Фридрих Незнанский - «Убийственная» вдова, или Бумажные дела Кремнева

Сергей озадаченно нахмурился:

— Я думал, ваш муж — бизнесмен.

— Был журналист, стал бизнесмен, — сказала Ольга. — Изменилось время, изменились и мы. Начинал он с маленькой газетки рекламы и кроссвордов. Через полтора года выпускал два иллюстрированных журнала. Ну, а там закрутилось.

Бегунов вгляделся в зеленые глаза девушки, и неожиданно на него накатила такая волна беспричинного счастья, что он разулыбался, как идиот.

— Вы знаете, Ольга, — сказал Сергей, — я хочу честно вам признаться. Я не верю в то, что вы совершили преступление.

— Почему? — спросила девушка с горькой улыбкой. — Все вокруг верят.

— Ну и пусть. В черта тоже многие верят, но это же не значит, что он существует на самом деле!

— Как знать, — тихо сказала Ольга. — В последнее время мне кажется, что я попала в настоящий ад, и вокруг — куда ни глянь — скачут бесы. Гримасничают, издеваются, тычут в меня пальцами и кричат: «Убийца! Убийца!»

Ольга провела пальцами по глазам — усталым, безнадежным жестом.

— Простите, я немного разволновалась, — тихо сказала она. — Как вас зовут?

— Сергей.

— Я вам очень благодарна, Сережа. Благодарна за то, что вы попытались отнестись ко мне по-человечески. Наверное, вы последний человек в моей жизни, который так поступил.

Она подняла руку и легонько дотронулась пальцами до предплечья Бегунова.

Воцарилось неловкое молчание. Сергею хотелось сказать девушке что-нибудь доброе и ободряющее, но он не знал, как это сделать. Наконец, после минутной паузы, он поднял на нее глаза и спросил:

— Как умер ваш муж?

Ресницы девушки дрогнули. Она быстро убрала руку от предплечья Сергея. По обе стороны ее небольшого алого рта пролегли две тонкие, едва заметные морщинки.

— Автомобильная катастрофа, — тихо ответила Ольга.

— Ничего не понимаю! — тряхнул головой Бегунов. — Тогда какого черта они шьют это дело вам?

— Видимо, у них есть на это свои причины, — с горькой усмешкой ответила Ольга.

Бегунов помолчал. Он видел, что этот разговор дается Ольге тяжело, но в нем появилась решимость все выяснить до конца.

— А у вас есть какие-нибудь подозрения? — поинтересовался Сергей. — Ну, может, кто-нибудь специально хочет вам насолить?

— Насолить? — Ольга грустно усмехнулась. — Сережа, меня обвиняют в убийстве собственного мужа. Чтобы выдвинуть такое обвинение, простого желания «насолить» как-то маловато, вы не находите? Нет, тут все гораздо серьезнее. Мой муж Андрей кому-то сильно мешал.

— Вы думаете, это политика?

Ольга на мгновение задумалась, потом пожала плечами:

— Возможно. Помните недавние выборы? Мне кажется, он сделал ставку не на тех людей.

— Вы хотите сказать — обливал грязью не тех людей?

Ольга потупила взгляд и с трудом проговорила:

— Да… Это грубо звучит, но, пожалуй, вы правы.

Зря он ввязался в политику. Из этого невозможно выйти чистым. И не важно, на чьей стороне ты выступаешь. И там, и там — грязь. Люди, против которых выступал Андрей, не из тех, кто прощает обиды. И, к сожалению, эти люди пришли к власти. А я… я просто пешка в большой политической игре, о которой не имею никакого представления. Вот и все.

Ольга замолчала. Бегунов задумчиво сдвинул брови.

— Н-да… — проговорил он. — Это похоже на правду. Но ведь было же следствие.

— Было, — согласилась Ольга. — Поэтому я и сижу сейчас перед вами. К счастью, пока без наручников. Но думаю, это ненадолго. Эти господа умеют заметать следы. — Ольга тяжело и прерывисто вздохнула. — Сережа, давайте больше не будем об этом говорить. Мне достаточно того, что я об этом постоянно думаю.

За соседним столиком зашевелились.

Молодой оперативник Сашок встал из-за столика и, сказав что-то Марату Рафиковичу, направился к Бегунову и Ольге. Подошел, выдвинул кресло и, усевшись на него, положил руки на стол. Руки у Сашка были большие, темные и мозолистые. Два сустава на правой кисти были сбиты в кровь.

— Слушай, Бегунов, — обратился Сашок к Сергею, — иди-ка ты присядь на мое место. Там Рафикович хочет с тобой поговорить.

— О чем?

Сашок пожал могучими плечами и улыбнулся.

— Понятия не имею. У него и спросишь. А за нашу принцессу не беспокойся. Я ее пока покараулю. Да, сестренка? — Сашок подмигнул Ольге и потянулся в карман за сигаретами.

— Я сейчас, — сказал Бегунов Ольге, вставая из-за стола.

Он пересел за столик к Марату Рафиковичу и спросил:

— Вы хотели со мной поговорить?

Пожилой оперативник кивнул:

— Да. Слушай, Серега, ты меня извини, может, я вмешиваюсь в чужое дело, но пока мы вместе, это нас всех касается.

— Ну? — нетерпеливо спросил Бегунов.

— Я заметил, как ты с этой девчонкой разговариваешь…

— Я просто пытаюсь быть вежливым, — сухо сказал Бегунов. — Вы же, кажется, сами об этом просили.

— Вежливость, Сережа, дело хорошее. Но не нужно перегибать палку. Помни, дружище, что ты на задании, а не на дискотеке. И что перед тобой не девочка, которую ты на шуры-муры разводишь, а опасная преступница.

Бегунов нетерпеливо повел плечами и усмехнулся.

— Ну и?

— Вот те и «ну». Посиди-ка ты рядом со мной, пока тучи не разойдутся. А за клиенткой твоей Сашок поухаживает. У него опыта побольше, чем у тебя.

— Марат Рафикович, — начал Сергей, нервно покусывая губы, — вы же сами сказали: это моя клиентка. Ну, а раз это моя клиентка, то и приглядывать за ней буду я.

Благостное выражение слетело с лица Марата Рафиковича. Взгляд его стал цепким и холодным. Он пристально посмотрел на Бегунова.

— Да ты никак на нее запал, а, студент?

— Чепуха, — отмахнулся Сергей.

— Да нет, не чепуха. Я же вижу, как на нее смотришь. А теперь послушай, что я тебе скажу. Во-первых, остынь. А во-вторых, запомни: мы — я, ты и Сашок — по одну сторону. Она — по другую. Другого расклада быть не может. Понимаешь?

Бегунов не выдержал пристального холодного взгляда оперативника и опустил глаза.

— Вот и хорошо, — кивнул Марат Рафикович. — Ты уж извини, что я на тебя так давлю. Просто я давно на свете живу и вижу, что у людей на душе творится. А на гадину эту не смотри. Знаешь, как ее называют близкие?

— Как?

— Колдунья!

За соседним столиком послышался какой-то шум. Бегунов быстро обернулся. Чашка, стоявшая перед Ольгой, упала со стола и покатилась по полу, оставляя за собой коричневый кофейный след.

Ольга вскочила с кресла. На бледном искаженном лице ее горели потемневшие, широко открытые глаза. Она смотрела на ухмыляющегося Сашка. Тот, не переставая ухмыляться, начал подниматься. Ольга размахнулась и влепила Сашку звонкую пощечину.

Глаза Сашка гневно сверкнули и он, коротко, без замаха, ударил девушку ладонью по лицу. Ольга покачнулась и глухо вскрикнула.