Дэвид Бальдаччи - Противостояние лучших (сборник)

Линкольн сидел в инвалидном кресле «Сторм-эрроу» и смотрел на высококачественный монитор. Не глядя на гостей, он сказал:

— У вас нет никаких зацепок.

— Не совсем так, — сказал Лукас. — Все трое были одеты небрежно.

Райм повернул голову и прищурился:

— А почему это важно?

Его гость пожал плечами.

— Всякий, кто одевается небрежно, вызывает подозрения, по моим представлениям, — заявил он.

Сам Дэвенпорт был в летнем синем костюме из тонкой шерсти от «Ральф Лорен», белой рубашке с галстуком от «Эрме» приглушенных тонов и элегантных туфлях, сделанных в Лондоне на заказ.

Амелия презрительно фыркнула, и Лукас улыбнулся, а точнее, оскалился.

— Спокойно, — сказала Лили и повернулась к Линкольну. — В целом вы правы. У нас ничего нет на Четвертый отдел. Они не уходили от ответов и твердят, что ничего не знают. Перед ними трудная головоломка — и при чем здесь мы?

— Они вели себя неестественно? — уточнил Райм.

— Трудно сказать, — ответил Дэвенпорт. — Большинство детективов — хорошие лжецы. Но если бы кто-то приставил к моей голове пистолет, я бы сказал, что они говорили правду. Они не понимали, что мы от них хотели.

— М-м-м, мне нравится такая постановка вопроса, — сказала Сакс.

— Что нравится? — спросил Лукас. — То, что они не лгали?

— Нет. Идея приставить пистолет к вашей голове.

Ротенберг закатила глаза:

— Амелия!

— Я пошутила, — улыбнулась та. — Лили, вы же знаете, я люблю Лукаса как брата.

— Надеюсь, так будет и дальше, — проворчал Линкольн. — Так или иначе… пока вы разгуливали по городу, мы здесь значительно продвинулись вперед. Я еще раз изучил фотографии, сделанные во время вскрытия, и наткнулся на ряд аномалий. Естественно, все тела найдены обнаженными, поэтому грязь и песок пристали к коже жертв вместе с бетонной пылью. Но после того как я более внимательно изучил снимки, мне удалось заметить, что какие-то частицы на телах отражают больше света, чем песчинки, частицы почвы или бетона. Все фотографии сделаны с использованием мощных вспышек. Полагаю, во время вскрытия на это не обратили внимания. Я отправил Амелию проверить мою версию.

— И я обнаружила, что в кожу всех четырех жертв проникли крошечные частицы металла, которые блестели, что и позволило Линкольну заметить их на фотографиях, — сказала его помощница. — Их было не слишком много, но они имелись на каждом теле. Я их извлекла…

— И принесла сюда, — продолжил Райм. — Оказалось, что они одинакового размера, меньше среднего коричневого муравья. Мы поместили их в спектрометр тлеющего разряда, газовый хроматограф и растровый электронный микроскоп. Это приборы для определения состава жидкости, газа или твердых…

— Мне известно, что это такое, я же полицейский, а не трахнутый идиот! — нетерпеливо проворчал Лукас.

Хозяин дома никак не отреагировал на его слова и стал рассказывать дальше, словно его не прерывали:

— …и обнаружили, что это частицы бронзы.

— Бронза, — сказала Лили. — Это хорошо, не так ли? Нам нужна мастерская, которая занимается обработкой бронзы.

— Да, в некотором смысле хорошо, — подтвердила Амелия. — На самом деле бронзу применяют только в специфических областях — для производства колоколов, цимбал, некоторых корабельных винтов, олимпийских медалей… А кроме того, сейчас бронзовые опилки заменяют стальные при работе с деревом. Также их используют для герметизации дверей.

— Да, да, да! — нетерпеливо перебил ее Линкольн. — Но найденные частицы не являются бронзовыми опилками: они круглые, и у них нет плоских граней, что характерно для опилок, и так далее. Не похожи они и на стружку, которая остается при производстве винтов и цимбал, поскольку все частицы почти одинакового размера.

— Возможно, это отходы, которые остаются при работе скульптора? — спросил Дэвенпорт.

На мгновение Райм смутился, но почти сразу снова обрел уверенность:

— Я пришел к выводу, что одинаковый размер и форма должны быть результатом какой-то ручной работы. Ну а самый распространенный пример связан с обработкой скульпторами литья.

— Мне это стало очевидно, как только речь зашла о бронзе, — повернулся Лукас к Лили.

— Безусловно, — согласился с ним Линкольн.

— Значит, нужно искать литейный цех, — сказала Ротенберг.

— Совсем не обязательно, — возразил Линкольн. — Есть еще один аспект, о котором стоит сказать. Бронзовых частиц совсем немного. Из чего я делаю вывод, что убийства совершены не на территории литейного цеха, где бронзы было бы намного больше. Хотя женщин убили где-то поблизости от такого цеха — в противном случае мы бы просто не заметили эти частицы.

— Значит, следует искать студию скульптора? Или даже квартиру? — задумалась Лили.

— Нет, только не квартиру. Мне представляется, что нам требуется нечто вроде чердака с бетонным полом. У всех четырех жертв на коже обнаружена бетонная пыль, и при этом две из них лежали на асфальтобетоне. И это должно быть пустующее здание. Вероятно, заброшенный склад.

— Как вы сделали такой вывод? — спросил Лукас.

Хозяин передернул плечами — Дэвенпорт уже знал, что так он пожимает ими.

— Женщинам не затыкали рты, убийцы не использовали кляпы, позволяя им кричать, — объяснил Райм. — Либо их это не беспокоило, либо доставляло удовольствие. Очевидно, крики никто не мог услышать.

Лукас кивнул:

— Полезная информация.

Лили принялась загибать пальцы:

— Скорее всего, мы ищем мужчину, потому что именно мужчины делают такие вещи. Либо скульптора, либо того, кто работает вместе со скульптором, имеющим студию или мастерскую в пустом складе.

— Но возможно, что убийца не знал о бронзовых частицах, — заметила Амелия. — И тогда они тут совершенно ни при чем, если не считать того, что преступник случайно выбрал место, где на полу валялись кусочки бронзы. Они могли пролежать там много лет.

— Сомневаюсь, — сказал ее напарник.

— Однако это логичное предположение, — возразила Лили.

— В данном случае я согласен с Линкольном, — заявил Лукас.

— Почему? — обернулась к нему его помощница.

Райм посмотрел на своего гостя:

— Расскажите им.

— Частицы оказались настолько блестящими, что Линкольн сумел их заметить. Значит, они новые, — объяснил Дэвенпорт.

Лили понимающе кивнула.

— Ясно, — сказала Амелия.

— И он извращенец. Садомазохист, который знает, что делает. У него есть судимости, — добавил Лукас и повернулся к своей партнерше. — Пришло время компьютера.

И компьютеры заработали, хотя сидели перед ними не Лукас, Лили, Амелия или Линкольн, а клерки в подвале здания ФБР в Вашингтоне. Ротенберг немного пошептала в похожее на раковину ухо шефа детективов Стэна Марковитца, который обратился к своему приятелю из высших эшелонов ФБР, а тот написал служебную записку, прошедшую несколько бюрократических уровней. И вскоре записка легла на письменный стол матерого игрока в военные игры по имени Барри.