Дэвид Балдаччи - Победитель

— Меньше всего на свете, Лу-Энн, тебе сейчас нужно меня расстраивать, — тихо произнес он. — Расстроенный, я становлюсь очень неприятным. Больше того, откровенно жестоким.

Лу-Энн едва взглянула на оружие.

— Что вам от меня нужно?

Он застегнул куртку.

— Как я уже говорил, ты — мой горшок с золотом.

— У меня нет никаких денег, — быстро ответила она.

Он едва не рассмеялся вслух.

— Зачем ты приехала в Нью-Йорк, Лу-Энн? Готов поспорить, ты никогда раньше не выезжала за пределы своего забытого Богом округа. Почему ты отправилась именно в «Большое яблоко»? — Он насмешливо склонил голову набок, дожидаясь ответа.

Лу-Энн нервно потерла рукой неровную поверхность столика. Когда наконец заговорила, она старательно избегала смотреть мужчине в лицо.

— Ну хорошо, возможно, я знаю, что произошло в том фургоне. Но я не сделала ничего плохого. Однако мне пришлось уехать, поскольку я понимала, что меня могут во всем обвинить. И Нью-Йорк показался мне для этой цели лучшим местом.

Лу-Энн подняла взгляд, чтобы проверить его реакцию. На лице мужчины по-прежнему оставалось веселье.

— Что ты собираешься делать с такой кучей денег, Лу-Энн?

Она едва не поперхнулась.

— О чем это вы? Какие деньги? Те, что в переноске?

— Хотелось бы надеяться, что ты не станешь пытаться запихнуть сто миллионов долларов наличными в детскую переноску. — Он выразительно посмотрел на ее грудь. — Или, несмотря на его солидную вместимость, в свой лифчик.

Лу-Энн молча смотрела на него, чуть приоткрыв рот.

— Так, давай-ка сообразим, — продолжал Романелло, — каковы текущие расценки на шантаж? Десять процентов? Двадцать процентов? Пятьдесят процентов? Я хочу сказать, что даже поделившись половиной, ты получишь на свой банковский счет миллионы. Это до конца жизни обеспечит тебя и твоего ребенка джинсами и кроссовками, верно? — Сделав глоток кофе, он откинулся назад, рассеянно теребя пальцами салфетку, не отрывая взгляда от Лу-Энн.

Та стиснула в руке лежавшую на столе вилку. Какое-то мгновение она подумывала о том, чтобы наброситься на мужчину, затем этот порыв прошел.

— Вы просто сумасшедший, мистер, вот вы кто.

— Пресс-конференция состоится завтра, Лу-Энн.

— Какая еще пресс-конференция?

— Как какая, та самая, на которой ты будешь держать большой красивый чек, улыбаться и махать рукой разочарованным массам.

— Мне пора идти.

Его правая рука метнулась вперед и схватила Лу-Энн за запястье.

— Вряд ли ты сможешь потратить такие деньги, сидя за решеткой.

— Я сказала, что мне пора идти. — Выдернув руку, она встала.

— Не будь дурой, Лу-Энн! Я видел, как ты покупала лотерейный билет. Я присутствовал во время розыгрыша. Видел улыбку до ушей у тебя на лице, видел, как ты с воплями и криками скакала по улице. И я был в здании комитета по лотереям, когда ты ходила туда, чтобы предъявить свой выигрышный билет. Так что не пытайся меня надурить. Если ты сейчас уйдешь отсюда, я первым делом позвоню в округ Подунк и расскажу шерифу все, что видел. Затем отправлю ему кусок твоего лифчика. Ты даже представить себе не можешь, какое сейчас у криминалистов совершенное оборудование. Полиция начнет складывать одно с другим. А когда я добавлю, что ты только что выиграла в лотерею и тебя нужно немедленно схватить, пока ты не смылась, тебе можно будет распрощаться с мечтами о новой жизни. Хотя, наверное, ты сможешь устроить своего ребенка в какое-нибудь приличное заведение на то время, которое тебе предстоит провести в тюрьме.

— Я не сделала ничего плохого!

— Да, Лу-Энн, но зато ты наделала массу глупостей. Ты сбежала. А раз ты сбежала, полиция решит, что ты виновна. Полиция всегда так думает. Полицейские решат, что ты во всем этом по самые уши. Пока что на тебя еще не вышли. Но на тебя обязательно выйдут. И от тебя зависит, произойдет это через десять минут или через десять дней. Если через десять минут — ты труп. Если через десять дней — полагаю, ты уже подготовила план исчезнуть навсегда. Потому что именно так собираюсь поступить я. Ты заплатишь мне всего один раз, это я обещаю. Потратить столько денег я при всем своем желании не смогу, как и ты. Так выиграем мы оба. В противном случае ты проиграешь, с шумом и треском. Итак, что ты выбираешь?

Лу-Энн застыла на мгновение, затем медленно, дюйм за дюймом снова опустилась на стул.

— Очень мудрое решение, Лу-Энн.

— Я не смогу заплатить вам половину.

Его лицо потемнело.

— Не будьте жадной, леди!

— Дело совсем в другом. Я заплачу вам, просто не знаю сколько, но это все равно будет много. Достаточно, чтобы вы сделали все, что только угодно, черт побери.

— Не понимаю… — начал было он.

— Вы не должны ничего понимать, — перебила его Лу-Энн, воспользовавшись словами Джексона. — Но если я поступлю так, я хочу, чтобы вы ответили на один вопрос, и мне нужна правда, — иначе вы можете звать полицию, мне все равно.

— Что за вопрос? — Мужчина с опаской посмотрел на нее.

Лу-Энн склонилась над столом, ее голос прозвучал тихо, но отчетливо:

— Что вы делали в фургоне? Вы ведь не просто проходили мимо, я уверена в этом так же, как в том, что сейчас сижу здесь.

— Послушай, какая разница, почему я оказался там? — небрежно махнул рукой он.

Рука Лу-Энн стремительно метнулась вперед, подобно гремучей змее, хватающей добычу, и стиснула ему запястье. Мужчина поморщился, не ожидая от нее такой силы. Каким бы крупным и сильным он ни был, ему пришлось бы очень постараться, чтобы освободиться от этой хватки.

— Я сказала, что мне нужен ответ, и пусть он лучше окажется правильным.

— Я зарабатываю на жизнь… — Улыбнувшись, он поправился: — Я зарабатывал на жизнь, решая для других их маленькие проблемы.

Лу-Энн продолжала сжимать его запястье.

— Какие проблемы? Это как-то связано с наркотиками, которыми торговал Дуэйн?

Романелло покачал головой:

— О наркотиках я ничего не знал. Дуэйн уже был мертв. Быть может, он обманывал поставщика, быть может, забирал себе лишнее… Одним словом, тот тип его прирезал. Кто знает правду? Кому какое дело?

— Что произошло с другим типом?

— Это ведь ты треснула его по голове, разве не так? Как я упомянул в записке, мертв дальше некуда.

Лу-Энн ничего не сказала. Помолчав, мужчина вздохнул.

— Ты уже можешь отпустить мою руку.

— Вы не ответили на мой вопрос. И если не ответите, можете звонить шерифу, потому что не получите от меня ни ломаного цента.

Романелло колебался, но наконец алчность взяла верх.

— Я был там, чтобы убить тебя, — коротко сказал он.

Еще раз стиснув ему руку, Лу-Энн отпустила ее. Мужчина потер запястье, восстанавливая кровообращение.

— Почему? — резко спросила Лу-Энн.