Марина Капранова - Ландыши, приносящие смерть

— Так может, сейчас не поздно сказать правду? — поинтересовался следователь.

— Я отказываюсь что-либо объяснять.

— Хорошо, — сказал Антон Сергеевич. — Мы вызовем вас повесткой, и вам придётся всё рассказать, только в другом месте.

— Пожалуйста, вызывайте, — Владимир Иванович вернулся на прежнее место, сел на стул и скрестил руки на груди.

— Зоя Карловна, а вы готовы поделиться вашей проблемой?

— По-моему, мою проблему знает не только коллектив, но и всё село. Да, брала деньги: на лечение сына Ильи. И срок уже близок отдавать. Но денег у меня пока нет. Я понимаю, что процент увеличится, но ничего не могу с этим поделать.

— Извините. Но я должен был вам задать этот вопрос. А вы, Ксения Алексеевна, что скажете? Вспомнили про свой долг, или опять будете всё отрицать?

Ксения Алексеевна покраснела, медленно провела по лбу рукой и выдохнула:

— Я беременна.

Лилия Николаевна тихо произнесла:

— О, боже, а это-то здесь причём?

Лариса Петровна живо отреагировала на заявление заместителя:

— От кого это, позвольте узнать? И какой срок?

Следователь не дал директору завалить девушку вопросами.

— Лариса Петровна, уважаемая, потом выясните все подробности по беременности. Пусть она мне ответить на злободневный вопрос.

Лариса Петровна дёрнулась и поправила очки.

Ксения Алексеевна справилась с волнением и пояснила:

— Беременность у меня сложная. Была угроза выкидыша, необходимо было дорогостоящее лекарство, и Анна Андреевна сама предложила мне деньги. Но у меня другого выбора не было, не кредит же в банке брать.

Ксения закрыла лицо руками и тихонько заплакала. Любовь Ивановна налила стакан воды, подошла к девушке и стала её утешать.

— Ну, а у меня три сорванца, — неожиданно громка начала говорить Ольга Семёновна, нервно перебирая предметы на столе. — На них обувь горит, просто уму непостижимо. Да школьные костюмы купить надо было. Вся моя зарплата только на продукты и уходит. Мальчишки растут, каждый из них ест за троих. Вот и пришлось в кабалу к Анне Андреевне лезть. Кстати, деньги она тоже мне сама предложила. И знаете, так ненавязчиво, с сочувствием к моей проблеме. Ну, а возврат денег у меня по расписке к Новому году, можете проверить. Вон расписки, у вас в руках, проверьте прямо сейчас, — закончила Ольга Семёновна и выдохнула, словно сбросила груз с плеч.

— Не беспокойтесь, Ольга Семёновна, мы всё уже проверили.

Антон Сергеевич бросил взгляд на Лилию Николаевну:

— У меня таких обывательских проблем нет, — сказала немного брезгливо литераторша, кутаясь сильнее в шаль, словно закрываясь от мелочных проблем. — Я, знаете ли, ценные книги собираю. У меня богатая библиотека. А тут, случайно, попалась мне на глаза книга Владимира Алексеевича Гиляровского «Москва и москвичи», подарочный экземпляр, с уникальными фотоматериалами той эпохи, с произведениями более чем семидесяти выдающихся мастеров русской живописи, с картой Москвы 1913 года. Вам, наверное, не понять, но я не могла устоять. Денег на тот момент у меня не было, но, а произведение я не могла упустить. Да и муж постоянно ворчит, что я трачу деньги на макулатуру. Отсюда и долг и расписка. Вот и всё! Хотя деньги не ахти какие.

— Ну, наверное, моя очередь, — сказала Любовь Ивановна и пристально посмотрела на молчавшего Игоря Андреевича, который вёл себя так, словно этот разговор вообще к нему не относился. Он то беззаботно разглядывал свои короткие пальцы на руках с небрежно обстриженными ногтями, то безразлично поглядывал в окно. — Мой внук живёт в городе, я его воспитывала одна, — Любовь Ивановна обвела всех присутствующих надменным взглядом, то ли ожидая похвалы, то ли гордясь тем, что воспитала, по её мнению, достойного для общества человека. — Так вот, кое-как вытянула оплату за его обучение, а тут он жениться собрался. Большая часть расходов на свадьбу легла на мои плечи. Деньги брала в долг у Анны Андреевны. Вот коротко и по существу, — просто закончила повествование пожилая учительница.

— Так, понятно, — произнёс Антон Сергеевич, убирая расписки назад в папку. — А накануне смерти вы зачем к Танеевой приходили? Вас видели мальчики, выходящей из калитки её ограды.

— Отсрочку ходила просить, сумма-то немаленькая. А она упёрлась: нет и всё тут. Мне скрывать нечего, я уже не в том возрасте, чтобы загадки загадывать или интриги плести, — Любовь Ивановна обиженно поджала губы, теребя в руках носовой платочек.

В дверь учительской заглянула взволнованная Нюра:

— Лариса Петровна, там из полиции приехали по поводу Карпова, вас спрашивают.

Ольга Семёновна возбуждённо воскликнула:

— Я знала, что этим закончится. Неуправляемый подросток, просто ужас, — она победным взглядом окинула всех педагогов, чтобы показать, что она была права в своём мнение в отношении трудного подростка.

Лариса Петровна бросила укоризненный взгляд на Ольгу Семёновну и быстро покинула учительскую.

— Ну-с, Игорь Андреевич, что вы скажете? — Антон Сергеевич внимательно посмотрел на физрука.

— А я ничего отдавать не собираюсь, потому что я ей ничего не должен.

— А как же расписки? — неподдельно удивился следователь. — Вы же их подписывали?

Игорь Андреевич старался не выдать своего волнения и безразлично бросил:

— Анна Андреевна сказала, что это просто для учёта денег необходимо и расписки не имеют никакого значения.

— Позвольте, но вы же умный человек и прекрасно понимаете, что для учёта финансов есть масса других способов, — Антон Сергеевич интонацией сильно надавил на слово «умный». — Расписку-то вы зачем тогда подписывали, если деньги брали не в долг?

Владимир Иванович с усмешкой произнёс:

— Наш Игорь Андреевич, считает, наверное, что он всё отработал. Бедняга, не перетрудился?

— Кто вам дал право оскорблять меня? Вас-то я тоже часто у Танеевой заставал. Чем вы там занимались? Жалко, что Анна Андреевна рассказать ничего уже не сможет.

Владимир Иванович соскочил со стула:

— Да как ты смеешь, сопляк?

Зоя Карловна горько усмехнулась и отвернулась к окну.

— Господа, господа, ну вы же интеллигентные люди, — старался успокоить следователь мужчин. — Давайте, вы не будете опускаться до оскорблений.

— Альфонс, — не вытерпел Владимир Иванович.

— Не завидуйте, — парировал физрук.

Когда страсти немного улеглись, Антон Сергеевич обвёл присутствующих внимательным взглядом и подытожил:

— Итак, что мы имеем? А имеем мы следующее: каждый, кто занимал деньги, был заинтересован в том, чтобы долг не отдавать. Значит, у каждого был мотив.

В учительской повисло тягостное молчание.

Медленно, но верно спускались сумерки. Арина сложила на учительском столе ровной стопкой тетради учеников. Поднялась со стула, потянулась, разминая затёкшую спину от долгого сидения, подошла к окну и стала в памяти прокручивать прошедший день. Когда из учительской стали расходится педагоги, её задержал следователь: