Андрей Кивинов - Кома (Вор должен сидеть)

– Ну, виси дальше, – Денис несильно хлопнул участкового по плечу, сделал пару шагов, но притормозил, будто что-то вспомнив.

– Да… Спросить хотел. «Опель» возле вашего отдела стоит. Чёрный седан. Чей аппарат?

– Кривцова. Козла, который вместо тебя пришёл, – скривился Семага.

– Почему, козла?

– Потому что козёл! Я тут говорю ему, дай стоху до получки, а он – нету, нету. Как же, нету… Сказал бы прямо, бабок жалко. Я чего, не вернул бы? Ты ж знаешь, я всегда возвращаю.

– Знаю, – кивнул Денис, – ладно, пока. Я может, заверну на днях.

Посидим, пивка попьём. Не против?

– Заскакивай, конечно. Я сейчас на опорном [7]один торчу, никто не помешает.

Денис отправился к себе. Кому принадлежит «Опель» он прекрасно знал. Теперь знал и то, как Семага относится к Кривцову. С любовью. А стало быть, не откажется поделиться за бутылочкой пива «Невское» полезной информацией. Вполне возможно, не откажется подсобрать ещё чего-нибудь любопытное для управления собственной безопасности.

Причина вызова к Егорову не вызывала у Неволина никаких сомнений.

Марчелло томился в изоляторе, зама подобный факт совсем не вдохновлял. Лохотронщики волновали меньше, но терять лишнюю трудовую копейку тоже не хотелось. Зря, что ли, индульгенция-лицензия выписана? Поэтому надо принимать ответные меры. А то, если так дальше пойдёт, можно остаться без «Ленд крузера» и прочих маленьких радостей, типа баньки на Бульварном. А без них охрана общественной безопасности потеряет всякий смысл. Денис, отлично зная Егорова, понимал, что сегодняшним вызовом дело не ограничится. Даже если Марчелло сможет выскочить из заточения на подписку о невыезде. Но это вряд ли. РУБОП слишком долго мечтал видеть Ковалевского в камере. Конечно, всегда есть шанс, что судья, либо следователь, возьмут на лапу и изменят меру пресечения. Но тогда тут же всплывёт новый эпизод, предусмотрительно оставленный на подобный случай.

Денис не ошибся. Ответный удар не заставил себя ждать. Через неделю на торговый комплекс господина Котова совершила набег массированная проверка санитарной милиции и ОБЭП, горя желанием выявить нарушения правил торговли и факты антисанитарии. Защита прав потребителей – святое дело. Для этого не жалко ни сил, ни средств, ни нервов. Леонид Борисович покинул свою роскошную палату и занял оборону на рабочем месте прямо с перевязанной головой, словно революционный рабочий на баррикаде. Впрочем, строго засекреченное мероприятие не застало его врасплох. Неволин держал руку на пульсе и про операцию знал ещё за два дня до её начала. Котов встретил проверяющих накрытым столом и продуктовыми наборами к Новому году, до которого, правда, оставалось два с половиной месяца. Наборы были усилены качественным пятизвездочным коньяком подпольного разлива. Сотрудники попробовали наборы на зуб и убедились, что никаких нарушений в комплексе нет. Продукты свежие и качественные. Торгуйте спокойно. Егоров истерично брызгал слюной, разбирая полёты, но выявленных безобразий от этого не прибавилось. Служба службой, а коньячок врозь…

Спустя ещё десять дней Неволина неожиданно вызвали в прокуратуру. Причём не в свою, районную, а городскую. Вежливый женский голос попросил срочно подъехать, чтобы разобраться с поступившей на Дениса жалобой. С содержанием жалобы голос не ознакомил, мол, не телефонный разговор. Вызов настораживал. Почему бы не сказать, в чем проблема? Или хотя бы намекнуть? Ангельский тон голоса тоже внушал опасения.

