Константин Бабулин - Личный бумажный Демон (СИ)

- А может быть так - она приехала, выяснила, что это подлинный рисунок, и забрала его, чтобы привести к вам. А кто-то узнал об этом и по дороге ограбил её?

- Нет, не может. Всё гораздо сложнее и бюрократичнее. Вначале она сама должна была убедиться, что рисунок похож на настоящий. Я намеренно использую слово похож, потому, что Кашина не эксперт, и утверждать подлинный рисунок или нет, она не могла. Только предположить. После чего нужно было бы провести экспертизу, а для этого сам владелец должен был бы сдать его в экспертную организацию. И только после положительной экспертизы, владелец заключил бы договор с музеем Лермонтова, о том, что отдаёт им рисунок на ответственное хранение для участия в выставке. Причем в договоре всё скрупулёзно оговаривается: и сроки выставки, и место нахождения рисунка. После чего любые изменения, например продление выставки и соответственно хранения рисунка, могут быть приняты, только после письменного согласования с владельцем.

- Понятно. А версия, что она каким-то образом завладела рисунком и подалась в бега?

- Зачем?

- Как зачем? Продать его самой…

- А владелец, тогда почему молчит? Информация о том, что похищен рисунок Врубеля уже стала бы известной. Пресса любит такие истории и давно уже все СМИ писали об этой краже.

- То есть, если это было, то только в том случае, если сам владелец был не в курсе, чем владеет?

- Чисто теоретически да. Но только теоретически. Чаще всего бывает наоборот – хозяева картин всегда считают, что владеют шедеврами и требуются серьёзные усилия для разубеждения их в этом. Например, любой владелец старой картины, даже неизвестного художника, всё равно уверен, что одно то, что картина старая, уже означает, что она дорогая.

- А это не так?

- Конечно не так. Старых картин много и стоят они копейки, а сейчас так и вообще ничего не стоят. Сейчас, даже картины известных художников, недостаточного качества, например этюды, или эскизы, очень трудно продать вообще, а уж за серьёзные деньги так просто невозможно – кризис. Рынком правит покупатель.

- Что это значит?

- Это значит, что не покупатели охотятся за картинами, а наоборот, к ним в очередь стоят продавцы.

- Насколько Кашина держала вас в курсе того, что она делала?

- Достаточно полно, и то, что она позвонила перед поездкой за рисунком, свидетельствует как раз об этом.

- А вы не спросили, куда или к кому она поедет?

- Нет, она позвонила вечером, и мы договорились созвониться на следующий день, по итогам просмотра.

- А с кем она встречалась в день звонка, вы знаете?

- Нет.

- Почему?

- Ну как почему? Она что, ребёнок что ли, чтобы так дотошно выяснять: где была, с кем дружит? Всё происходило в рабочем порядке. Она уже сделала очень много и не было необходимости требовать письменного отчёта о графике её работы и встречах за сутки. Ну, ясно же, что окажись рисунок подлинным, она тут же рассказала бы, и где он, и чей он.

- Она одна работала или у неё были помощники?

- Вот так вопрос… – Произнесла Шахова в затруднении, и пока раздумывала, как ответить, посмотрела на свою полненькую соседку.

- Я не знаю. – Вдруг засуетилась та, заёрзав от неожиданности. Видно было, что что-то сбило её с толку и она не знает, как правильно отвечать.

«Чего это она так дёргается на пустом месте?». - Отметила про себя Светлана.

- А что вы знаете? – переключилась она на неё.

- Я.. ам… Почему вы так смотрите на меня?

- Как я смотрю?

- Как будто я в чём-то виновата…

- А вы не виноваты?

- Стоп стоп, Светлана. Зачем вы так? Это ведь не допрос с пристрастием? Мы вас позвали помочь нам, а не устраивать здесь шоу в стиле «плохой следователь». – Пришла на помощь коллеге Шахова.

- Я ничего не устраиваю, лишь задаю простые вопросы. Что смутило в вопросе - были ли у неё помощники?

- Мы не знаем об этом.

- Это не так – вы знаете, только почему-то не хотите говорить.

Наступила неловкая пауза.

- На первоначальном этапе – да, была. – Наконец ответила Шахова, когда пауза стала уж совсем неприличной. – Но потом, между Кашиной и её помощницей произошёл какой-то конфликт, после чего Кашина работала одна.

- А что за конфликт?

- Не знаю, что-то личное, возможно. – Хотела что-то ещё добавить, но передумала. – Подробнее не могу вам сказать. На её работе по организации выставки это никак не отразилось, так что вникать в эти подробности не было необходимости.

- Что ещё известно о Кашиной? Работа, семья?

- Она работала журналистом в журнале АртХаус, вела там раздел связанный с историческими расследованиями. Собственно поэтому мы и пригласили её на наш проект, потому что это была, как раз её тема.

- Ну, уже что-то. Она занималась организацией выставки параллельно со своей основной деятельностью?

- Да, на сколько мне известно. Тут нет ничего необычного, вполне стандартная практика, когда люди совмещают несколько не противоречащих друг другу видов деятельности. Вот если бы она работала сразу в двух конкурирующих журналах, то да. Это было бы странно, хотя и такое встречается у журналистов… Что делать? Приходится крутиться для того чтобы, заработать в сегодняшних условиях.

- Семья, муж, дети?

- Насколько я знаю, у неё есть дочь школьница, но живёт она отдельно. То ли с бывшим мужем, то ли с бабушкой. Точнее не скажу … И возраст дочери, тоже не скажу не знаю.

- Где и с кем она живёт?

- Дочь?

- Нет, пропавшая ваша.

- Никакие подробности её личной жизни, мне не известны, но живёт она вроде одна.

- А кто подал заявление в полицию о её пропаже?

- Я подала, кто же ещё? – Шахова искренне удивилась заданному вопросу.

- Почему вы, а не родственники?

- Этого я не знаю, может быть им всё равно?

- Странно как-то. А её квартиру проверили?

- Да проверили. Я при этом не присутствовала, но у бабушки нашлись ключи от её квартиры, и полицейские были там, вместе с ней.

- Рисунка в ней не было?

- Обыск они не проводили, просто проверили, что Кашиной там нет и каких либо записок от неё тоже нет. Главное для них было то, что ничего криминального они не обнаружили, всё в порядке с виду, всё на месте. Рисунков никаких не было.

- А я смогу попасть в квартиру? С кем нужно решить этот вопрос, с бабушкой? У вас есть её телефон?

- У меня нет, но есть в полиции, и я могу спросить у них.

- Да, это нужно сделать.

- Хорошо.

- С кем она ещё контактировала во время сбора материала для выставки?

- С сотрудниками музея Лермонтова, конечно.

- Есть их контакты?

- Конечно. Виктория Александровна даст вам все телефоны, она там раньше работала и всех знает.

- Хорошо, и мне также нужны контакты с её места работы.

- У меня есть телефон их главного редактора. Сейчас секунду. – Она порылась в своём смартфоне. – Вот нашла, записывайте. – И продиктовала номер Светлане. – Надежда Азарова. Сейчас я ей позвоню и предупрежу, что вы с ней свяжетесь.