Дэвид Балдаччи - Победитель

— Привет, Фрэнки, как дела? — сказала Лу-Энн.

— Просто замечательно, — ответил тот с намертво застывшей на лице улыбкой.

— Бет, ты можешь минутку присмотреть за Лизой, пока я переоденусь? — спросила Лу-Энн, вытирая полотенцем лицо и руки. Проверив малышку, она с удовлетворением отметила, что та сухая, но голодная. — Я сию минуту приготовлю ей смесь и немного овсяных хлопьев. После чего она будет готова заснуть на всю ночь, хотя не так давно прилично вздремнула.

— Не сомневайся, я смогу подержать на руках этого очаровательного ребенка. Иди ко мне, малышка! — Подхватив Лизу, Бет прижала ее к груди. Девочка стала издавать самые разные звуки и попыталась схватить карандаш, засунутый у Бет за ухо. — Лу-Энн, тебя ведь не должно здесь быть. Твоя смена только через несколько часов. Что стряслось?

— Я промокла до нитки, а форма официантки — единственная сухая одежда, какая у меня есть. К тому же я чувствую себя виноватой из-за прошлой ночи. Слушай, с обеда ничего не осталось? Я что-то не припомню, чтобы сегодня ела.

Бросив на Лу-Энн неодобрительный взгляд, Бет положила руку на внушительное бедро.

— Если б ты заботилась о себе хотя бы вполовину так, как заботишься о своем ребенке!.. Боже милосердный, дитя мое, сейчас уже почти восемь вечера.

— Не бурчи. Я просто забыла, только и всего.

— Так я тебе и поверила! — проворчала Бет. — Небось Дуэйн снова пропил все твои деньги, так?

— Лу-Энн, ты должна бросить этого ублюдка! — вмешался Фрэнки. — Но только позволь мне надрать ему задницу вместо тебя. Ты заслуживаешь лучшей участи.

Бет подняла бровь, выражая свое полное согласие с Фрэнки.

— Спасибо вам обоим за то, что принимаете такое участие в моей личной жизни! — хмуро смерила их взглядом Лу-Энн. — Ну, а теперь, надеюсь, вы оставите меня в покое?

Какое-то время спустя она сидела в угловой кабинке, расправляясь с едой, которую наскребла для нее Бет. Наконец отодвинула от себя тарелку и отпила глоток свежего кофе. Дождь возобновился, и стук капель по гофрированному железу крыши действовал успокаивающе. Лу-Энн плотнее натянула на плечи тонкий свитер и взглянула на часы над стойкой. До начала ее смены оставалось еще два часа. Прежде, придя на работу раньше времени, Лу-Энн старалась получить немного сверхурочных, но теперь управляющий запретил ей это. Сказал, что она дошла до предела. Лу-Энн выпалила в ответ, что он не знает ее предела, но все было тщетно. Впрочем, было и хорошее: управляющий разрешал ей приносить Лизу на работу. Если б не это, Лу-Энн вообще не смогла бы работать. И он платил ей наличными. Лу-Энн понимала, что поступает он так, дабы избежать дополнительных налогов, но она и так получала слишком мало и не собиралась делиться с правительством. Лу-Энн еще ни разу не заполняла налоговую декларацию; всю свою жизнь она прожила за чертой бедности и справедливо считала, что не должна платить никакие налоги.

Лиза лежала в переноске. Лу-Энн аккуратно подоткнула одеяло, укрывая свою спящую дочь. Она отдала малышке часть своего ужина; девочка уже ела «взрослую» пищу, но сейчас она опять заснула, не расправившись до конца с морковным пюре. Лу-Энн тревожилась, что ее дочь спит не по распорядку. Ей не давала покоя мысль, а что, если на психическом здоровье Лизы через много лет скажется то, что она каждый божий день по несколько часов проводит под стойкой в шумном, прокуренном кафе? Это понижает ее самооценку и причиняет всякий прочий вред, о чем Лу-Энн читала в журналах и смотрела по телевизору. Данная кошмарная мысль частенько становилась причиной бессонных ночей. И это было еще не все. Когда Лиза полностью откажется от материнского молока, будет ли у нее достаточно еды? Машины нет, вечно приходится наскребать мелочь на автобус, бегать под дождем… Что, если девочка подхватит какую-нибудь болезнь? Что, если серьезно заболеет ее мать? И ее положат в больницу? Кто позаботится о Лизе? Медицинской страховки у Лу-Энн не было. На прививки и осмотры она носила девочку в бесплатную больницу округа, но сама уже больше десяти лет не показывалась врачам. Пока что она молодая, сильная и здоровая, однако все это может быстро измениться. Загадывать наперед нельзя… Лу-Энн едва не рассмеялась вслух, мысленно представив себе, как Дуэйн пытается разобраться в бесконечных деталях повседневной жизни дочери. Да он через несколько минут с воплями убежит в лес! Однако смеяться тут было не над чем.

Глядя на то, как открывается и закрывается крошечный ротик, Лу-Энн вдруг поймала себя на том, что на сердце у нее стало так тяжело, словно его придавил один из грузовиков со стоянки перед кафе. Ее дочь полностью зависит от нее, а правда заключалась в том, что у Лу-Энн не было ровным счетом ничего. Каждый день своей жизни она находится всего в одном шаге от пропасти, постоянно к ней приближаясь. Падение неизбежно; это лишь вопрос времени. В памяти Лу-Энн всплыли слова Джексона. Замкнутый цикл. Ее мать. Затем сама Лу-Энн. Дуэйн во многих отношениях был вылитой копией Бенни Тайлера. А следующей будет Лиза, ее очаровательная дочурка, ради которой она готова убить или быть убитой — что только потребуется, чтобы ее защитить. Все говорят, что Америка — страна возможностей; перед тобой находятся все двери, нужно только их отпереть. Вот только таким, как Лу-Энн, забыли вручить ключи. А может быть, и не забыли. Может быть, это было сделано сознательно. По крайней мере, именно так видела все Лу-Энн, когда находилась в глубокой депрессии, как сейчас.

Тряхнув головой, она крепко сжала руки. Подобные мысли ей сейчас не помогут. Раскрыв сумочку, женщина вытряхнула из нее блокнот. Ее сильно заинтриговало то, что она узнала в библиотеке.

Шесть победителей в лотерею. Лу-Энн начала с прошлой осени и добралась до настоящего времени. Она выписала их имена и краткие биографии. В газетных заметках были фотографии всех победителей: казалось, их улыбки простирались на целую страницу. В обратном порядке победителями были: Джуди Дэвис, двадцать семь лет, мать-одиночка, живущая на социальное пособие с тремя маленькими детьми; Герман Руди, пятьдесят восемь лет, в прошлом водитель-дальнобойщик, инвалид, получивший травму на работе, с огромными счетами за лечение; Ванда Трипп, шестьдесят шесть лет, вдова, получающая пособие в четыреста долларов в месяц; Рэнди Смит, тридцать один год, недавно овдовевший, с маленькой дочерью на руках, лишившийся работы на конвейере; Бобби Джо Рейнольдс, тридцать три года, официантка из Нью-Йорка, которая после выигрыша в лотерею отказалась от своих грез о карьере на Бродвее и уехала на юг Франции изучать живопись. И, наконец, Реймонд Пауэлл, сорок четыре года, разорившийся бизнесмен, вынужденный переселиться в приют для бездомных.