Джо Алекс - Четвертый с Фринагара. Ад во мне. Дело вкуса. Пропавший Ромни. Охота за сокровищем [Сборник]

В несколько напряженном молчании на стол поставили большие пузатые бокалы, в каждый налили по нескольку капель драгоценной влаги и слегка покачали их, чтобы высвободить букет.

— Это, — сказал Питер первый, снова обретший дружелюбие, — это и в самом деле чудесный старый французский коньяк. Думаю, ему с полсотни лет.

— В вашей оценке, милорд, не хватает тепла, — отозвался Брендон, — это Коньяк с большой буквы, первый из всех коньяков, непревзойденный и несравненный, настоящий Наполеон. Ему надо отдать честь, как самому императору, чье имя он носит.

Брендон поднялся, держа в руках салфетку.

— Сэр, — сказал граф, поворачиваясь к нему. — Справа от меня сидит самый замечательный знаток вин, но ваши способности уникальны. — Он сделал знак Пьеру, который торжественно внес пустые бутылки уже с открытыми этикетками: от скромного шабли до гордого «Наполеона», чья императорская печать была выгравирована на стекле. — Каждый раз вы правильно называли происхождение вина и год урожая. В мире не может быть больше шести таких знатоков, как вы, и мне казалось, что только один из них — англичанин. Не окажете ли вы на этот раз нам честь и не назовете ли свое настоящее имя?

— Неважно, как его зовут, — сказал Питер первый и встал. — Руки вверх, все присутствующие; граф, давайте формулу!

Брендон рывком поднял руки, все еще сжимая салфетку. Белые ее складки извергли огонь; выстрел попал точно между курком и стволом пистолета Питера и взорвал в нем патрон, нанеся непоправимый ущерб хрустальной люстре. Питер первый тряс онемевшей рукой и изрыгал ругательства.

Брендон, продолжая держать его под прицелом, бросил настороженный взгляд на Питера второго, который, когда выстрел развеял его розовую дремоту, стал проявлять агрессивность.

— Поскольку развлечения становятся все более разнообразными, могу я попросить вас, граф, о любезности обыскать этих джентльменов и выяснить, нет ли у них еще какого-нибудь оружия. Благодарю вас, а теперь почему бы нам не сесть и не допить вино?

— Вы… вы… — прорычал Питер первый.

— О, мое имя действительно Брендон, — весело откликнулся молодой человек. — Терпеть не могу вымышленных имен. Вроде чужой одежды эти псевдонимы никогда не приходятся по-настоящему впору. Питер Дит Брендон Уимзи; имя, конечно, длинновато, но очень удобно, если его использовать частями. У меня есть и паспорт, и все прочее, но я их не показал, поскольку репутация этих документов здесь была несколько подмочена. Что до формулы, граф, я предпочел бы вручить вам мой собственный чек. Похоже, кто угодно имеет возможность размахивать банкнотами Английского банка. Я считаю, что вся эта тайная дипломатия — ненужное дело, но это уже забота Военного министерства. Очевидно, все мы привезли сюда одинаковые документы. Я так и думал. По-видимому, какой-то сообразительный умник успешно продался сразу двум претендентам. А вам двоим, джентльмены, пришлось пережить веселенькое время, думая, что другой — это я.

— Милорд, — с нажимом заговорил граф. — Эти двое — англичане или были ими. Мне безразлично, какое именно правительство оплатило их предательство. Но я, увы, недалеко от них ушел. Будучи монархистом, я не считаю себя подданным нашей продажной, вконец разложившейся республики. Но у меня болит душа из-за того, что бедность заставила меня согласиться продать свою страну Англии. Возвращайтесь в ваше Военное министерство и скажите там, что я отказываюсь передать им свою формулу. Если между нашими странами, не дай Бог, разразится война, я буду на стороне Франции. Это мое последнее слово, милорд.

Уимзи поклонился.

— Сэр, — сказал он. — Совершенно очевидно, что я не выполню своей миссии, чему я рад. Ведь по существу торговля средствами уничтожения — грязное дело. Захлопнем же двери за этими двумя — они безлики и ничтожны — и допьем коньяк в вашей библиотеке.

Перевод с английского И. М. Кулаковской-Ершовой

Старший инспектор Скотленд-Ярда Питер Доуз был еще сравнительно молод, если учесть занимаемый им высокий пост. Управление, им возглавляемое, гордилось тем, что однажды напав на след, он всегда доводил дело до конца, хотя сам Доуз очень мало говорил о своих успехах.

Чисто выбритый, с седыми висками, моложавый старший инспектор относился философски к преступлениям и преступникам. Его не пугали первые, а вторые не вызывали у него злобы.

Если Доуза что-нибудь по-настоящему увлекало, то это преступления, заключавшие в себе загадку. Все выходящее за рамки ординарного, все необычное привлекало его, и больше всего он сожалел о том, что ему не довелось хоть раз провести расследование многочисленных таинственных преступлений, совершенных Джейн по прозвищу Четыре квадрата, которыми занималась столичная полиция.

Питер Доуз получил возможность обнаружить Джейн и заняться вплотную преступлениями этой девушки после дела лорда Клейторпа. Он понимал, что чрезвычайно важно не поддаваться ничьему влиянию, избегать предубеждения и не обращать внимания на многочисленные, часто противоречивые «улики», которые стремились обсудить с ним все, кто имел отношение к расследованию ограблений, совершенных Джейн-Четыре квадрата.

После расследования таинственного дела лорда Клейторпа Питер доложил комиссару Скотленд-Ярда:

— Насколько я понимаю, эта женщина начала свои грабежи примерно год назад. Она всегда грабила не рядовых обывателей, которые обычно страдают от подобных преступлений, а людей с большими деньгами в банках, причем, как показывают мои расследования, с деньгами, полученными путем манипуляций сомнительных коммерческих компаний.

— Что она делает с деньгами? — спросил комиссар с любопытством.

— В этом-то и странность всего этого дела, ответил Доуз. — Я почти уверен, что она отдает большие суммы благотворительным учреждениям. Вот, например, после ограбления Левинстайна большие ясли в лондонском Ист-Энде получили от неизвестного дарителя четыре тысячи фунтов стерлингов. Одновременно еще четыре тысячи фунтов поступили на счет больницы в Уэст-Энде. После ограбления Талбота три тысячи фунтов, почти вся украденная сумма, были переданы неизвестным лицом одному из родильных домов Уэст-Энда. Мне кажется, мы обнаружим, что эта женщина чем-то связана с больницами и за ее преступлениями стоит какая-то донкихотская идея помощи бедным за счет чересчур богатых.

— Весьма оригинально, — сухо сказал начальник, — по, к сожалению, ее замечательные намерения нас не интересуют. Для нас она — обыкновенная воровка.

— Она — больше, чем просто воровка, — спокойно ответил Питер. — Джейн — самый хитроумный преступник из всех, с кем мне довелось встречаться с тех пор, как я работаю в Скотленд-Ярде. В этом случае речь идет о том, чего мы опасаемся и с чем все же надеемся столкнуться — о преступнике с серым веществом в голове.