщину преклонных лет, сразу предложившую называть ее по имени. Имя у нее было под стать возрасту, Валентина Ивановна. Красные «корочки» и настойчивость Гурова сделали свое дело. Секретарша согласилась удовлетворить его просьбу, не дожидаясь официального запроса из органов и разрешения местного начальства. Как оказалось, архив располагался в этом же здании. Следуя за Валентиной Ивановной, Гуров прошел в комнату со стеллажами, снизу доверху набитыми картонными папками.

— Какой, говорите, год вас интересует? — уточнила секретарша.

Он назвал примерный год окончания учебы Андрея Беркутова, вычисленный по дате его рождения, с погрешностью в два года. Валентина Ивановна отыскала нужный стеллаж, выложила на стол несколько папок и заявила:

— Искать будем вместе. — И, как бы извиняясь, добавила: — Так быстрее.

Гуров и не думал возражать. Он в первую очередь был заинтересован получить нужные сведения как можно быстрее. Они принялись перебирать личные карточки учащихся. Прошло всего полчаса, и их старания увенчались успехом. Валентина Ивановна отыскала нужную карточку. Теперь Гурову был известен номер группы, в которой учился Беркутов. Дело было за малым: из двадцати семи учащихся вычислить того, кто был дружен с Беркутовым. Как это выяснить, он понятия не имел. И тут ему на помощь пришла Валентина Ивановна. Изучая личное дело Беркутова, она внезапно воскликнула:

— Я ведь помню вашего протеже!

— Помните? Вы помните Андрея Беркутова? — радуясь удаче, воскликнул Гуров.

— Да, и Андрея, и его закадычного друга, — подтвердила Валентина Ивановна. — Признаться честно: Андрей ваш не шибко хороший человек. Я и запомнила-то его исключительно по той причине, что он отличался от своих одногруппников неким оппозиционным настроем. А вот друг его, Вадик Плеханов, тот совсем другой. Отличник, общественник и вообще хороший парень. Он еще тогда подавал надежды. Сейчас наверняка большой начальник на железной дороге в своем родном городе.

— Это они? — Гуров достал снимок и показал Валентине Ивановне.

— Точно. Вадик и Андрей, — подтвердила она.

— Невероятно! Как же вы умудрились вспомнить рядового ученика в этой массе студентов?

— С ним была связана неприятная история, — призналась Валентина Ивановна. — Естественно, по имени я его не помнила, но вот некоторые отметки в личном деле помогли мне освежить память.

— Что за дело, можете рассказать?

— Зачем вам это? Дела давно минувших дней. Просто один непокорный ученик решил самоутвердиться за счет других учеников, вот и все.

— И все же ваши воспоминания могут мне помочь, — с нажимом произнес Гуров. — Прошу вас, расскажите.

— Так и быть. Открою вам тайну, — улыбнулась Валентина Ивановна. — Был у нас такой профессор, Химичев. Он любил ставить студентов в неловкое положение. Подлавливал на шпаргалках, сажал в лужу в присутствии других учащихся и прочая ерунда. Все студенты знали об этой его слабости и старались избегать конфликтов с ним. А вот ваш Беркутов, тот не хотел с этим мириться. Он открыл на него самую настоящую травлю. Писал прокламации с порочащим профессора содержанием и распространял по училищу. Тогда еще учебное заведение не носило этого глупого названия «колледж». Несколько раз его ловили за этим занятием и хотели даже отчислить, но не стали. Знаете, почему? За него заступился его товарищ, тот, о ком я уже упоминала, Вадик Плеханов. Он пошел к профессору и имел с ним серьезный разговор. О чем там шла речь, так никто и не узнал, только с того памятного дня закончилась эпопея с прокламациями, и профессор перестал доставать учащихся группы Беркутова. Притих и сам Беркутов. А вскоре они окончили учебу и ушли в свободное плавание. Вот такая история.