Фридрих Незнанский - Человек-тень, или Час «икс» для Кремнева

Эмир-хан оказался агентом Шункаром, кумиром его молодости.

«Сбылась мечта идиота, — думал Кремнев. — Ты мечтал поработать с Шункаром, вот тебе и представился такой случай. Работай».

Но если серьезно, то из этого следовало только одно — отныне надо было быть в десять, нет, в тысячу раз аккуратней.

О Беркуте не зря ходили легенды.

Больше недели уже прошло с момента их первой встречи, а Кремневу даже на ум не пришло, с кем он имеет дело.

И не пришло бы, если бы об этом не рассказал сам Шункар.

Анализируя все сказанное Эмир-ханом, Кремнев пытался вычислить алгоритм, с помощью которого можно было бы предугадать его следующий ход и попробовать переломить ход игры.

Кремнев уяснил следующее. Эмир-хан не совершал ни одного поступка и не говорил ни одного слова просто так. Одно вело за собой другое, другое третье и так до тех пор, пока он не ставил тебе мат.

Но при всем том и у него были слабые стороны, которые он в себе не замечал.

И главной его слабой стороной было тщеславие.

Эмир-хан не просто считал себя умнее всех, он хотел, чтобы об этом все знали.

Собственная биография, посылка в СВР, само имя «Эмир-хан» — все это были звенья одной цепи.

Он не смог удержаться от детального рассказа, как ловко он сумел возглавить отряд Карима.

Кремнев вспомнил слова Эмир-хана: «Работая со мной, ты этому научишься».

Что же, пора было начинать учиться.

Кремнев подумал, что точно такую же тактику можно применить и против самого Эмир-хана. Тем более что в отличие от идейного отряда Карима отряд Эмир-хана полностью состоял из наемников. А последнего лично преданного ему человека Шайтана, как было справедливо замечено, убрал сам Кремнев.

Кремнев вспомнил их самую первую встречу и самую первую партию.

Говоря о том, что ему больше всего нравится в шахматах, Эмир-хан сказал, что это всего лишь игра. Но некоторые люди настолько увлекаются ею, что забывают о реальном мире и перестают замечать, что происходит вокруг. Одерживая победу на шахматной доске, они начинают представлять себя чуть ли не Александром Македонским.

Кремнев вспомнил книги, которые он видел в палатке Эмир-хана.

«А не о себе ли ты подсознательно говорил? — подумал Кремнев. — Ведь это так на тебя похоже».

Кремнев внезапно остановился.

Он понял, что начал учиться у Шуркана сразу после той партии. И в сегодняшней игре выиграл не Эмир-хан. Это он, Егор Кремнев, позволил ему выиграть.

Точно так же, как вчера он позволил Саиду считать, что они дерутся на равных.

Кремнев понял, что, несмотря на полуарестантское положение, преимущество все равно у него.

Это пока была даже не лишняя пешка.

Но Кремнев чувствовал, что противник сделал тот неправильный ход, который через какое-то время приведет к взятию этой пешки.

По дороге в сторону высокогорного аула, вотчины брата Мустафы Хасана, на полном ходу двигалась бежевая «шестерка». В ней находился полевой командир Джамал и три его личных охранника.

Несколько дней назад Хасан связался с несколькими командирами и пригласил их на встречу.

Хотя этого и не было сказано, все прекрасно знали, о чем пойдет речь.

Знал это и Джамал.

Пару недель назад Эмир-хан убил Мустафу. Убил в его собственном доме, в Турции.

Хасан жаждал мести.

Одному ему было не справиться, и он решил воспользоваться недовольством, которое уже давно вызывали действия Эмир-хана у других полевых командиров.

Впереди показался милицейский пост. На обочину дороги вышел одетый в бронежилет милиционер и затормозил машину.

— Кто такие?

— Свои.

— Много своих?

— Достаточно.

Джамал протянул милиционеру пачку долларов, тот махнул рукой, и машина двинулась дальше.

Идея выступить против Эмир-хана объединенным фронтом давно витала в воздухе. Но поддержать ее открыто, пока никто не решался.

Все были бы рады исчезновению Эмир-хана с арены, но вот чтобы воевать с ним?

Это было чересчур рискованно.

И к тому же практически невозможно.

Эмир-хан со своими людьми окопался глубоко в горах. Проникнуть на его территорию было равносильно самоубийству.

Хотя с другой стороны, нет ничего не возможного.

После гибели Шайтана и его людей всем стало ясно, что Эмир-хан тоже уязвим. Никто, кстати, так и не узнал, чьих это рук дело.

Хотя после смерти Мустафы многие стали подозревать, что за ликвидацией группы Шайтана стоит именно Хасан. За что, собственно, в результате и поплатился сам Мустафа.

Сам Джамал пока не склонялся ни к какому мнению.

Осторожный по натуре, он всегда предпочитал вначале прояснить для себя обстановку, посмотреть расстановку сил, а уж только потом действовать.

Хасан был совсем другим человеком. Из тех, про которых говорят, что им не сидится на месте. А теперь к этому добавилась еще и кровная месть.

Машина въехала в аул и, пропетляв метров сорок, остановилась возле небольшого каменного дома.

На дороге уже стояло четыре машины. Это означало, что все приглашенные командиры уже собрались. Он, как обычно, приехал последним.

Джамал с охранниками вышли из машины и прошли в ворота. Там, в небольшом четырехугольном дворике, уже стояло пятнадцать вооруженных человек.

Это были охранники остальных командиров и самого Джамала.

Сделав знак своим охранникам присоединиться к остальным, Джамал вошел в дом.

Во главе стола сидел сам хозяин — Хасан. Кроме него присутствовали Теймур, Шамиль и Ваха.

Хасан поднялся со стула, чтобы поприветствовать гостя.

— Здравствуй, Джамал. Спасибо, что пришел.

Джамал обнялся с Хасаном, потом со всеми остальными.

Первым слово взял Ваха.

— Хасан, я хочу сказать сразу. Я пришел сюда, потому что уважаю тебя как воина. Я знаю, о чем ты хочешь сказать. Я скорблю, что погиб Мустафа. Но я не буду в этом участвовать. Я понимаю тебя и уважаю твое решение отомстить, но Мустафа был твоим братом. Если бы Эмир-хан убил моего брата, я поступил так же, как ты. Поэтому я ухожу сразу, не хочу знать, о чем вы договоритесь. Чтобы никто потом не сказал — Ваха предал.

— Я понял тебя, — кивнул Хасан. Спасибо, что говорил честно. Я тоже всегда уважал тебя, и мой брат тоже.

Ваха вышел из дома, и вскоре с улицы раздался шум отъезжающей машины.

Джамал сидел с краю и наблюдал за реакцией остальных двух. Они ничем не проявляли своих чувств, хотя Джамал знал, отъезд Вахи поворачивал дело не в пользу Хасана.

Хасан тоже это понимал.

— Я понимаю, почему Ваха уехал, и клянусь, не обижусь, если кто-то поступит так же, как он.

— Что ты предлагаешь? — спросил Теймур. — Говори, а мы подумаем.

— У меня тридцать людей. У каждого из вас примерно столько же. У Эмир-хана не больше пятидесяти, может шестьдесят. Если мы объединимся, нас будет в два раза больше.