Алексей Поворов - Я убийца

Он присел на корточки перед телом жертвы и попробовал взглянуть на нее глазами убийцы. «Молодая, лет тридцати. Лицо искажено предсмертным страхом. Где-то там, в глубине глаз, прячется лик преступника. По крайней мере, так говорят. На руках разнообразные украшения, на некоторых пальцах сразу по три кольца. Такое ощущение, что она любила выставлять драгоценности напоказ. Или их надел на нее сам злодей? Хотя и то, и другое доказывает одно: ее пришли убивать, а не грабить. Потекший от слез макияж. Значит, куда-то собиралась. Черные волосы в некоторых местах слиплись от крови. Наверное, при жизни ее тело было неплохим. Судя по обстановке квартиры, украшениям на руках и шее, она неплохо зарабатывала. Интересно чем? Головой или тем, что пониже? Впрочем, какая теперь разница?».

Яркин продолжал ныть, жалуясь на то, что это убийство случилось именно на его участке. Дай ему волю, он бы без раздумий оттащил тело и подкинул его другому участковому, лишь бы самому теперь не писать килограммы отчетов.

Широко открытые глаза девушки пустым взглядом смотрели на стену. Рот был рассечен от уха до уха. Отрезанный язык аккуратно лежал около пальцев. Сергей слегка отодвинул бретельку майки с плеча, где красовался фиолетово-черный след от укуса.

– Личность установили?

– Ледовских Светлана Васильевна. Соседи опознали.

– Соседи не родственники, толку от их слов мало.

– Жуткая ночка сегодня, – рядом с Сергеем на корточки присел Стрельников. – Интересно, а почему она не орала, когда у нее еще была та часть тела, которой они обычно выносят нам мозг?

Александр Стрельников, или просто Сашок, как все называли его в отделе, был младшим следователем и находился в подчинении у Сергея вот уже почти три года. Смышленый и привлекательный парень двадцати девяти лет, он вечно ляпал что ни попадя и где не надо.

– Чтобы орать, Сашок, язык не нужен, достаточно голосовых связок. Тут явно что-то другое.

– Скорее всего, ее накачали чем-то, – спокойно ответил медик. – Но это еще нужно проверить. Точно скажу после вскрытия.

– И сколько это займет времени?

– Ну, тело передам Дмитрию Геннадьевичу, а он, сами знаете, человек шустрый – сколько лет уже людей кромсает! – потирая нос, усмехнулся медик. – Завтра утром дадим ответ, – серьезно добавил он, поймав на себе пристальный взгляд Сергея и вспомнив, что медицинские шуточки не всегда нормально воспринимаются неподготовленным человеком.

Следователь, закусив нижнюю губу, кивнул головой, хлопнул по плечу Сашка и встал.

– Думаешь, это он?

– Не знаю, – ответив помощнику, Сергей вышел на балкон, достал сигарету и закурил.

– Ты почти десять лет за ним гоняешься.

– По-моему, я ничего не сказал, – выдохнул густой дым Сергей.

– Но тебя что-то насторожило.

– Он так не работает. Слишком много следов: укус на плече, вода в бокале, нож этот, да еще и с бруском – непонятно к чему. А он, словно волк, – Сергей со злостью отшвырнул сигарету в сторону. – Чертов санитар леса.

– Санитар он и есть Санитар. Не зря ты его так прозвал.

– Да какая разница, как его называть? Человек не имеет права убивать других лишь потому, что видит в них плохое.

– Серег, а может это просто…

– Ага, еще скажи бытовуха! У него никогда не было таких явных косяков. Точнее сказать, вообще косяков не было. Ублюдок не оставляет следов. Действует всегда по-разному и не только в нашем городе. У маньяков есть привычки, почерк, мотив. У этого вообще ничего! Есть только наша с тобой догадка о том, что все его жертвы, о которых мы знаем, либо выродки, либо… выродки! Под его критерий подойдет даже младенец, написавший на рясу священника во время крещения.

– Может, его вообще не существует, и он живет только в твоей голове? Висяки ведь всегда были. Чего их валить на какого-то неуловимого безумца? Может, эту подругу завалил ее муж? Его, кстати, пока не нашли.

– Вариант с мужем тоже нужно проработать. Чем черт не шутит? А вдруг ее муж и есть этот убийца, а? Мы чего-то не видим или не понимаем. Если это и впрямь Санитар, то он явно что-то задумал либо расслабился. Сань?

– Да.

– Подними по ней все. Я хочу знать даже самые пошлые и извращенные ее фантазии, если они у нее были. И всю информацию ко мне на стол. Разыщите близких и родных, в первую очередь супруга. Узнай, где работала, какие отношения были с коллегами, с друзьями, что о ней думали окружающие. Узнай даже то, что она сама думала о себе. Хоть труп ее в морге допроси, но выясни все! Саша, не подведи меня, а то пришлют сверху какого-нибудь плохого дядьку нам с тобой в помощь. Ты меня понял?

– Постараемся.

– И уведите отсюда этих журналистов! Вон опять один стоит, что-то пишет! Пошел вон отсюда! – проорал со второго этажа следователь.

Сашок склонился вниз, глядя, как человек с блокнотом не спеша поправил воротник и, немного сгорбившись, отошел в сторону.

Глава II

Цивилизация концентрируется в больших городах;

самоубийство тоже.

Э. Дюркгейм

Дневной свет проникает в комнату сквозь открытое настежь окно, режет лучом помещение. В этом свете даже лениво поднимающиеся вверх пылинки кажутся россыпью бриллиантов. Я сижу на кресле и читаю книгу. Мне двадцать три года, но кажется, что я уже познал весь мир и понял смысл жизни. Я молод и глуп. Теперь эти воспоминания заставляют меня улыбаться. И это редкость.

Слышу, как у соседей внизу работает телевизор: панельные дома известны своей отвратительной шумоизоляцией. Слышу, как на улице трелью заливается птица, звенит детский смех, звучат разговоры, тарахтит мотором проезжающая мимо машина. Щелкает замок, дверь открывается, в комнату с радостным криком влетает сын. Ему три года. Всего три, так мало! Хотя он уже очень смышленый. Все же дети теперь не то, что мы, соображают гораздо быстрее, да и думают своими головками куда лучше нас с вами. Жена пытается придержать сорванца, но бесполезно: несется ко мне. Его светлая шевелюра блестит на солнце, кудри задорно вздрагивают при каждом шаге. Лицо его светится радостью. Я откладываю книгу в сторону, смотрю, как его мать опирается о стену. Ей тяжело: все-таки ждем второго, но она улыбается, а я пытаюсь разгадать, что за сюрприз готовит мне мой первенец.

– Смотри, пап! – кричит он во весь свой звонкий голос и протягивает руку.

В ручонке что-то зажато. Он сжимает пальчики так сильно, что от соприкосновения с маленькими ноготками белеет ладошка. Интересно, что там? Он всегда что-то приносит с улицы, пытается удивить меня.

– Смотри, пап!

Пухлый кулачок медленно разжимается. На ладошке лежит черный гладкий камешек, похожий по форме на капельку, а может, на слезинку. Он загадочно блестит на вспотевшей ручонке.