Брайан Эвенсон - Катализатор

Она выключила запись.

– Ну и что? – хмыкнул Брайден.

– Вы разве не слышите, что он говорит? Брайден, Обелиск объясняет Иштвану, как воспроизвести себя. Более того, судя по полученным данным, Обелиск изменяет структуру его поврежденного мозга. Посмотрите, сколько было за последнее время смертей, сколько самоубийств!

– Это не более чем побочный эффект.

– Побочный эффект? Вы серьезно?

– Кроме того, не думаю, что количество самоубийств и смертей намного превышает среднестатистическое для подобных обстоятельств.

– Вы действительно так считаете? Брайден, вы намеренно закрываете глаза на очевидное.

– Знаете, доктор Декстер, если кто-то и не замечает очевидного, так это вы.

– Да послушайте же меня! Вы должны мне поверить: Обелиск представляет опасность. И оттого, что с ним рядом находится Иштван, становится еще более опасным.

– Не кощунствуйте.

– Да ничего подобного! И если вы не остановите проект, это сделаю я!

Брайден ухмыльнулся:

– Очень я вас испугался. Не забывайте: вы арестованы и сидите в камере.

Он повернулся и вышел прочь.

Все это время Иштван оставался рядом с Обелиском. Призрак убитого Фишера сказал, что в этом месте он будет в безопасности. Пока он находится здесь, Обелиск его защитит.

– От чего? – вслух спросил Иштван.

Но Обелиск, похоже, не был готов ответить на этот вопрос. Со всех сторон, сквозь легкую дымку, которая представляла собой реальный мир, его обступал мир иной, постоянно меняющийся, призрачный и прекрасный. Теперь скрывающая его пелена падала быстро и целиком. Теперь Иштван видел в Обелиске свои черты, свой образ. Он принадлежал к этому миру, принадлежал вместе с Обелиском. Хотя он выглядел как обычный человек из плоти и крови, но чувствовал, что скорее сродни этому закрученному в спираль сооружению из камня, чем людям, которые собирались поглазеть на него. Они были неправильные. Это было ясно по одному их внешнему виду. И Обелиск не говорил с ними. Говорил с Иштваном.

«Обелиск защитит меня», – снова и снова повторял себе Иштван. И внезапно подумал о Йенси, о котором, надо сказать, не вспоминал уже очень давно. Йенси защищал, оберегал его, по крайней мере какое-то время, а потом получилось так, что он не смог больше этого делать. Или не захотел. Подумав это, Иштван рассердился. Ему так нужна помощь Йенси, но где же брат? Ведь Йенси был рядом, когда эта шутка с чиновником Фишером вдруг обернулась убийством, – Иштван заметил его в толпе. Но разве брат спас его? Разве помешал этим людям схватить его и увезти в тюрьму? Нет, он этого не сделал. Йенси предал его.

А Обелиск не предаст. Он сказал, что защитит Иштвана, и сдержит свое обещание. Обелиск наделен силой и делится этой силой с ним. В каком-то смысле Иштван сам становится Обелиском.

«Нас нужно восстановить, – говорили ему мертвые, говорил Обелиск устами мертвых. – Нас должно стать больше. Мы не можем все время оставаться на этой планете».

«Нет, – вторил им Иштван, – не можете».

«Мы должны взывать громче и громче, в надежде, что нас услышат и примут в себя. Как это сделал ты, Иштван».

«Да, как это сделал я».

Он чувствовал, что модель Обелиска отпечаталась в его сознании – прекрасная, утонченная конструкция, такая же завораживающая, какими в свое время казались цифры и узоры. Это был Обелиск, и Иштван ощущал почти непреодолимое желание вытащить этот образ из головы и воплотить в реальности. Скоро и другие почувствуют то же самое.

Теперь мертвые постоянно кружили рядом – и им не было числа. Они открывали рты, как будто пели. «Время пришло, время пришло!» – вот что пели они. Да, время действительно пришло. Иштван встал, и ученые, что собрались вокруг, с восторгом посмотрели на него, а Брайден протянул руку и коснулся плеча Иштвана.

А потом Иштван почувствовал, что это начинается. Он воздел руки над головой. А когда опустил, случился очередной импульс.

Заключенные зашатались и попадали на пол. Генри сжал голову руками и ждал, когда же это пройдет. Подняв наконец голову, он увидел на мониторе, что заключенные выглядят такими же ошеломленными и растерянными, как и он сам.

Но вот несколько человек более или менее пришли в себя. Один из них схватил другого за руку и подтащил к яме, вырытой по приказу Брайдена. Генри включил звук, надеясь услышать, о чем они говорят, но оба просто стояли и молча глядели вниз. Генри заметил, что плесень с последним импульсом быстро разрослась и добралась до ямы. Может, она и привлекла внимание заключенных? Впрочем, Генри все же слышал другие звуки: стоны, обрывки фраз, а затем что-то еще, чего он никак не мог распознать. Странный звук, похожий на хруст сломанных веток. Дерево? Но откуда здесь дерево? Скорее всего, во всем куполе не нашлось бы ничего деревянного. Однако звук был очень похож. Что же это такое?

Генри прибавил громкость, но хруста больше не слышал. Вместо него раздалось негромкое чавканье.

Внезапно один из заключенных – тот, что стоял ближе к яме, – вздрогнул всем телом и отскочил от края. Потом открыл рот и завопил.

Этот импульс оказался очень мощным и подействовал на нее иначе, чем бывало прежде. Придя в себя, Кэлли поняла, что в помраченном сознании билась головой о стену своей камеры. Лоб болел и кровоточил. «А ведь я могла серьезно пораниться», – подумала она, неуверенной походкой приблизилась к компьютеру и взглянула на графическое отображение импульса и множество других данных на мониторе. Кроме того, в камере повсюду появились побеги этого странного лишайника. Прежде Кэлли их здесь не видела.

Это было что-то новое.

Кэлли подошла к двери и выглянула в прорезь, чтобы узнать, что творится снаружи. Коридор казался пустым. В нем тоже стало больше плесени и лишайников, один из них был таким толстым и длинным, что смахивал на кабель.

Она позвала охранника, но тот не появился. Позвала снова, уже громче, и застучала ладонью по металлической двери. На этот раз подействовало, и он теперь приближался тяжелой, шаркающей походкой, которую Кэлли услышала задолго до того, как появился сам охранник. Он сжимал голову руками, глаза лихорадочно блестели, а черты лица были так искажены, что казалось, будто оно состоит из четырех совершенно разных лиц. В дверную прорезь она увидела его глаза – один был крепко зажмурен, второй бешено метался из стороны в сторону.

– Эй, с вами все в порядке?

Ничего не ответив, он внезапно опустил голову и со всего маху впечатался лбом в узкий выступ над прорезью. Кэлли в испуге отступила на шаг от двери. Охранник поднял голову, и даже сквозь узкое отверстие она увидела, как кровь ручьем хлещет из разбитого лба. Он покачнулся и снова ударился о дверь, в этот раз еще сильнее, так что кровь забрызгала Кэлли и затекла внутрь камеры. Затем охранник исчез из поля зрения.