Лариса Соболева - Рандеву с покойником [= Остатки былой роскоши]

«Нет, он не сумасшедший. Он трусливый и подлый говнюк», – вывел Степа. Теперь ему не было жалко редактора, потому что раскаявшийся грешник должен быть готов принять наказание. Арнольд Арнольдович, напротив, наряду с раскаянием страшно боялся Кима и был уверен, что наказание обязательно придет от покойника. «Что заставило Рощина вернуться с того света? – думал Степа, уже не слушая излияния Медведкина. – Они ведь боятся его все семеро. Боятся панически, до смерти».

– Куда вы? – дернулся Медведкин. – Я же не договорил.

Степа не заметил, как очутился у двери. Он резко развернулся и, увидев плаксивое выражение на лице редактора, не смог подавить брезгливость:

– Я иду работать. У меня всего десять дней, чтобы разобраться с вашим Рощиным, а вы придумали очень неудачный способ сделать из меня телохранителя. И еще знаете, что мне хочется вам сказать? Чтобы не дрожать от страха, что за вами придут с того света, надо было жить по совести. До свидания.

– Простите меня! – перегородил собой дверной проем Медведкин, он нервно мял руки, речь его стала торопливой и обрывочной, он все время проглатывал комок то ли страха, то ли волнения, стоявший в горле. – Я опять сделал что-то не то. И так всю жизнь: я делаю не то и не так. Я не потому вас позвал сюда, что хотел спрятаться за вашей спиной.

– А зачем? – зло огрызнулся Степа.

– Я хотел попросить вас… Если вы найдете Кима… то есть обнаружите его… если он каким-то образом остался жив… я прошу вас: не выдавайте его. Что бы он ни сделал с нами, он будет прав. А вы не выдавайте его, не дайте вновь торжествовать этим палачам.

Степа, подивившись странностям редактора и понимая, что вразумительного рассказа о Рощине от него не добиться, выскочил на улицу. Автомобиль стоял неподалеку. Но Заречный не спешил сесть в него. Он постоял немного на пороге редакции, глядя на то место, где, по словам Медведкина, ему явился призрак Рощина. Который, оказывается, еще и драчун. Что он был за человек, Ким Рощин? Кстати, был или есть? Это тоже надо уточнить. И вообще, следует начать с Кима – что он, кто он и за что он их. А тогда уж думать, где он.

Куликовский, выслушав просьбу Степы, поскреб четырьмя пальцами бороду слева. Хлебнул чаю, поскреб ее справа. Затем добавил сахара в чай, долго звенел ложкой в чашке, основательно растворяя сахар, и приступил к неторопливому чаепитию. У Степы терпение лопнуло, и он напомнил:

– Тик-так, тик-так, тик-так…

Куликовский из-под нахмуренных бровей бросил на него сердитый взгляд:

– Не хами. Не мешай думать, не то выговор впаяю. Повод для этого всегда найдется. – И задумался до опустошения чашки. Отодвинув ее, сказал: – Я мог бы достать из архива дело Рощина, но это тебе мало что даст, только время упустишь и запутаешься. Есть один человек, способный дать объективную оценку. У Рощина был адвокат, баба толковая, хваткая. Она вела его дела и подробно знает все тонкости. Только захочет ли она тебе что-то рассказывать?

– А вы ее уговорите, – подсказал Степа.

– Нынче молодежь пошла… – набирая номер, проворчал Куликовский. – Но я сегодня хоть и злой, но добрый, на твои безобразия смотрю сквозь пальцы. Указывать он мне будет… Алло! Дайте Ольгу Борисовну. Это Куликовский, здравствуй. У меня есть дело… Ладно тебе, шутки в КПЗ, дело действительно серьезное. Ты по Рощину, надеюсь, все помнишь?.. Ага, отлично. Сейчас подъедет к тебе мой оперативник… молодой, немножко красивый, множко спортсмен. Так ты изложи со всей откровенностью, как когда-то посвятила меня. Это возможно?.. Ах по пьяни было? Оля, будь человеком… Да, очень надо, очень. С меня раки и шампанское… Конечно, помню, ведь только тебе в голову взбрело раков запивать шампанским. Счастливо и тебе. – Положив трубку, он назвал адрес, фамилию адвоката и предупредил: – Мне вся эта чертовщина с мистикой не по душе. Будь осторожен, Степа.

– Буду, – Заречный нарисовал на лице беспечную улыбку и бегом ринулся из управы.

По дороге в адвокатскую контору купил бутылку шампанского, «передал презент от Куликовского». Ольга Борисовна с удовольствием приняла, достала бокалы из шкафа. Степа наполнил один, поставил бутылку на стол, а она развеселилась:

– Если вы скажете, что не пьете, буду хохотать неделю.

– Что вы! Мент и не пьет?! Такое только в страшном сне привидится. Вам скажу честно и по секрету: я не пью, я попиваю. Но в данную минуту нахожусь при исполнении. И вообще, вы не находите, что, когда человек не пьет в хорошей компании, он подозрителен? Не пить может алкоголик, который бросил или которого закодировали. Не пить может больной, потому что ему нельзя, хотя и хочется. Не пьет злоумышленник – с определенной целью. Еще не пьет помешанный на своем здоровье, думая, что проживет двести лет. Видите, это все не совсем нормальные люди. А я абсолютно нормальный.

Ольга Борисовна рассмеялась, отпила несколько глотков – и быка за рога:

– Вам что хотелось бы знать о Рощине?

– Досконально все.

– Все знает только господь бог, нам, смертным, такое не по зубам. А зачем вам это понадобилось – ворошить страницы давно минувших дел?

– Возникла необходимость. – Степа хотел ускользнуть от ответа. Но, посмотрев в глаза Ольги Борисовны, опытного адвоката, достаточно хорошо изучившего человеческую породу, чтобы распознать хитрость, переменил тактику. – Буду говорить честно. Я пока сам не понимаю, что происходит. А происходит нечто загадочное. Кое-кто видел, как утверждает, Кима Рощина. Более того, таких видевших его людей несколько. И он их напугал до смерти. Есть мнение, что это двойник, который хочет воспользоваться Рощиным в корыстных целях.

– Хм. – Она достала длинную тонкую сигарету, закурила, улыбаясь, как улыбается все понимающий человек. – Методом логического мышления можно предположить, кто уверяет, что видел Кима. Но пусть успокоятся те, у кого рыльце в пуху. Ким не в состоянии ничего им сделать, потому что его нет. Скажу по секрету, меня радует появление двойника, должен же хоть кто-то поджарить им шкуры.

– Ого! – хохотнул Степа. – Все же, Ольга Борисовна, что это был за человек, чем занимался, что с ним приключилось?

– Приключилось? – усмехнулась она. – Приключается с теми, кто испытывает острую недостачу в сером веществе. Освежите бокальчик, Степан. Спасибо, ваше здоровье. Возможно, избыток этого вещества тоже имеет свои недостатки. Так или иначе, а история Кима – грязное, мокрое дело, наказание за которое виновники не понесли. Да, Степан, произошло косвенное убийство, если так можно выразиться. Мне тогда жутко хотелось доказать, что справедливость существует, я жилы рвала, чтобы вытащить Кима. Но против нас выступили свидетели, великолепно сфабрикованные факты, документы, подтверждающие эти самые факты. Все было состряпано ювелирно, не подкопаешься. Вот когда я пожалела, что у нас не практикуется суд присяжных заседателей, как в Америке. Хотя… против Кима было слишком много всего. А кто выиграл? Кучка бездарностей, съевших собаку на интригах. Впрочем, на это тоже нужен ум, подлый ум.