Игорь Зарубин - Привычка убивать

— Тогда грабители.

— Попробуем эту версию. Грабители, что следует из самого этого слова, грабят. Самое ценное, что было у Нины Николаевны, — шуба. Ее грабители почему-то не взяли.

— Тогда не знаю, — опустил снова голову Смирнов.

— Нет-нет, вы так быстро не сдавайтесь. Кто еще мог? У вашей жены были враги?

— Таких не было.

— Ну и что же у нас остается? — грустно выдохнула Клавдия.

— Я ее не убивал.

— Правильно, остаетесь вы, Сергей Владимирович.

— Я ее любил…

— Разве?.. Впрочем, могу и это допустить.

«Нет, каша какая-то, — почти с отчаянием подумала Клавдия. — Он будет твердить одно и то же, а мне и подцепить его не за что».

— Ну хорошо, еще раз расскажите, как все было.

— Я пошел встречать Нину к станции.

— Вы делали это всегда?

— Что?

— Вы всегда встречали свою жену после работы? Только не лгите, мне нетрудно будет это проверить.

— Нет, не всегда.

— Часто?

— Нет.

— Это было в первый раз?

— Да… — совсем тихо сказал Смирнов.

— А почему вы вдруг решили ее встретить?

«Наконец-то, — подумала Клавдия, записывая ответы Смирнова в протокол. — Это уже кое-что».

— Ну просто поздно было, темно…

— Не врать, Смирнов. В предыдущий день Кокошина возвращалась в то же самое время. Как и неделю до этого, и месяц…

— Мне вдруг захотелось…

— Господи, Боже мой!.. — чуть не взвыла Клавдия. — Сергей Владимирович! Я просто умоляю — причину! Настоящую причину!

— Я ее не убивал…

Клавдия сейчас вцепилась бы в реденькую шевелюру этого тщедушного человечка и стучала бы его тупой башкой о стол, если бы не молчаливый адвокат в углу и если бы… Если бы сама верила до конца, что Смирнов действительно убийца.

«Нет, нервишки надо сдерживать, — подумала она. — Никогда такого желания не было».

— Вы читали обвинительное заключение? — полуобернулась к адвокату Клавдия, хотя спрашивала у Смирнова.

— Да, мы читали, — ответил за Сергея адвокат.

— Там написано, что следствие обвиняет вас в убийстве. Ваша естественная задача — развеять это обвинение, да? — так же к адвокату и к Смирнову одновременно обращалась Клавдия. — Зачем же вы убеждаете нас в том, что мы правы? Еще раз повторяю, Сергей Владимирович, вы артист, вы должны, как никто другой, чувствовать фальшь. Вы мне рассказываете, что вдруг впервые в жизни вам захотелось пойти и встретить вашу жену, потом вы вдруг нашли ее мертвой, но не заявили в милицию, а почему-то стянули с нее шубу и вдруг закопали. Ладно, допустим, шок, аффект, умопомрачение. Но дальше? На следующий день?! Я привезла к вам Витю, вашего пасынка, и вы твердили, что жена была дома и только что ушла на работу. Хотя уже знали, что она мертва. Это что, шок продолжался? Нет, особого шока я не заметила. Вы даже обед готовили. Мясо, кажется, варили. Ну, ладно, допустим, тонкая натура, умопомрачение тянется… Но вы же потом совсем сбежали!

— Я сам пришел.

— Это единственный ваш благородный поступок. Но, думаю, он продиктован чувством страха. Вы просто знаете, что явка с повинной вам зачтется. Но вы забыли, что, сказав «а», надо сказать хотя бы «б».

Смирнов молчал.

— Ну, я не знаю, господин адвокат, вы объяснили Смирнову, что в его положении лучше сотрудничать со следствием?

Адвокат кивнул.

— Скажите еще раз, — попросила Клавдия.

— Сергей Владимирович, — адвокат подошел к Смирнову и положил руку тому на плечо, вам действительно необходимо сейчас прояснить всю картину. Назовите, пожалуйста, причину, по которой вы пошли встречать Кокошину.

