Анатолий Безуглов - Следователь по особо важным делам. Преступники

— Конечно, понимаю, — кивнул Игорь Андреевич.

— После стольких месяцев тьмы вдруг сверкнул луч! — продолжал Пляцковский. — Уверенность, что Эля поправится, крепла день ото дня. Она звонила из Березок чуть ли не ежедневно, хвалилась, что ей значительно лучше. А уж какие дифирамбы пела Евгению Тимуровичу! Его методам лечения, внимательности, обстановке в клинике… Поверьте, мне самому буквально хотелось петь. Даже мысль появилась: ведь Баулина и Ростовцева надо бы на Нобелевскую премию по медицинской части! Это переворот в науке! Какие, думаю, творит чудеса этот «Баурос»! — Он покачал головой. — Если бы я знал!.. Понимаете, несколько дней назад я позвонил Алехину. Просто по служебным делам. Он, конечно, спросил, как Эля. Я поделился с ним своей радостью. Мол, выздоравливает, слава богу, нашлось такое средство, как «Баурос»!.. И вдруг Алехин говорит: брось меня разыгрывать… Нет, отвечаю, я вполне серьезно… Он рассердился: все это сказки, мол, «Баурос» не может вылечить даже примитивный насморк… Я опешил: зависть, что ли, гложет Алехина? И такое ведь, увы, бывает… Попросил его объясниться. Он совершенно серьезно заявляет, что «Баурос» просто подкрашенная водичка… Да-да, так и сказал: водичка из-под крана…

Феликс Михайлович снова замолчал.

— Ну а дальше? — спросил Чикуров, которого все больше заинтересовывал рассказ Пляцковского.

— Я потребовал доказательств. И что выяснилось? Незадолго до покушения на Баулина заместитель главврача березкинской клиники Рудик прислал Алехину на исследование несколько бутылок «Бауроса». Анализы показали, что это действительно была обыкновенная вода!.. Я подхватился — и в Березки! Говорю Эле: давай срочно в Москву, к настоящим врачам, а не к шарлатанам! А она не хочет уезжать, уверяет, что ей значительно лучше. Опять за свое: тут, мол, чудо века «Баурос», замечательный уход, система сбалансированного питания, сыроедение, сокотерапия и так далее и тому подобное… Я все же уговорил ее… Побеседовал с Рудиком — тот только руками разводит: он-де лично не вел мою жену, в последнее время ею занимался Голощапов, и. о. главного врача… Действительно, претензии я предъявить мог только Баулину, а он сам при смерти… Ну, я зашел к Ростовцеву и высказал ему все, что считал нужным…

— А он?

— Стал оправдываться: мол, какое-то недоразумение, ошибка в анализе! Но подумайте сами, мог ли ошибиться Алехин? Да любая лаборантка может запросто определить, вода это или же лекарство!.. Аркадий Павлович засуетился, стал кого-то распекать, заверил меня, что разберется… Скорее всего, по его мнению, кто-то схалтурил в цехе, где производят «Баурос»… При мне он дал указание своему заместителю Банипартову послать Алехину еще несколько бутылок «Бауроса» на новые исследования… Словом, старался доказать, реабилитироваться… Так я ему и поверил!.. Прихожу в гостиницу, а там меня уже Мелковский поджидает. И, представляете, советует не раздувать скандал, пока, мол, окончательно не прояснится с «Бауросом»!.. В ресторан пригласил… Я послал его подальше вместе с его рестораном… Вы, говорю, с Ростовцевым — одного поля ягода!..

«Меня Мелковский тоже все время тащил в ресторан, — вспомнил Игорь Андреевич, — Обхаживал… Зачем, с какой целью?»

А Пляцковский продолжал:

— Привез я, значит, Элю в Москву, показал в институте… Замдиректора, что ее прежде вел, пригласил меня в кабинет и с ходу ошарашил: скрывать, говорит, не имею права, упущено время. Согласились бы сразу на операцию, тогда за успешный исход можно было бы ручаться на девяносто девять процентов. Теперь же остался всего один… Я ему: как же так? Эля чувствует себя гораздо лучше! Он объяснил мне, что это субъективное ощущение, но снять временную боль это не значит вылечить… Короче, надежды почти никакой…

Феликс Михайлович достал пачку сигарет, дрожащими пальцами вытащил одну и вопросительно посмотрел на следователя.

— Курите, курите, — поспешно сказал Игорь Андреевич.

— Пятнадцать лет не брал в рот, — тяжело вздохнул Пляцковский. — Теперь двух пачек в день не хватает. Все время думаю об Эле… Что меня возмущает: как у Ростовцева мог повернуться язык! «Гарантирую полное излечение»… О покойниках не говорят плохо, но я бы… — Он махнул рукой.

— Ваша жена знает о своем положении? — спросил Чикуров.

— Ни боже мой! На операцию я ее, кажется, все-таки уговорил. Готовят. А чем кончится… Если с ней что-нибудь случится, не знаю, как я буду жить дальше, Ведь получается, что я убийца! — Пляцковский обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону. — Что я скажу сыну и дочери? Как буду смотреть им в глаза?!

Чикуров решил закончить допрос. Говорить о каком-то оборудовании, которое помог получить Ростовцеву начальник главка, в этот момент казалось неуместным: у человека, можно сказать, жена при смерти.

Главное сейчас — «Баурос»! Такого оборота следователь даже не мог предположить. Когда Пляцковский ушел, Чикуров позвонил профессору Алехину и попросил о встрече.

— По какому поводу? — поинтересовался Алехин.

— По поводу «Бауроса», — коротко ответил следователь.

— А-а-а, — многозначительно протянул профессор. — Готов хоть сейчас. Могу подъехать к вам.

— Будьте так любезны, — сказал Чикуров.

И действительно, минут через двадцать Алехин прикатил на своей машине.

— Владислав Егорович, — представился он, стремительно появившись в кабинете следователя.

— Игорь Андреевич, — пожал крепкую руку профессора Чикуров и предложил сесть.

Алехину было лет шестьдесят. Он чем-то походил на известного академика Амосова: сухопарый, с орлиным носом, острыми глазами и совершенно седой. Движения быстрые, порывистые.

Профессор положил на стол кожаную папку и спросил:

— Что именно вас интересует?

— Ваше мнение о «Бауросе», который производят а Березках.

— Однозначного ответа у меня нет, — сказал Алехин, открыл папку и достал несколько листков.

— Да? — удивился несколько следователь.

— Сейчас объясню, — продолжал профессор. — В конце июня мне позвонил Рудик, заместитель главного врача березкинской клиники. Знаете его?

— Да, — кивнул Чикуров.

— Владимир Евтихиевич мой старый друг, еще со студенческих лет. Так вот, он вдруг обратился ко мне с просьбой провести анализ их знаменитого «Бауроса»… Хотя все это он мог сделать и у себя… Получил посылку, сопроводиловку. Пропустил без очереди. Когда принесли результат — ахнул! H 2O! Сам пошел в лабораторию, проверил анализ. Вода! Правда, чуть подкрашенная и подкисленная лимонной кислотой… Позвонил Рудику, говорю, что за шуточки? Володя отвечает: какие могут быть шутки, это серьезней серьезного… Я понял, что он сам в замешательстве. Отослал ему официальную бумагу. Поставил в известность Минздрав СССР. Как же иначе? Это мой долг — предупредить. Там поднялся переполох. Мне не поверили. Я показал образец «Бауроса», анализ… В министерстве разводят руками