И ещё текущий момент: генерал побратался с городским прокурором и попросил того, не стесняясь, возбуждать уголовные дела на нерадивых милиционеров. Чем больше, тем лучше. Прокурор поддержал инициативу. Страда началась.

Денис напряг память, прикидывая, кто мог жаловаться и на что. Обычно обиженные органами граждане предупреждали о своих намерениях. Но за последние полгода таковых не было. Бандюги, с которыми обошлись недостаточно вежливо? Но они понятия блюдут, в прокуратуре пороги не обивают. Впрочем, зачем сейчас гадать, скоро узнаю.

В три часа по Кремлю он постучался в двери отдела по надзору за милицией.

Следователь, дама средних лет, выглядела миловидно и, главное, вполне миролюбиво. Поблагодарила за приход, пригласила присесть. Правда, в больших, подведённых фиолетовым карандашом глазах следователя улавливалась холодная твёрдость. Денис видел женщину впервые и не обольщался по поводу её вежливости и милой улыбки. Здесь работали далеко не дурочки-пустышки в ажурных колготках.

– Денис Сергеевич, – она извлекла из сейфа небольшую папку, – в июне прошлого года вы рассматривали один материал…

В феврале прошлого года Денис ещё работал на земле, в отделе. Стало быть, жалоба старая.

– Что за материал?

– Вот этот, – дама положила перед Денисом пачку прошитых ниткой листов, – по факту получения телесных повреждений Рогозиным. Николаем Леонтьевичем. Помните?

Денис пролистал материал… Черт… Он, конечно же, помнил. Как и все свои «скользкие» материалы. И хотя Неволин не считал себя слабонервным, неприятный холодок защекотал спину.

– Да, помню, – голос предательски изменил тембр, – и что?

– Вы ездили к нему в больницу и брали объяснение. Так?

– Да, ездил…

– И Вы выносили постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Верно? Это ваша подпись?

– Моя… И начальник РУВД его утвердил. А наш районный прокурор завизировал.

– Я вижу, Денис Сергеевич… Вы не могли бы вспомнить ваш визит в больницу и разговор с Рогозиным?

– Простите, а в связи с чем это надо? Больше года прошло, – в голосе Дениса появилась хрипотца, верный признак волнения.

– Два дня назад к нам поступила жалоба от Рогозина… По поводу непринятия мер к розыску избивших и ограбивших его лиц. Я подняла материал из архива и нашла в нем некоторые несоответствия…

Несоответствия было сказано мягко…

Летом прошлого года Рогозина отлупили недалеко от его дома. Напали на трудящегося поздним вечером, когда он возвращался с дружеской вечеринки, отягощённый литром спирта в желудке. Потоптали, как водится, ногами, сломав пару рёбер и руку, изъяли наличность с часами и скрылись в ночном эфире. Рогозина подобрали прохожие, они же вызвали «Скорую». Из больницы в милицию прилетела телефонограмма, разбираться с которой поручили Денису. Незадача приключилась на его территории.

Избитый слесарь не помнил практически ничего. Даже сказать, сколько мерзавцев приложили к нему руку, он затруднялся. То ли двое, то ли пятеро. Но, что пинали, утверждал железно. Естественно, обидчиков не опознает. И данное обстоятельство Дениса совершенно не радовало. В небо взлетал очередной «глухарь», любимая птица уголовного розыска, то есть потенциально нераскрываемое преступление. Это дурно сказывалось на показателях, и, соответственно, на имидже отдела. За что больно наказывали и били рублём, лишая премий…Премии волновали постольку поскольку, но имидж… Денис решил не рисковать и «глухаря» из больницы не привозить. Тем паче, мужик в случившемся отчасти виноват сам, а таких потерпевших ему ни сколько не было жаль. Одно дело девчонку в лифте трахнут под ножом, или серьги вырвут, другое – когда сам нажрёшься, как сволочь, и ползаешь по подворотням, пока по пустой макушке не заработаешь.