Елена Богатырева - Ловцы душ. Исповедь

Пока готовилось мясо, Костя пригласил Ларису в свою комнату.

— Вон то кресло — особенное. Лучше нигде не отдохнешь. Занимай его, а я — сейчас.

Лариса удобно устроилась в кресле. Кресло оказалось мягким как пластилин и повторило изгибы ее тела. Ничего лучшего ей сейчас и предложить не могли. Разве что парочку бутербродов — с раннего утра во рту не было маковой росинки.

Она осмотрелась. Справа от нее стоял небольшой столик с самыми разными предметами. Коробочка с двумя большими шарами из нефрита, флейта, три колокольчика и…

Вам случалось когда-нибудь натыкаться на вещь, знакомую по детским воспоминаниям? Это удивительно, как все внутри переворачивает. Помнится, одна знакомая застыла в Третьяковке перед картиной Топильского «Княжна Тараканова». Все вокруг вздыхают: вот она — сила искусства. А дело в том, что девушка детство провела у бабушки. Дети народ любопытный, им впечатлений сколько бы ни было, а — мало, вот они и фантазируют про вещи, которые их окружают, и каждая вещь поэтому в память врезается намертво. У бабушки в комнате стоял дубовый сундук, оклеенный изнутри репродукциями и картинками из журналов. И в самом центре — она — красивая женщина, в глазах — ужас, а у ног вода и мышки. Девушка выросла и не знала, что это знаменитая картина. А в музее застыла. «Княжна Тараканова». Девушка на нее лишь взглянула, сразу же почувствовала запах нафталина и все свое детство вспомнила…

Вот и Лариса. На столике она вдруг наткнулась на вещь, которую знала с детства. Она понятия не имела, как эта вещь называется, потому что звала ее в детстве «кружилка». Потом, став взрослой, она больше нигде и никогда не встречала такой игрушки, а потому решила, что игрушку смастерил кто-то из учителей.

Но теперь перед ней стояла точно такая же тарелочка с черной закрученной спиралью. Лариса прекрасно знала, что, если тронуть ее, она начнет медленно вращаться. В детстве, когда Марта показывала ей, как тарелочка кружится, Лариса приходила в восторг. Дотянувшись до стола, она тихонько коснулась диска пальцем. Диск поплыл, спираль, извиваясь, заманивала ее внутрь воронки. В голове как-то разом прояснилось, на душе стало светлее, а губы расплывались в улыбке. Лариса прикрыла от удовольствия глаза, а когда снова открыла их, Санников стоял на пороге с бутербродами.

— Это твоя игрушка? — спросила Лариса.

— А почему игрушка?

— У меня была в детстве точно такая же.

Санников удивленно поднял брови:

— Интересно, кто тебе ее подарил?

— Мне ее не дарили. Но я помню, как Марта часто звала меня поиграть с ней. А почему ты на меня так смотришь?

— Потому что эта штуковина помогает погружать человека в гипнотическое состояние. Тебя в детстве подвергали гипнозу?

— Слова-то какие! — проворчала Лариса недовольно. — Подвергали! Да играли мы с ней просто.

— Как?

— Она рассказывала мне сказки, а я смотрела на «кружилку», — быстро ответила Лариса. — И знаешь, я ведь об этом раньше никогда не вспоминала…

— А вспомнила только сейчас, посмотрев, как крутится диск, — добавил Санников.

— Да.

— А какие сказки тебе рассказывали?

Лариса задумалась.

— Ну, про Красную Шапочку, про Серого Волка, про Бабу-ягу?

— Нет, — покачала она головой. — Совсем не то. Что-то жуткое и волшебное. А сути я не помню.

— Очень интересно, а как…

— Почему ты меня расспрашиваешь? Я же не на приеме у психолога!

— Тебе не кажется странным, — вкрадчиво начал Константин, но Лариса не дала ему договорить:

— Я не собираюсь обсуждать с тобой свое детство. Психологию нам в училище преподавали. Я со своими проблемами сама справлюсь.

— Ты уверена?

— Абсолютно!

После ужина Лариса снова измерила Николаю Савельевичу давление и дала таблетку. Она наотрез отказалась остаться ночевать у них в свободной комнате, но обещала непременно появиться завтра с утра.

— Лариса, вы бы дали мне адресок своей тетушки. Может быть, я попробую с ней поговорить, — попросил Николай Савельевич на прощание.

Лариса, как утопающая, посмотрела на Костю, но все-таки продиктовала адрес. Отец настоял, чтобы Константин проводил девушку домой, потому что на улице было совсем темно, и еще потому, что так было принято в годы его молодости. Отказаться Лариса не посмела. На сердце было радостно от того, что именно ей удалось заставить этого милого чудака пожить подольше.

Она записала для Кости свой телефон.

— Если тебе только покажется, что ему стало хуже, — звони в любой момент. Не прощу себе, если что-нибудь случится…

— А как у него с перспективами?

— Очень неплохо. Еще денек понаблюдать — и достаточно.

Они медленно брели по улице. До дома Ларисы ходил трамвай — две остановки. Но ждать его можно было до второго пришествия, и она предложила идти пешком.

— Знаешь, о чем я подумала? Твой отец собирается поговорить с моей тетей.

— Ну и что?

— О чем?

— Кто его знает, — рассеянно сказал Константин, и Лариса удивленно посмотрела на него снизу вверх.

— Но он может представиться отцом моего жениха, — подсказала она.

— А что в этом плохого?

Лариса хотела возмутиться, да почему-то не вышло.

— Ты не собираешься на мне жениться, — напомнила она Косте.

— Не уверен, — ответил он, и оба, немного напряженно, рассмеялись.

— Кстати, мы пришли. Здесь я живу.

— Спасибо за все, — сказал Санников.

— Пока. — Лариса вошла в парадную прежде, чем он успел придумать разумный предлог, чтобы удержать ее хотя бы ненадолго.

Каждая ступенька давалась ей с большим трудом. Она могла бы поспорить, что Костя смотрит ей вслед. Кажется, с ней уже такое случалось…

— Коля, — кричала Нина Анисимовна в шипящую трубку, — это я, Нина. Слышишь? А я тебя почти нет. Ну тогда говорить буду я, хорошо? Что? А который час?

«Батюшки!» — пробормотала она себе под нос, бросив взгляд на часы: половина двенадцатого.

— Коля! Речь идет о жизни и смерти, слышишь? Нет-нет. Да послушай ты меня: на самом деле! Разумеется, мне больше обратиться не к кому, коли я звоню тебе ночью.

На его реплику она изобразила зеркалу, висевшему напротив, последнюю степень горестного раскаяния и сказала в трубку:

— Конечно, ты мне нужен как врач. А как ты догадался?

Снова — зеркалу — гримаса умирающего от стыда, и — снова в трубку:

— Коля, не до шуток! Нет, подробно не могу. Конечно, возьми инструменты. Какие? — Нина Анисимовна обернулась на Марту. — Вези все, что найдешь. Очень тяжелый.

Она прокричала в трубку адрес и, осторожно положив ее на рычаг, на цыпочках пошла обратно в комнату, словно это могло компенсировать шум, который она только что произвела. Марта зашевелилась и открыла глаза.