Татьяна Гармаш-Роффе - Светлый лик, темный след

– Есть хочешь? У меня ужин готов. На твою долю тоже сделала, на всякий случай.

Ну да, расписание частного сыщика непредсказуемо, так что Саше нередко приходится готовить для мужа – или не готовить – наугад.

– Хочу. Но у меня есть к тебе одно дельце. До ужина. Маленькое такое.

– Точно маленькое? – с подозрением переспросила Саша. – А то мы тут все голодные.

– Точно-точно. Смотри, что я принес, – и Алексей протянул жене мешок с песком.

– Это для занятий йогой? – изогнула красивые брови Александра. – Ты считаешь, что мне нужно срочно гармонизировать тело с душой?

– Нет, Сашенька, – Алексей взял ее за руку и повел в гостиную, к дивану, – ровно наоборот: тебе нужно срочно разгармонизироваться для свершения черного дела и попытаться убить этим мешком.

– Ого. И кого же?

– Диван. Бей изо всех сил.

У жены удар получился, – занятия в спортзале давали себя знать, – хоть и с напряжением.

Алексей задумался. Ася вызывала у него доверие, но он своему доверию редко доверял, если можно так выразиться. Большинство лгунов выдает себя очень быстро, распознать их не составляет труда; но случается, что человек сам верит в свою ложь, и тогда детектировать ее непросто. Ася могла бессознательно симулировать слабость – из-за желания убедить сыщика, что она не убийца. Нельзя также исключить пресловутое состояние аффекта в момент убийства, придавшее ей сил.

Посему эксперимент следует продолжить, уточнить параметры. Ольга Кучерова лежала на полу, когда ее нашли. И разбито у нее было именно лицо, что также указывает на положение лежа. Значит, нужно посмотреть, как выглядит удар по предмету, находящемуся на полу…

– Ну что? – не выдержала Александра. – Результат тебя не устраивает? Зачем тебе это вообще?

Алексей вкратце рассказал ей о новом деле, об убитой Ольге Кучеровой и своей встрече с Асей.

– Жуть, – констатировала Александра. – Но, по-моему, девушка без специальной тренировки не могла бы забить таким тяжелым мешком жертву. Только если взять его вот так…

Саша ухватила мешок не за ручку, а за бока, и размахнулась. Мешок немного согнулся, однако удар получился значительно сильнее.

– Дело в том, что отпечаток Аси нашли на ручке. Так что этот вариант нам не подходит.

– Но если держать за ручку, то бить труднее!

– Вижу. Давай попробуем иначе…

Алексей вытащил из большого книжного шкафа два толстых тома, положил их на пол. Посмотрел, достал еще книгу потоньше, добавил в стопку и присел на корточки.

– Примерно такая высота должна быть от затылка до носа… – произнес он, прищурившись. – Саша, бери мешок за ручку и бей.

– Как именно?

– Как тебе удобнее, интуитивно.

Александре пришлось наклониться, и замах она делала уже не со спины, а от груди. Стопка книг развалилась, тома скользнули к ногам Саши. После трех ударов она разогнулась.

– Все, не могу больше, тяжело. Пошли ужинать, дети ждут.

За столом Алексей старательно отгонял от себя мысли о деле, чтобы не выпадать из общения. Именно ужин был в их семье моментом единения, когда все возвращались домой – взрослые с работы, малыши из детского сада – и сходились за общим столом. Александра ухитрялась все делать красиво и вкусно, при этом на удивление быстро: в силу профессии она не могла позволить себе терять время на сложные блюда. Сегодня, к примеру, она приготовила куриные ножки, запеченные в меду и травах, и салат из помидоров с рукколой и кусочками авокадо: вкуснотища, а хлопот минимум.

Этот час – час общения, шуток, рассказов о проведенном дне, час услады для души и для вкуса – был для них почти сакральным. Поэтому Алексей старался не пропускать семейные ужины (хотя иной раз приходилось, ничего не попишешь), а за столом не погружаться в мысли о своих расследованиях. Он внимательно слушал Лизу и Кирюшу, которые наперебой делились впечатлениями дня, проведенного в детском саду. Какой-то мальчик из группы полез на забор, его отругала воспитательница, а мнения брата и сестры разделились: флегматичный Кирюша осуждал мальчика за неправильное поведение, тогда как Лизавета, маленькая радужная стрекозка, восхищалась непослушанием «хулигана». Вырастет – будет влюбляться в экстремальных парней, им с Александрой головная боль… Это она в маму такая. Та тоже экстремальничала полжизни, пока не утомилась и не разочаровалась во всем и во всех. Хорошо, что она встретила его, Алексея, – погордился собой детектив, – который ее за шкирку, можно сказать, вытащил из болота…

– Алеш? Загрузился? – усмехнулась любимая супруга, в прошлом любительница острых ощущений, а ныне примерная жена и мать. К тому же активно и талантливо пишущая журналистка, что достойно отдельного восхищения.

– Ох… Не хотел. Да вот, – смущенно развел он руками, – уплыл куда-то… Я что-то важное пропустил?

– Ничего особенного, если не считать маленькую деталь: детский словарь пополнился сегодня новым словом. «Сучонок» – так наша милейшая воспитательница назвала хулигана, стаскивая его с забора.

– Хм… Душа радуется богатству родного языка.

– Ага, и креативности его носителей. С нашими суффиксами и приставками возможности для творчества безграничны, они как элементы конструктора «Лего».

– Жаловаться бум?

– Не бум. Дети еще не такое услышат, с каждым годом их лексикон будет расширяться, – усмехнулась Александра, – с жалобами не набегаешься. Если я могу помочь тебе с размышлизмами , – без перехода заявила она, – то, как только забросим этих двоих в кроватки, поступлю в твое распоряжение.

Александра отлично знала, как помогает в мыслительном процессе диалог. Можно говорить даже полную ерунду – но тот, кому важно развить мысль, сумеет это сделать, отталкиваясь от ерунды. На этом основан «мозговой штурм», где одно высказывание провоцирует другое. И Саша иной раз помогала мужу таким образом сконцентрироваться, не боясь попасть впросак с некомпетентными вопросами: ничего в этом стыдного, ведь она изначально не располагала той информацией, которой владел детектив.

– Я не хочу, чтобы меня забрасывали в кровать! – обиженно заявил Кирюша. – Я не мячик!

– Котенок, это же просто шутка… – нежно произнесла Александра.

У Кирюшки чувство юмора пока еще не прорезалось. Но непременно прорежется через… ну сколько-то лет. Вот, к примеру, в семье хороших друзей дочка начала понимать шутки лишь к восьми годам. Зато быстро стала заправской шутницей, покруче мамы с папой. Так что надежда есть.

– А я хочу! – запрыгала на своем стуле Лизанька. – Хочу, как мячик! Забросьте меня!

Да уж, гены, подумал Алексей, любуясь дочуркой.

– Итак, – Александра уселась на диване в гостиной, – что от меня требуется?

Дети уже спали, хотя Александре пришлось прочитать им аж три сказки. Впрочем, Кирюша заснул на середине второй, тогда как Лизавета пыталась выторговать еще и четвертую. Но папа пришел на подмогу и спел колыбельную песенку, и дите, наконец, угомонилось.