Владимир Черкасов - Опер против святых отцов

- Вам нужна помощь, чтобы Артемий угомонился?

- Думаю, что обойдусь своими силами.

Не сходила с лица Ловунова озабоченная гримаса.

- В епархии Артемия живет патриарх. Придется с этим патриаршим любимчиком повозиться.

- Ничего, как-нибудь. Меня его святейшество не так, как этого пижона привечает, но достаточно уважает, - намекнул Кирин на то, что благодаря своим негласным коммерческим операциям стал едва ли не главным финансистом патриарха.

Он налил себе воды со льдом, сбивая хмель. В свои внутренние дела по церковному клану митрополит не посвящал даже испытанного вдоль и поперек Ловунова. Тем более что "обходиться" с Артемием после убийства Феогена требовалось, возможно, его же расстрельным способом, а не обычными приемами закулисной борьбы вокруг патриарха.

- Что за кандидатуру планируете на замену Феогену? - спросил Виктор Михайлович.

- Есть очень подходящая - протоиерей Вадим Ветлуга. Этот на удовольствия жизни размениваться не станет, и пообразованнее он Феогена, трудится сейчас в патриархии экономическим советником. Да вы о нем от меня не раз слыхали.

- Ветлуга? Тот, что бизнес по сигаретам отнимал еще у наших военных из Западной группы войск?

- Да, чтобы отвести подозрения от меня, отец Вадим фирму организовал, я ему помог освободиться от таможенных пошлин и налогов до 2005 года. - Гоняев с удовольствием улыбнулся. - Помогал Ветлуга и нашей конторе льготно ввозить в Россию алкоголь. Правда, завязли мы по линии Вадима перед Таможенным комитетом должком на полмиллиарда долларов. Зато успели переправить за рубеж миллиардов шесть акцизных марок. Помогло тогда, точно, как сейчас с гибелью Феогена, что сами наши благодетели погорели, отвлекли на себя внимание.

- Кого имеете в виду?

- Шумейко, а из Минфина - Вавилова, Петрова. Президентский Барсуков хорошо помогал.

- Все свои люди. Жаль, теперь - административные покойники, царствие им небесное.

- Успели мы тогда с Ветлугой вывернуться. А работали по его направлению неплохо. Имею в виду не американские, а болгарские сигареты.

- Да я помню. В 1996 году в Россию из Болгарии было импортировано сигарет на шестнадцать миллионов долларов, а в рамках гуманитарной помощи поступило к нам табака на девятнадцать миллионов баксов. Почувствовали разницу! Но в следующем году нам все же ментовской министр Куликов подосрал.

Митрополит зло двинул усами.

- Льготы-то перекрыл? Ну так теперь и он - политический упокойничек. Не помнят люди добра. А ведь несмотря на подножку Куликова, тот же Феоген с ним продолжал вожжаться. Организовывал поездку в Израиль и все такое. Сколько же нам приходится выкаблучиваться! Надо кому-то с верхов, из отцов семейств обвенчать сына или дочь. Ни в коем случае не пойдут в церковь вместе с простонародьем. Обязательно я, митрополит, должен распорядиться и предоставить храм. Требуют, чтобы венчал не простой священник, а на худой случай хотя бы архимандрит! На торжестве чтобы не было никого из посторонних и хор быть должен непременно из Большого театра...

- Это правильно. Власть есть власть. С ведомственными людьми никогда не надо ссориться. Отец Вадим, как я вспомнил, в патриархии целым отделом заведывал?

- Верно, он здорово тогда раскрутился. Банк для патриархии организовал, открыл через подставную фирму сыроваренный завод, нефтяные дела тоже были на нем. Но в последнее время я отца Вадима убрал в тень. Вот сейчас и пригодится.

- Надеюсь, первоочередным вопросом для Ветлуги станет алмазный бизнес.

Кирин взялся за бутылку виски.

- Рюмочку на посошок, Виктор Михайлович?

Ловунов кивнул. Владыка налил ему, а себе еще плеснул ледяного лимонада.

- Конечно, прежде всего Вадим возьмется за оживление операций с алмазами. Извините, что не составлю вам компанию на посошок. Мой посох нынче ночью в Москву.

- Я там тоже через пару дней буду.

Митрополит смотрел на гладь озера, мягко очерченного луной, взмывшей над горами по горизонту. Он задумчиво сказал:

- Все размышляю о лихой кончине архимандрита Феогена. Смерть, знаете ли, многозначительный акт. А для православного очень важно перед кончиной успеть исповедаться, причаститься...

Ловунов закусил виски свежей клубникой, поглядывая на Гоняева со скрытой насмешкой.

Глава 3

Отставной генерал КГБ Леонтий Александрович Белокрылов узнал о гибели архимандрита Феогена Шкуркина на своей даче на Рублевском шоссе, где отсиживался, скрываясь от востряковских бандитов. Не имея новостей от Феогена, генерал сам позвонил ему в офис. Секретарша архимандрита заплаканным голосом рассказала Белокрылову о случившемся.

Битый-перебитый жизнью и службой Леонтий Александрович от такой вести почувствовал нечто близкое к шоку. Следующей жертвой из их команды должен бы быть он - командир спецбригады, напрямую воюющей с востряковскими. Генерал напрягся и насчет своей будущности в патриархии. С отставкой на тот свет своего непосредственного шефа Леонтий Александрович попам мог больше не понадобиться.

В это утро Белокрылов сидел на втором этаже дачи в комнате с плотными ставнями, крепкими замками и обдумывал свои дальнейшие действия. Убийство Феогена отводило в какой-то мере расплату с ним, но напрочь не исключало ее. Требовалось разобраться с планами востряковской группировки в новой ситуации, а прежде всего выяснить, нужен ли генерал самому верхнему в церковном клане, на который трудился Феоген.

Белокрылов был прекрасно информирован об их общем с архимандритом начальнике митрополите Кирине Гоняеве. Генерал не сомневался, что тот находился в курсе всей деятельности спецбригады от своего подручного Феогена. Но сам Леонтий Александрович никогда не встречался с владыкой и не имел прямого выхода на него.

Поэтому пришлось генералу, как простому оперативнику, определять через бывшие служебные и личные каналы сегодняшнее времяпровождение митрополита Гоняева, чтобы где-то конспиративно пересечься с ним для разговора. Удалось узнать, что к концу дня Кирин должен заехать на столичный винно-водочный завод.

Теперь Белокрылову требовалось расконсервироваться на даче. Он безвылазно жил в комнате на втором этаже, где имелись запасы еды, кухонная плита, туалет, связываясь с внешним миром только по телефону. Сейчас нужно было на всякий случай хитроумно осмотреть окрестности дачи.

Матерый разведчик Белокрылов, "уйдя на дно", профессионально воспринимал мир за дачными стенами враждебным, будто бы точно знал, что на него во дворе засада. С биноклем в руке генерал стал кружить по комнате, припадая к специальным щелям из нее, откуда просматривался периметр участка.

Засада была! Генерал, не прилагая особых усилий, разглядел троих наблюдателей, очевидно ждущих его появления. Присмотревшись к горе-топтунам, Леонтий Александрович отнес их, конечно, к востряковской шатии. Бандиты поглядывали на дачу из своих укрытий под кустами, забором, мало заботясь о том, что на них самих обратят внимание.