Ирина Арбенина - Фамильное привидение

Светлова явно угодила в разгар какой-то разборки…

Объектами молний были две древние старушки, втягивавшие, как черепахи, от страха головы в плечи и пытавшиеся прошамкать что-то про «наследие Федора Федоровича»…

Сделать это им удавалось с большим трудом, поскольку Инара Оскаровна энергично и на корню пресекала эти робкие и, прямо скажем, малоудачные попытки.

— Хватит мне совать под нос пергаменты! — вопила она. — Понимаете? Хватит!

И Инара Оскаровна энергичным размашистым движением, каким, наверное, помещицы отвешивали плюхи крепостным, смахнула со стола кое-какие бумаги…

Да, в общем, практически все, что на столе было, и смахнула… Замах у вдовы был не слабый.

Файловые папочки, как стрекозки с прозрачными крылышками, полетели по кабинету.

Старушки еще глубже втянули головы.

— И нечего ссылаться на какие-то там «распоряжения»! Ничего я вам не отдам! Все, что осталось от Федора, принадлежит только мне!

— Но… — собравшись с духом, прошелестели бабушки.

— Никаких «но»! — отрезала Инара Оскаровна. И так грозно глянула на древних представительниц дворянства, что у Светловой не осталось сомнений: отравить не отравит, но прибить кого-нибудь под горячую руку Инара Оскаровна может запросто.

— Но…

— Молчать! Каковы старые мерзавки? Подозревать меня в том, что я отравила собственного мужа! Распускать сплетни! Да у меня есть такие доказательства, что вы и после смерти будете в гробу переворачиваться, вспоминая о том, что посмели меня оклеветать!

— Но это не мы…

— А я знаю! Достоверно знаю, что вы. И нечего пудрить мне мозги! Именно вы двое распускаете обо мне в союзе эти сплетни!

— Ваша фамилия обязывает вас… — прошелестели, очевидно, из последних сил бабушки, — вести себя достойно! И эти ваши выражения…

— Ничего она меня не обязывает, эта фамилия, старые вы калоши!

— Но…

— Сказать вам, старые жабы, мою девичью фамилию?

— Ну… если вам так хочется…

— Тогда слушайте… Пысь!

— Что-о?

— Пысь.

— Как… извините?

— Не извиняйтесь! Да я — Пысь. Инара Пысь. И знаете… теперь, когда Федор упокоился, я верну эту фамилию себе снова! Меня, знаете ли, не волнуют все эти ваши Гедиминасы и родословные из «Бархатной книги»… Я знаю то, что знаю. Я Инара Пысь! И нисколько об этом не жалею.

«Вот она, истинная свобода, — ошеломленно взирала на гордую женщину Светлова. — Вот она, широта мышления, дерзость быть самим… не стесняться, что ты Пысь… Инара Пысь! Человек третьего тысячелетия… Человек будущего… каким и представлял его себе Антон Павлович Чехов… Человек, свободный от предрассудков и тщеславия… Кто бы мог подумать, что этого человека будут звать Инара Пысь?!»

Между тем под напором и градом молний старушки, мало-помалу продвигаясь и пятясь к двери, окончательно ретировались. Можно сказать, сошли на нет.

У Светловой осталось ощущение, что грозная вдова просто выдавила их своим напором из кабинета как нечто раздражающее и малосущественное.

Увлеченная созерцанием этой невиданной энергии, Светлова даже не заметила, как осталась в кабинете с Инарой Оскаровной наедине.

— Садитесь! — торопливо и нейтрально любезно пригласила вдруг Хованская Светлову, едва старушки окончательно скрылись из виду. — Вы из газеты?

Это была еще одна удача… Ее перепутали!

Светлова не стала ни опровергать, ни подтверждать это предположение. Более того, она поторопилась польстить.

— У вас такая фамилия! — изображая на физиономии крайнюю степень восхищения, поторопилась заметить Светлова. — Говорят, род Хованских берет начало от самого Гедиминаса?

— A-а… Бросьте! — равнодушно махнула рукой вдова. — Не доставайте меня, умоляю, и вы этими вашими Гедиминасами. Накушалась. Надоело, знаете, пока была замужем… Кстати, вполне верю, что фамилию Хованские, как утверждают некоторые авторитетные источники, нынче в России носят потомки крепостных, которые принадлежали когда-то князьям Хованским, а никак не сами князья…

— Вот как?!

— Судя по моему усопшему супругу, это именно так — признаки холопа были налицо. А в общем-то, наплевать… крепостные… князья…

— Ну что же… конечно… — неуверенно заметила Светлова. — Свобода от предрассудков и тщеславия — это и есть, без сомнения, истинная свобода…

— А вы, собственно, по какому конкретно делу?

— Видите ли… Мы… в газете… проводим собственное расследование обстоятельств смерти депутата Хованского. Очень странных, на наш взгляд.

— Любопытно… По телефону вы говорили совсем о другом… Что же в них странного? — грозно поинтересовалась вдова. — Кого надо, уже объявили, насколько мне известно, в розыск!

— «Кого надо» — это, надо полагать, некоего Ладушкина?

— А вы осведомлены… — Хованская задержала на Светловой внимательный взгляд.

— Скажите, — как можно вежливее спросила Светлова, — какова должна быть причина, повод, мотив, чтобы нанятый детектив, этот самый Ладушкин, успешно выполнив задание и рассчитывая на хороший гонорар, вдруг убил своего заказчика — то есть, по сути дела, курицу, которая должна была снести золотое яйцо?

— Значит, были, — усмехнулась Инара Оскаровна, — и причина, и повод, и мотив… если вашего горе-детектива теперь объявили в розыск.

— Нашего?! — Светлова старательно изобразила изумление.

— Ну, разумеется, вашего! — снова хмыкнула вдова, окинув взглядом Анину фигуру. — Вы ведь не из газеты, суду по тому, с каким жаром его защищаете… Жена или подружка?

Аня промолчала. Более всего Светловой хотелось попробовать решить дело полюбовно. Если бы вдова сняла свои обвинения с Ладушкина… Ах, если бы… Тогда бы Светлова могла со спокойной совестью отправляться восвояси и принимать витамины…

— А на ваш вопрос я все-таки отвечу! — прервала затянувшееся молчание Хованская. — Хоть и не обязана этого делать. Впрочем, вы сами и ответили на него… Вы ведь сказали: «Успешно выполнивший задание!» Как вы, наверное, догадываетесь, «успешно выполнивший задание» — в применении к детективу означает открывший какую-то тайну… Так?

— Так…

— Неужели вы полагаете, что такой человек, как мой Федор, потерпел бы, чтобы кто-то был в курсе этой самой открывшейся тайны? Его тайны! Милая моя, судьба очевидца и свидетеля никогда не была завидной.

— То есть… не поняла… Что же это означает в нашем случае?

— Скажу вам откровенно… поскольку могу себе позволить эту роскошь — говорить откровенно… Федор Федорович, конечно, занятой человек, но он бы нашел время для того, чтобы организовать похороны вашего детектива. Попросту говоря, убрать его. Так что у вашего Ладушкина были все основания оставить на телефонной трубке это отравляющее вещество. Он неглупый парень и, очевидно, почувствовал, куда ветер дует… Лучшая защита — нападение.