Стивен Джонс - Новая книга ужасов

Все утро Джейн просидела за лабораторным столом. В основом, ничего особенного не попалось: куча коричневых березовых хвостаток, несколько траурниц, три отшипевших свое таракана да десяток клеопатр. Однако имелся и один бражник – «мертвая голова», Acherontia atropos , на грудке которого коричневые и палевые полосы складывались в узор, напоминающий человеческий череп. Раздвоенный кончик его вытянутого хоботка был настолько острым, что мог проколоть кожу: Джейн легонько коснулась его пальцем и восхищенно уставилась на выступившую капельку крови.

– Ты поесть чего-нибудь захватила?

Она оторвала взгляд от лупы с яркой подсветкой.

– Поесть? – непонимающе заморгала Джейн.

– Заработалась? – рассмеялся Дэвид Бирс. – Тем лучше, день быстрее промелькнет. Ну, да, уже время обеда.

Он энергично потер руки. В резком голубоватом свете его лицо казалось желчным и злым, похожим на гномье.

– За кошачьим вольером имеется неплохой киоск с жареной рыбой и картошкой. Пошли, я угощаю. В честь твоего первого рабочего дня.

Они сидели за столиком и ели. Дэвид достал из рюкзачка бутылку пива, поделился с Джейн. Рваные, напоминающие клочья дыма облака быстро летели на юг. За соседним столиком разместилась индианка с тремя ребятишками. Двое старших мальчиков швыряли кусочки жареной картошки чайкам, те с пронзительными криками кидались на угощение, чем испугали малыша, который громко разревелся.

– Скоро дождь пойдет, – сказал Дэвид, глядя на небо. – Это плохо, – он полил уксусом жареную пикшу и взглянул на Джейн. – Ну, как? Ходила куда-нибудь в выходные?

– Да, – ответила та, не поднимая глаз. – Было весело.

– А куда? В «Электрик Баллрум»?

– Господи, нет, конечно! В другое место, – она покосилась на его руку, лежащую на столе.

Пальцы были длинными, суставы чуть увеличены. Кожа гладкая, загорелая, того же цвета, что и крылышки бражника. Брови у Джейн затрепетали, от переносицы, словно вода, потекло тепло. Подняв лицо, она почувствовала его запах, что-то вроде мускусного мыла с солоноватой горечью пивного дыхания.

– Нет? А куда? Я не выходил проветриться уже несколько месяцев, скоро начну плутать в Кэмдене.

– Не помню. Какой-то «Улей», что ли… – она была уверена, что Дэвид слишком стар, чтобы знать о таком клубе, однако он резко повернулся и вздернул бровь.

– В «Улей»? И тебя пустили?

– Пустили, – с запинкой ответила она. – А что тут такого? Клуб как клуб. Я там танцевала.

– Ну, да, – взгляд Дэвида сделался цепким, его ореховые глаза блеснули холодным изумрудным огнем. – Ну, да…

– Просто танцевала, – она принялась отковыривать этикетку с бутылки.

– Значит, у тебя и дружок имеется?

– Увы, – покачав головой, Джейни принялась скатывать бумажку в тоненькую колбаску.

– Прекрати, – он отодрал ее руку от бутылки и прижал к краю стола.

Джейн судорожно сглотнула: он так сильно прижимал ее ладонь к металлическому ребру, что стало больно. Она закрыла глаза, чувствуя, что взлетает и видит внизу свое собственное длинное тело в жучино-черном парике и белую руку, изогнутую, словно стебель растения. Рука же Дэвида вдруг скользнула под стол, слегка задев ее колено, он потянулся за своим рюкзаком.

– Пора и за работу, – весело сказал он, встал, закинул рюкзак за спину и отвернулся, взметнув седеющие волосы. – Не отставай.

Над головой кружили чайки, хлопая крыльями, крича и роняя кусочки жареной рыбы на тротуар. Джейн сидела, уставившись на стол, на картонные тарелочки с остатками еды, на осу, приземлившуюся в пятно жира и тут же начавшую кормиться, пачкая свою золотую грудку.

В тот вечер в «Улей» она не пошла. Вместо этого надела тунику в стиле пэтчворк, джинсы, ботинки, убрала парик в комод и отправилась в маленький бар на Инвернесс-стрит. Погода испортилась, пошел дождь. В черных, похожих на разлитую нефть лужах отражались янтарные огни фар и уличных фонарей.

В баре «Ганза» была всего дюжина столиков. Посетители в основном торчали на тротуаре, выпивая и крича во всю глотку, стараясь переорать латиноамериканские песенки. Джейн протолкалась внутрь, взяла бокал красного и каким-то чудом наткнулась на пустой табурет у стенки. Взобралась на него и, поставив ноги на подножку, пригубила вино.

– Привет. Красивые у тебя волосы.

Мужчина – на вид лет под тридцать, тоже с бритой головой – приближался к ее табурету. Он нервно курил, неглубоко затягиваясь, и смотрел на нее.

– Любишь музыку? – ткнул он сигаретой в колонку под потолком.

– Не особенно.

– А-а-а! Так ты американка? Я тоже. Из Чикаго. Один мой приятель из «Ситибанка» рассказал мне про это местечко. Ничего так еда: тапас, осьминожки… Тебе нравятся осьминожки?

Джейни прищурилась. На нем были дорогие вельветовые брюки и мятый черный пиджак из льна-букле.

– Нет, не нравятся, – ответила она, но не отвернулась.

– Мне вообще-то тоже. Словно червей каких-то склизких глотаешь. Я – Джефф Лэннинг… – он протянул руку. Джейн легонько пожала ее и улыбнулась.

– Рада познакомиться с тобой, Джефф.

Следующие полчаса она старательно делала вид, что слушает его болтовню, кивала и обворожительно улыбалась, когда их глаза встречались. В баре становилось все многолюднее, посетители завистливо поглядывали на табурет Джейн.

– Похоже, мне пора освободить сидячее место, – заметила она, спрыгнула и начала проталкиваться к выходу. – Иначе они меня сожрут.

– Слушай, может поужинаем? – не отставал Джефф Лэннинг. – Здесь рядом пивной бар…

– Нет, пожалуй, – она остановилась на тротуаре, подчеркнуто скромно разглядывая носки ботинок. – Может, ко мне зайдем? Выпьем чего-нибудь…

Дом произвел на него грандиозное впечатление.

– Господи, квартирка-то легко потянет на полмиллиона фунтов! А в долларах – это будет семьсот пятьдесят тысяч! – он открывал и закрывал дверцы буфетов, любовно водил ладонью по аспидно-черной раковине. – Отличный паркет, высший класс! А ты так и не сказала, чем занимаешься.

– Стараюсь заниматься как можно меньше. Держи, – она, смеясь, протянула ему бокал с бренди. – А ты, похоже, большой любитель приключений.

– Эй! Приключение – мое второе имя, – он поднял бокал, салютуя ей. – Хотел бы я знать, что ты задумала, а? Большое сафари?

– Может быть, может быть…

Все оказалось сложнее, чем в первый раз. Не для Джеффа Лэннинга, конечно, а для Джейн. Тот самодовольно пребывал в своих путах, послушно выполняя ее приказы, и подергивал коренастым торсом. От дешевого вина из «Ганзы» у Джейн разболелась голова, волоски-антенны никак не желали подниматься. Она закрыла глаза, и тут в памяти всплыла рука Дэвида Бирса, накрывающая ее ладонь.

– Попробуй упорхнуть, – прошептала она.