Владимир Черкасов - Опер против святых отцов

Пуля не случайно направился к их столу, чтобы начать скандал. Он опознал "покровских" кавказцев по именам, которые те орали друг другу в угаре. На этих "пиковых", "зверей", как еще кличут на отечественной фене нерусских, имели зуб все спецбригадовцы после потери в перестрелке у "Покрова" всеобщего любимца Кузьмы.

Подошел в веселом темпе Пуля к столику, где больше всех разорялся Харчо, обнял за ладные плечики девицу, сидящую рядом с ним, и пригласил ее на танец. Разговор застолья смолк. Кавказцы, с предельной наглостью пристающие к русским девицам в присутствии их слюнтяев-кавалеров, такого к своему "товару" не переносят.

- Что ты сказал? - переспросил Пулю Харчо.

Пуля, не отпуская загривка девицы, внезапно залепил:

- Зачем тебе, говорю, баба, если ты даже с магазином не в состоянии справиться?

- Какой такой магазин? - ужасно выкатывая глаза, снова вопросил Харчо.

- А "Покров" на Чистяках. Его не сожгли еще?

Рожа Харчо от удивления и сумасшедшей наглости этого светлоглазого незнакомца стала совершенно медной.

- Ты кто такой? - в третий раз кудахтнул Харчо.

- Ты, "зверь", глупый, что ли? - утомленно ответил Пуля, взял левой рукой соусницу и полил из нее на плечо Харчо.

Кавказец вскочил, собираясь ударить, но Пуля молниеносно врезал Харчо правым кулаком в переносицу, ломая его горбатый нос. Автандил выхватил пистолет. Но ствол, неуловимо возникший в руке Пули, уже выстрелил! Свинец прошил кисть Автандила, он уронил оружие.

Пуля ударил ногой снизу по столу, который загремел на пол, звеня бутылками и посудой. Девки бросились врассыпную, Автандил зажимал рану, Харчо с окровавленным лицом ошеломленно смотрел на пружинно действующего Пулю.

От дверей зала к наглецу бросилось двое охранников. Тут же вскочил со своего места Дардык:

- Стоять!

Охранники обернулись, один кинул руку к карману за оружием. Но Дардык, уже держа его голову на мушке своего пистолета, приказал:

- Пушки на пол!

Переглянулись охранники. Они оказались между двух огней: Пули, лихо расправившегося с "пиковыми", и сосредоточенно целящегося Дардыка. Певица на эстраде, как треснувшая пластинка, вдруг стала повторять и повторять:

- Ты зашухарила всю нашу малину... Ты зашухарила всю нашу малину...

Музыканты наконец смолкли. Охранники быстро швырнули свои пистолеты на пол.

- К стене! - скомандовал им Дардык.

Тишина в зале продержалась лишь секунды. Здесь гуляли все же по большей части не аспиранты и служители малых драматических театров. Один из уркаганов прорычал со своего столика:

- Чего за базар?

Пуля в ответ засадил по его бутылкам тремя выстрелами. Тут же влетели в зал Котовский, Лячко. "Шофер" расстегнул молнию на неохватной сумке. Спецбригадовцы разобрали из нее автоматы.

- Ложись, мразь востряковская! - закричал Котовский и первым дал очередь вверх веером.

- Кто не спрятался, я не виноват! - орал Пуля, ссаживая из своего "калаша" огромные зеркала.

Опытная здешняя публика уже сплошь лежала за укрытиями, а спецбригадовцы увлеченно палили по столам, стенам, стойкам, как скауты, впервые взявшие в руки настоящее оружие.

Поразвлекались по-ковбойски, по-техасски, но в традиции российского спецназа организованно отошли на улицу, где мгновенно скрылись.

Глава 5

Подробности о наезде спецбригады Белокрылова на "Техас" Кострецов получил на следующее утро от позвонившей ему в отдел Маришки.

- Вован места себе не находит, - почти злорадно комментировала она. Ночью после разборки приперся из ресторана, до утра не спал, все лаялся.

- А почему он считает, что это спецбригадовцы генерала были? - уточнил капитан.

- Они на Автандила и Харчо, хозяев "Покрова", специально в зале наехали. Дела еще по их магазину, видать, не могут забыть. Автандилу руку прострелили, а у Харчо лицо разбито, нос сломан. А главное-то, я информацию, какую ты хотел, еще с Вована сняла.

- О нынешних боссах генерала Белокрылова?

- Ага, Серега. Про митрополита Кирина Гоняева ты верно в виду имел. И поставил тот митрополит теперь над Белокрылом священника Вадима Ветлугу вместо Феогенюшки.

- Он в наших раскладах вроде бы пока не мелькал, - оживленно сказал Кострецов, радуясь, что Мариша разговорилась с ним как заправская агентка и даже назвала его по имени.

- Я тоже первый раз о Ветлуге услыхала, но он крутой. Вован сказал: тот по сигаретам, нефти, брюликам на патриархию пахал.

- Что за брюлики?

- Я сама удивилась, но теперь шайка Кирина по алмазам, бриллиантам главные бабки делать хочет.

- Спасибочки, Мариша. Как здоровье? - намекнул опер на наркоту.

- Сам знаешь, - вздохнула она. - Не забывай про лекарство. А то с Вованом так обострилась, что и не знаю, сколь у него на шее еще просижу.

- Будь в надеге, - заверил ее Кость и попрощался. Капитан положил трубку, раскрыл папку и стал листать бумаги розыска, надеясь, что в документах, раздобытых Топковым, мелькнет крайне интересный теперь Вадим Ветлуга.

Снова зазвонил телефон, в трубке Кострецов вдруг услышал:

- Это Леонтий Александрович Белокрылов. Могу я поговорить с капитаном Кострецовым?

- Слушаю. С чего, генерал, вам моя персона понадобилась?

Белокрылов хохотнул, произнес:

- Вам же моя зачем-то была нужна. На Преображенке, как в нашем отделении милиции меня известили, вы обо мне расспрашивали. Вот и я о вас справки навел. Оказывается, вы и у нас, в ОВЦС патриархии, бывали.

- Бывал, бывал. У новопреставленного архимандрита Феогена Шкуркина.

- Царствие ему небесное. Хороший мужик был, - бросил генерал, чтобы проверить отношение Кострецова к Феогену.

- Кому как, - иронически ответил капитан. - Мне Шкуркин грозил, что через МВД достанет, если я к нему лезть буду. Дела у него были грязные с магазином "Покров".

- Капитан, - солидно проговорил Белокрылов, - я понимаю, зачем вы коснулись "Покрова", но в прятки с вами играть не собираюсь. Да, мы совместно с отцом Феогеном владели "Покровом", продали его кавказцам. Те остались недовольны долгами, числящимися за универсамом. Поссорились с нами, но все это наши внутренние дела.

- Не совсем, господин Белокрылов. Ваши внутренние дела весьма внешними стали, когда около "Покрова" трупов навалили.

- Ну, уж навалили. Троих, кажется, там убили.

- А четвертым, генерал, я считаю вашего подчиненного, обнаруженного около Банковского переулка, якобы самоубийцу, - упомянул опер Оникса, застреленного Ракитой.

- По поводу этого человека прежде всего вам и звоню. Вы совершенно правы самоубийство инсценировано. Убийца же - некий Ракицкий Евгений Иванович, кличка Ракита, пенсионер КГБ, бывший специалист по диверсиям. А убитый никакой мне не подчиненный, как вы указываете. Это Сомолин Виктор Эдуардович, тоже пенсионер КГБ, бывший ударник наших спецслужб. Коллеги знали его также под кличкой Оникс.