Алан Брэдли - Я вещаю из гробницы

Внизу стоял Доггер. На нем был надет холщовый передник, а в руках он держал пару отцовских сапог.

— Доброе утро, мисс Флавия, — сказал он.

— Доброе утро, Доггер, — ответила я. — Рада тебя видеть. У меня вопрос. Как проводят эксгумацию трупа?

Доггер приподнял бровь.

— Вы думали об эксгумации мертвого тела, мисс? — уточнил он.

— Нет, не конкретно, — сказала я. — Я имела в виду, какие разрешения надо получать и так далее?

— Если я правильно помню, первым делом согласие должна дать церковь. Это называется право, полагаю, и его дает епархиальный совет.

— Канцелярия епископа?

— Более или менее.

Так вот о чем говорил викарий. Право было дано, сказал он Мармадьюку Парру, человеку из канцелярии епископа. Секретарю епископа.

«Обратного пути нет», — сказал викарий.

Очевидно, было дано право на эксгумацию святого Танкреда и затем, по каким-то причинам, оно было отозвано.

Кто, подумала я, мог вмешаться? Какой вред в том, чтобы выкопать кости святого, умершего пятьсот лет назад?

— Ты потрясающий, Доггер, — сказала я.

— Благодарю, мисс.

Из уважения я спешилась с «Глэдис» и аккуратно покатила ее по вестибюлю во двор.

На лужайке рядом с гравием стоял раскладной походный стул, и рядом с ним лежали тряпки и баночка с кремом для обуви. Потеплело, и Доггер, видимо, работал во дворе на свежем воздухе, наслаждаясь солнечным светом.

Я собиралась было покатить в церковь, когда увидела, что у ворот Малфорда в нашу сторону поворачивает автомобиль. Он был странной формы, привлекшей мое внимание: довольно ящикообразный, как катафалк.

Если я сейчас уеду, могу пропустить что-нибудь. Лучше, подумала я, сдержать нетерпение и погодить.

Я уселась на походный стул и начала изучать машину, стремительно приближавшуюся по каштановой аллее. Если судить по виду спереди, по высокому элегантному блестящему серебряному радиатору, это «роллс-ройс» кабриолет — местами очень похожий на старый «Фантом II» Харриет, который отец берег в уединении и сумраке каретного сарая, словно святилище: такие же широкие очертания и гигантские передние фары. Но было и что-то отличное.

Когда автомобиль повернул и оказался ко мне боком, я увидела, что он яблочно-зеленый и что крыша чуть-чуть приоткрыта над водительским местом, как у банки сардин. На месте, где раньше было заднее сиденье, стояли ряды серых некрашеных деревянных коробок, плотно уставленных цветочными горшками, все горшки были непокрыты — словно дешевые места в экскурсионном автобусе, откуда рассада и растущие растения могли наблюдать окружающий мир.

Поскольку отец много раз читал нам нотации о том, что нельзя глазеть, я инстинктивно вытащила свой блокнот и карандаш из кармана кардигана и притворилась, что пишу.

Я услышала, как шины с хрустом затормозили. Дверь открылась и закрылась.

Я глянула исподтишка и зафиксировала высокого мужчину в желто-коричневом макинтоше.

— Привет, — сказал он. — Что это у нас тут такое?

Как будто я восковая фигура из музея мадам Тюссо.

Я продолжила писать в блокноте, сопротивляясь желанию высунуть язык.

— Что ты делаешь? — спросил он, подойдя на опасно близкое расстояние, как будто хотел посмотреть на мою страницу. Если есть то, что я искренне презираю, так это когда заглядывают сзади через плечо.

— Записываю номера машины, — ответила я, захлопывая блокнот.

— Гм-м-м, — протянул он, окидывая медленным взглядом окрестности. — Не могу представить, чтобы ты собрала большую коллекцию в этом захолустье.

С леденящим, как я надеялась, безразличием я произнесла:

— Что ж, у меня есть ваши, не так ли?

Это правда. GBX1066.

Он увидел, что я рассматриваю «роллс-ройс».

— Что ты думаешь о старушке? — спросил он. — «Фантом II» тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Бывший владелец, которому надо было иногда с комфортом перевозить скаковую лошадь, поработал над ней ножовкой.

— Должно быть, он сошел с ума, — сказала я. Не смогла сдержаться.

— Она на самом деле, — поправил меня он, — была такая. Сумасшедшая. Леди Дэнсли.

— Это которая «Печенья Дэнсли»?

— Она самая.

Пока я думала над ответом, он извлек из кармана серебряную визитницу, открыл ее и протянул мне карточку.

— Меня зовут Сауэрби, — представился он. — Адам Сауэрби.

Я бросила взгляд на потрепанную визитку. На ней аккуратно было напечатано мелкими черными буквами:

Гм-м , — подумала я. Те же четыре цифры, что и на регистрационном знаке. У этого человека явно есть связи.

— Должно быть, ты Флавия де Люс, — добавил он, протягивая руку.

Я собиралась вернуть ему визитку, когда до меня дошло, что он хочет обменяться рукопожатием.

— Викарий сказал мне, что я, вероятнее всего, найду тебя здесь, — продолжил он. — Надеюсь, ты не против моего непрошеного вторжения.

Конечно же! Это друг викария мистер Сауэрби. Мистер Гаскинс спрашивал о нем в гробнице.

— Вы имеете отношение к «Сауэрби и сыновья», гробовщикам из нашей деревни?

— Теперешний гробовщик, полагаю, мой троюродный кузен. Некоторые из Сауэрби избрали Жизнь, другие — Смерть.

Я интеллигентно пожала его руку, глядя прямо в его васильково-синие глаза.

— Да, я Флавия де Люс. Я вовсе не против вашего вторжения. Чем могу помочь?

— Денвин — мой старый друг, — произнес он, не выпуская моей руки. — Он сказал, что ты, вероятно, сможешь ответить на мои вопросы.

Денвин — так зовут викария, и я мысленно благословила его за откровенность.

— Я очень постараюсь, — ответила я.

— Когда ты бросила первый взгляд в то помещение позади камня, что ты увидела?

— Руку, — ответила я. — Высохшую. Она сжимала разбитую стеклянную трубку.

— Кольца?

— Нет.

— Ногти?

— Чистые. Ухоженные. Хотя ладони и одежда были грязными.

— Очень хорошо. Что ты еще увидела?

— Лицо. Во всяком случае, противогаз, закрывавший лицо. Светло-золотистые волосы. Темные полосы на шее.

— Что-нибудь еще?

— Нет. Фонарь светил довольно узким лучом.

— Отлично! Я вижу, твоя репутация, которая тебя опережает, вполне заслуженна.

Моя репутация? Викарий, должно быть, рассказал ему о нескольких старых делах, когда я смогла указать полиции правильное направление.

В глубине души я возгордилась собой.

— Никаких сухих лепестков… растений… что-нибудь такого плана?

— Нет, не заметила.

Мистер Сауэрби подобрался, будто собираясь задать щекотливый вопрос. И шепотом произнес:

— Должно быть, для тебя это такой шок. Я имею в виду труп этого бедолаги.