Микаэла Блэй - Люкке

Она взялась за ручку двери, но передумала. Исступленно щелкнула пальцами, последний раз пытаясь сбить мозг с толку.

Надо прийти в себя, здесь нельзя больше оставаться. Дрожащими руками Эллен открыла дверь.

– В этом здании есть и другие туалеты, – бросила она коллеге, пройдя мимо нее на свое рабочее место.

Ей казалось, что все на нее смотрят. Ей хотелось поехать домой, раздеться и залезть в постель. С головой забраться под одеяло и отключиться, но сейчас она и мечтать об этом не смела.

Руки по-прежнему дрожали, когда она достала телефон и набрала номер Уве.

– Почему я ничего не знала о девочке, которая пропала с теннисного корта? – Она не сочла нужным поздороваться.

Уве рассмеялся на другом конце провода.

– Не понимаю, с каких пор вы начали интересоваться сбежавшими детьми? У вас что там, новостная засуха? Хотя на улице льет как из ведра.

Она действительно услышала, как ему самому понравилась его гётеборгская шутка.

Эллен зашла в один из свободных конференц-залов, чтобы никто не мешал.

– Это мне решать, что для нас новость, а что нет.

Между ними существовала договоренность. Уве, работающий в полиции отвечал за связи с прессой и знал практически обо всех происшествиях.

Все журналисты работали с осведомителями. В этом не было ничего особенного. Гордиться тут было нечем, для Эллен это было неизбежным злом. По условиям сделки Уве должен был следить за тем, чтобы она получала соответствующую оперативную информацию.

В том, что Уве не связался с ней, на самом деле не было ничего странного. Исчезновение людей более обычное дело, чем можно подумать, и когда за ним не стоит преступление, об этом редко узнают новостные редакции. Если на ТВ4 все же становилось известно о пропаже человека, они не спешили это обнародовать, пока не убеждались в том, что это преступление, которое представляет всеобщий интерес. Но с приходом Джимми на место начальника наступили новые времена.

– Почему ты говоришь, что она сбежала? Вам это известно?

– Потому что чаще всего так и бывает. Сейчас наши сотрудники едут на корт, чтобы поговорить с ее родителями.

Эллен представила себе, как Уве ходит взад-вперед по длинным коридорам здания полицейского управления и разговаривает с ней через свой новый блютуз, который специально заказал из Токио. Во время разговора он медленно качает головой, будто на все говорит «нет». Взад-вперед. Седые волосы прекрасно уложены с помощью воска. Она прозвала его Совой. И не только потому, что он похож на сову, но и потому, что в народе совы ассоциируются с неудачей и смертью. Грубо говоря, на этом и строились их отношения. Сова также является символом мудрости, что, к сожалению, по ее мнению, к Уве не относилось.

В конце концов, ей удалось уговорить его связаться с ней, как только у него появятся дополнительные сведения о девочке.

– О'кей, но если вы все-таки решите сообщить об этом, не ссылайтесь на полицию, – пробормотал Уве, прежде чем положить трубку. – У нас нет возможности принимать от граждан массу бесполезной информации.

Эллен вернулась на свое место и села на стул. Ее взгляд задержался на кадре репортажа из Тумбы, который она остановила на компьютере, нажав на паузу. Она по-прежнему не могла унять дрожь, обливаясь холодным потом, и чувствовала себя в полном смятении. Как смог Джимми силой вовлечь ее в эту историю?

– Ну ладно. Вечер пятницы. Кто будет пить со мной кофе? – спросил Лейф. – Пользуйтесь, пока с вас не стали брать деньги, – сказал он, вставая. – Итак, кофе.

– Спасибо, не буду. – Эллен покачала головой.

– Ну, понятно, бедных это не касается, – продолжил он.

У нее не было сил даже на комментарии.

С Лейфом были связаны три самых больших проблемы. Первая заключалась в том, что он был против любых изменений, вторая – в том, что он был неприятным человеком, а третья – ему не нравилась Эллен. Она не только была неправильного происхождения, но и еще слишком молодой и неопытной, чтобы заслужить его уважение. По мнению Лейфа, четыре года в редакции – это ничто, а то, что она пришла из «Интернета», как называли веб-редакцию, только усугубляло дело.

ТВ4 была ее первой настоящей работой. После окончания журфака Стокгольмского университета она год стажировалась на «Си-эн-эн» в Нью-Йорке, а потом устроилась на ТВ4 веб-редактором. А поскольку веб-редакция не являлась приоритетным направлением, руки у нее были относительно развязаны. Эллен предпочитала делать репортажи о нераскрытых убийствах, привлекших внимание убийствах, странных убийствах, т. е. обо всем, что имело отношение к убийствам.

Ее работу заметил консультант, разрабатывавший для ТВ4 стратегию конкурентоспособности канала по отношению к сетевым стриминговым сервисам, и ему удалось убедить руководство новостной редакции перевести Эллен в «Новости».

Здесь ее встретили далеко не с распростертыми объятиями. В редакции считали, что девушку взяли по чистой случайности или, скорее всего, она купила должность, поскольку носила фамилию Тамм и выросла в замке Эрелу в провинции Сёдерманланд.

Эллен долго завоевывала доверие своих коллег, и, несмотря на то, что работала в редакции уже почти четыре года, по мнению Лейфа по-прежнему не умела правильно обращаться с полицейской информацией. Он вообще много чего считал.

– Ты пропустила сегодняшнее собрание.

Эллен подняла глаза от экрана и посмотрела на него.

– Да, я была в Тумбе…

– Пользуйся моментом, скоро твоим хобби-проектам придет конец.

– Хобби-проектам? Он что, совсем с ума сошел?

– Да, говоря словами Джимми, «теперь все будет поставлено с ног на голову», – сказал Лейф наигранно. Ему явно не нравился жаргон, которым бравирует новый начальник. Своей почти лысой головой он указал на Джимми.

Джимми сидел к ним спиной и работал в программе «Excel». С тех пор как он пришел к ним неделю назад, он работал сутки напролет. Или для того, чтобы вдохновлять остальных на трудовые подвиги, или потому, что собирался проводить слишком масштабные преобразования. Не секрет, что количество зрителей неуклонно снижалось, а выпуски новостей стоили дорого.

– Что это за общие фразы? На сконском диалекте это тоже нехорошо звучит. Едва можно разобрать, что он говорит. Мы станем командой единоличников. Впредь надо все будет делать самим, – продолжил Лейф, качая головой. – Раньше было лучше.

– Да, и так было всегда, – заметила Эллен.

– Что ты сказала?

– Что раньше было лучше. И так было всегда.

Лейф что-то буркнул в ответ.

Он работал на ТВ4 со дня основания канала – а это более двадцати лет. Когда он появлялся в кадре, картинка становилась практически черно-белой.

Лейф был способным журналистом, и такой опыт, как у него, приобретается только с годами. Это внушало большое уважение, и большинство сотрудников редакции им восхищалось. Многие непосвященные думали, что ведущие программ решают все. Но они ошибались. Лейф был неформальным лидером, но сейчас его позиции пошатнулись. Предыдущий начальник был лучшим другом Лейфа и следил за тем, чтобы у друга зарплата была выше, а привилегий больше, чем у его коллег.