Роберт Ричардсон - Милосердие Латимера

— Спасибо, сэр, — сказал Джексон, покидая Маддена. — Замкнутый круг, черт побери, — бормотал он, пока шел по коридору в свой кабинет.

Мальтрейверс читал Ребекке в гостиной, когда зазвонил телефон. Это был Джо Голдман.

— Гас, она вернулась? — требовательно спросил он. — Она должна быть найдена.

— Джо, делается все возможное. Как только…

— Ты знаешь, кто мне звонил? — Голдман от волнения замолчал на мгновение и сказал возбужденно: — Клайв Забински. Да, Забински, голливудский бог. Он в Лондоне, кто-то показал ему «Город успеха», и он захотел поговорить с Дианой. Конечно, я посоветовал ему игнорировать все, что написано в газетах. Внушаю ему, что это — недоразумение, и, конечно, мы с Дианой будем в Дорчестере завтра. Гас, если Забински позвонит тебе, не говори, прошу тебя, что актрису, которую он хочет попробовать в своем фильме, никак не могут найти. Никто не говорит такое Забински!

— Джо, успокойся, ладно? Мы здесь тоже все ужасно обеспокоены.

— Ты обеспокоен? Ну так пойми, я хочу сделать лучше и тебе, я беспокоюсь о каждом из вас. Ты постарайся, найди ее поскорее и доставь в Лондон к завтрашнему дню!

Связь оборвалась.

— Где Диана? — спросила Ребекка, все еще сидя на коленях дяди. Мальтрейверс потрепал ее по волосам.

— Похоже, Диана играет с нами в прятки, — сказал он. — Решила немного пошутить.

— Но я слышала, как мама плакала сегодня утром, — возразила девочка. — Она не смеялась, а плакала.

— Смотри-ка, наши с тобой герои, дикие существа, сильно поссорились, — Мальтрейверс снова взялся за книгу. — Но они ведь совсем не страшные, правда?

— Я их не боюсь, — просто сказала Ребекка. Мальтрейверс дочитал сказку и посмотрел на часы.

— Сейчас по телевизору показывают страшные мультфильмы! — сказал он. — Хочешь посмотреть?

Ребекка соскочила с его колен на пол, пересекла комнату и включила телевизор.

Мальтрейверс пошел на кухню, где Мелисса чистила грибы.

— По какому поводу ты плакала сегодня утром? — спросил он. — Ребекка слышала.

— О, ты ведь меня знаешь. На меня сильно действуют дурные мысли.

— Понятно. Она просто таинственно исчезла. Все действия полиции не проясняют ситуацию, наоборот, усугубляют ее, так? И утренние газеты тоже не помогли.

Мелисса кивнула головой.

Думая лишь о том, как бы заполнить свои страницы сенсационным материалом, каждая газета попыталась превзойти своих конкурентов — заголовками, бросающимися в глаза, неординарным словарем, претензией на оригинальность. Неуместное появление фотографии Дианы в обнаженном виде занимало значительное место, сопровождая почти все статьи, и ее исчезновение представлялось загадкой, страшной тайной. В свою очередь полиция была сбита с толку, включилась в поиски на международном уровне. Но, если обычно Мальтрейверс воспринимал шалости газет с позиции стороннего наблюдателя и получал от этого удовольствие, понимая, что журналисты стараются перещеголять друг друга в подаче материала, то сейчас он был сам причастен к происходящим событиям и понимал, какое несчастье может вызвать необдуманное поведение газетчиков.

— Я знаю, что веду себя глупо, — говорила Мелисса. — И пытаюсь хоть чем-то занять себя, не думать об этом. Что ты решил делать сегодня? Я собираюсь с Ребеккой на ленч к друзьям, и, возможно, мы останемся там до вечера. Вы придумаете, как скоротать время? Не забудь, сегодня в соборе концерт.

— Мы найдем, чем заняться, — сказал Мальтрейверс. — Перекусим где-нибудь в городе и вернемся попозже.

Остаток утра Мальтрейверс и Тэсс провели в магазинах — покупали подарки для Ребекки и хозяев дома, потом зашли в бар «Голова Сарацина», где «ленч борца» был альтернативным названием стандартному — «ленчу пахаря». Они обсуждали вчерашний спектакль — «Тайные игры», когда к их столику подошел Джереми Ноулз с тарелкой в руках и спросил, может ли он присоединиться к ним.

— Беседа Дьявола, — сказал Мальтрейверс и подвинул свой стул, освобождая для Ноулза пространство.

— Как странно, что я встретил вас, — сказал Ноулз, присаживаясь и ставя свою тарелку на стол. — Отец Кован рассказал мне вчера о краже «Милосердия Латимера», а сегодня утром я получил на работе очень странное письмо. Взгляните! — Он протянул бледно-голубой конверт.

Письмо было отправлено в Веркастер днем раньше. На нем значилось — «сугубо личное», оно было отпечатано, а не написано от руки, без подписи и без адреса отправителя.

Пока Ноулз ел, Мальтрейверс читал и передавал прочитанные листки Тэсс.

«По причине, которая станет очевидной в конце, — прочел он, — это письмо должно остаться анонимным. Оно касается кражи «Милосердия Латимера», о которой я прочел сегодня в утреннем номере «Таймс». Полиции кажется, что ее вывезли заграницу, а я подозреваю, что она находится рядом с собором. По личным соображениям не хочу приближаться к полиции, так как любая моя информация обернется против меня. Конечно, полицейские не обратят внимания на анонимное письмо, но, если придете в полицию вы как местный адвокат, то дело примет другой оборот.

Могу предположить, что Библия была украдена самим советником Эрнстом Хиббертом или для него. Всем известно, он большой знаток и коллекционер древних книг. Все они на полках его домашней библиотеки, но я случайно узнал, что в углу комнаты есть шкаф, который всегда заперт, а книги, находящиеся в нем, никогда никому не показываются. Не важно, как я узнал это, но даю вам честное слово, это — правда. Я бы очень советовал полиции осмотреть этот загадочный шкаф. Если советник откажется показать его, то сама собой откроется его причастность к краже.

Я был прихожанином в Веркастерском соборе всю свою жизнь и возмущен, оскорблен этой кражей, особенно если, как я подозреваю, выяснится, что совершена она человеком, считающим себя в наших местах образцом добродетели.

Извините, что вовлекаю вас в это дело, но выше я объяснил причины, побудившие меня сделать это.

Мы с вами, как-то встречались несколько лет назад, когда вы вели мое дело, и я был потрясен вашей работоспособностью, обходительностью и прямотой. Сожалею, что сейчас мне приходится быть неучтивым и не называть вам свое имя, но я уверен, вы правильно оцените ситуацию, в которой я нахожусь».

— У вас есть предположения, от кого это письмо? — спросил Мальтрейверс, закончив читать.

— Ни малейшего, — ответил Ноулз, продолжая есть. — Я работаю здесь более пятнадцати лет, и это может быть любой из сотен людей, с которыми мне пришлось встречаться.

— Кто такой Эрнст Хибберт? — спросила Тэсс.

— Эрни Хибберт? — Ноулз салфеткой вытер с губ остатки соуса. — Ясно, что вы не из Веркастера. Хибберты, бесспорно, самая известная семья в городе. Деньги они сделали на фруктово-овощной лавке, это очень прибыльная побочная деятельность.