Наталья Александрова - Ключ Гермеса Трисмегиста

— У тебя умный друг! — усмехнулся человек с собакой. — Он принял правильное решение! Советую тебе последовать его примеру, пока не поздно!

— Я никого не боюсь! — огрызнулся одноглазый, размахивая своим посохом. — Я ни перед кем не отступаю! Я не отступил перед злобными варварами царя Югурты, не отступлю и перед тобой с твоим щенком!

— Ты слышал этого идиота, Малыш? — обратился незнакомец к своей собаке.

Собака негромко рыкнула и вдруг молниеносно прыгнула вперед.

Одноглазый не успел даже пальцем пошевельнуть, как огромный черный зверь свалил его с ног, наступил лапами на грудь и схватил зубами за горло.

— Ты все еще пыжишься от гордости, одноглазый кретин? — насмешливо проговорил хозяин собаки. — Ты все еще не понял, кто здесь хозяин? Ты хочешь, чтобы Малыш сомкнул свои челюсти?

— Нет, господин… — прохрипел одноглазый в ужасе, — прости меня… убери своего зверя…

— Так и быть, я тебя отпущу! Но запомни, если я еще раз увижу тебя ночью на этих улицах — ты не отделаешься так легко, клянусь Венерой Лабитиной! Ты меня понял?

— Я тебя понял, господин, и запомнил твои слова! Я буду помнить их до конца своей жизни, клянусь Марсом Аретинским!

— Малыш! — повелительно проговорил хозяин собаки.

Пес неохотно соскочил с поверженного врага, захлопнул пасть и отошел в сторону. Одноглазый, кряхтя, поднялся на ноги и припустил вслед за своим более смышленым приятелем. Пес проводил его разочарованным взглядом.

Наступила тишина.

Человек в плаще с зеленой полосой перевел дыхание, поднялся на ноги и проговорил, отряхивая свою одежду:

— Благодарю вас, добрый господин! Если бы не вы, не знаю, что бы со мной было. Эти два мерзавца уже начали меня одолевать… назовите мне свое благородное имя, чтобы я знал, кому обязан своим спасением, чтобы знал, за кого молить Юпитера Капитолийского! Меня же зовут Гай Секвенций, и я — ваш вечный должник!

— Ты рано меня благодаришь, приятель! — возразил его спаситель. — Кстати, насчет моего благородного имени… ты слышал, как назвал меня тот коротышка?

— Кажется, он назвал вас Хозяином ночи…

— Вот именно. Так меня и зовут здешние обитатели. Днем в Риме правит сенат и консулы, ночь же — мое время. Ночью здесь правлю я, точнее, мы с Малышом. Мы и наша владычица Венера Лабитина, покровительница мертвых. Конечно, есть еще Неспящие, ночные стражники, но они не могут быть сразу повсюду, а мы с Малышом — можем. Конечно, мы правим не во всем Риме, но в этих кварталах — точно. Так что если ты решился пройти ночью по этим улицам — будь готов заплатить мне законную дань.

— Я готов… я заплачу сколько скажете. Ведь вы спасли меня от тех людей…

С этими словами он достал из складок плаща кожаный кошель.

— Скажите, сколько, и я заплачу…

— Я справедлив. Со всех, кого я встречаю на ночных улицах, я беру одинаковую дань. И ты заплатишь мне столько же, сколько остальные: ты отдашь мне все, что у тебя есть.

Хозяин ночи без промедления выхватил из рук жертвы кошелек и спрятал его под своим плащом, но на этом он не остановился: он ловко обшарил одежду несчастного путника и вытащил еще один кожаный мешочек.

— Ага, ты хотел это от меня утаить? — проговорил он грозно. — Ты видишь, Малыш, этот человек хотел обхитрить нас с тобой! Он не хотел заплатить нам положенную дань!

— Отдайте! Отдайте мне это! — воскликнул Гай Секвенций. — Это не деньги… это не нужно вам… прошу вас, отдайте!

— Не деньги? — Хозяин ночи усмехнулся. — По твоему лицу я вижу, что это — нечто весьма дорогое! Может быть, это драгоценный камень, изумруд или сапфир?

С этими словами он дернул шнурок, стягивающий кожаный мешочек, и вытряхнул на ладонь тяжелый металлический кружок с отверстием в центре.

При виде этого кружка лицо ночного властителя удивительным образом переменилось. На месте мрачной самоуверенности возник почтительный испуг. Он поднял глаза на Гая Секвенция и проговорил куда тише, чем прежде:

— Простите, господин. Я не знал, что вы — один из них… один из Хранителей Мудрости… если бы я знал, я не посмел бы поднять на вас руку… простите мое невежество!

Гай Секвенций облегченно перевел дыхание.

— Я охотно прощаю тебя. Только верни мне то, что тебе не принадлежит. Ты знаешь, что это такое и, следовательно, понимаешь, что это не должно попасть в чужие руки.

— Конечно, мой господин! — Хозяин ночи почтительно вернул собеседнику мешочек с металлическим кружком, затем возвратил ему и кошелек с деньгами. — Позвольте спросить, что привело вас в такой опасный час в эти места? Уверен, что вы не пришли бы сюда без серьезной и важной причины!

— Мне нужно попасть в таверну «Кабанья голова». А для чего я туда направляюсь — тебе не следует знать. Сам понимаешь, в таких делах чем меньше знаешь, тем лучше.

— Само собой, господин! — Хозяин ночи почтительно поклонился. — Я не стану задавать лишних вопросов, а если спрашиваю вас о чем-то, то лишь для того, чтобы помочь. Вы уже убедились, что по ночам здесь очень опасно, поэтому я предлагаю свою помощь. Если позволите, мы с Малышом проводим вас до той таверны.

— Хорошо, я принимаю твою помощь. Думаю, она и впрямь будет не лишней.

— Следуйте за мной, господин, и постарайтесь не отставать! А ты иди замыкающим, Малыш! — приказал Хозяин ночи своему огромному псу и решительно зашагал вперед.

Он шел по темным улицам так уверенно, будто видел в темноте не хуже кошки. Гай Секвенций едва поспевал за ним, Малыш шел позади него, принюхиваясь к темноте.

По сторонам дороги время от времени раздавались какие-то подозрительные звуки, скрипы и шорохи, но Хозяин ночи не обращал на них внимания.

В какой-то момент в узком боковом проулке звякнуло железо, послышался угрожающий шепот, но огромный пес зарычал — и все снова стихло.

— Какой у тебя отличный пес! — проговорил Гай Секвенций с уважением.

— Малыш — не просто пес, — ответил Хозяин ночи, — он — мой старый боевой товарищ. Когда-то давно я служил в одиннадцатом Молниеносном легионе, а Малыш был легионной собакой. Во время страшного боя в Тевтобургском лесу он спас мою жизнь, когда на меня напали два огромных германца.

Спутники шли так около получаса и наконец увидели впереди тускло тлеющую головню над полуоткрытой дверью. Головня освещала подвешенную на крюке кабанью голову, которая, должно быть, заменяла вывеску таверны.

Из-за двери и из маленьких окон доносились громкие голоса, хохот, звон посуды.

— Вот мы и пришли, господин, — проговорил Хозяин ночи, остановившись в нескольких локтях от входа, — дальше иди сам, я не хочу показываться в этой таверне.