Смирнов вдруг уронил голову на руки и зарыдал так пронзительно и бурно, что Клавдия даже вздрогнула.

Она испугалась, что сейчас сюда сбежится вся охрана, подумают, что Дежкина лупит подследственного башкой о стол.

«А ведь было такое желание!»

Кое-как отпоили Смирнова водой. Впрочем, пришлось и к нашатырю прибегнуть.

— Это стыдно… Это очень стыдно… — всхлипывая, повторял Смирнов.

— Говорите.

— Я хотел у нее денег взять… На выпивку.

— Все говорите, — железным голосом приказала Клавдия.

— Это стыдно…

— Ваша жена мертва, вам грозит в лучшем случае тюрьма, — развела руками Клавдия На укоризненные взгляды адвоката она не обращала внимания. — Что может быть стыднее, Смирнов?

— Я хотел выр… у…

— Что? Я не слышу, — Клавдия даже приложила ладонь к уху.

— Вырвать у нее сумку.

— То есть вы хотели ограбить собственную жену? — опешила Клавдия.

— Я же говорил: это стыдно, — снова всхлипнул Смирнов.

— Дальше!

— Я хотел догнать ее на пустыре и вырвать сумку. У нее в тот день зарплату давали… А потом я бы взял себе немного денег, а остальное подбросил бы… Она мне не давала.

— И что?

— Я стал ждать на платформе. Но так, чтобы она меня не заметила. Ну вот… Я ждал, ждал, но она не ехала… Я полчаса прождал… Замерз… А потом подумал, что она раньше приехала и мы с ней разминулись. Ну и решил домой…

— Так-так, здесь подробнее… Откуда вы знали, что она едет домой?

— А она позвонила, что только на рынок зайдет — и сразу домой… Я рассчитал…

— Понятно. Дальше…

— Ну а обратно иду — смотрю…

— Стоп, — снова остановила Клавдия. — Она разве вот так, прямо на дороге лежала? Там же люди ходят…

— Нет… Она в стороне лежала, за кустами. Знаете, все ходят по дороге, а мы нашли тропинку — сокращает путь… Так она там рядом с тропинкой лежала. Я ж вам показывал…

— Да-да… А сумка? С деньгами?

— Я ее… забрал. Она дома, в диване лежит…

— Значит, все-таки ограбили жену? — уже не для протокола, а для совести спросила Клавдия.

— Нет, я просто забрал… Но это все, все!

— Нет, это далеко не все. Это, Сергей Владимирович, только начало. Во все, что вы тут рассказали, еще поверить можно, а вот дальше…

— Я испугался…

Клавдия взглянула на часы — все, пора. Или отложить обыск? Нет. Надо хорошенько поискать — этого тенора только к стене прижимать приходится, вот тогда он поет.

— Хорошо, об этом — в следующий раз.

— Я ее не убивал, — снова сказал Смирнов.

— Разберемся, — сказала Клавдия, хотя уверенности в ее голосе не было.

Совковая убогость жилища…

Сколько квартир в самых разных районах Москвы Клавдия обыскивала. Сотни две-три, не меньше. И все были удручающе похожи одна на другую. Клавдия даже с закрытыми глазами могла бы сказать, где стоит диван, где стенка, где столик журнальный, где шкаф… Еще ни в одной квартире она не ахнула от удивления — надо же так придумать! Хотя бы один не тащил в дом эти синтетические ковры, эти пыльные полки с бестолково собранными книгами, хотя бы один не вешал пыльную люстру…

«Единообразие, — думала Клавдия, медленно расхаживая по комнате, стараясь не мешать оперативникам, которые выворачивали шкафы и тумбочки. — Словно заставь завтра всех обменяться своими квартирами — а они уже готовы. Да и то — жилье ведь не свое, государственное. Так, бивак, ночлежка, а не семейный очаг. Не говоря уж о подъезде, который к жильцам вообще как будто отношения не имеет, не говоря уж о дворе — это вообще ничья территория. Вон прямо из окна мусор сыплют».