Яна Темиз - Рай на земле

Он столько лет не вспоминал о ней – и вдруг оказалось, что помнит все до мельчайших подробностей.

– Что это ты так рано? – прекрасная Айсель на пороге спальни: кремовый шелково-кружевной пеньюар, загорелые колени и руки, ни днем ни ночью не снимаемые золотые браслеты, перламутровый маникюр. Нарочитая и какая-то обдуманная соблазнительность и тщательная сексуальность ее наряда показались ему неприятными. Хоть бы она была… попроще, что ли. – Ходил куда-нибудь?

Энвер никогда не лгал жене. Ему хотелось верить, что они доверяют друг другу, понимают друг друга, что они близкие, самые близкие люди, не имеющие друг от друга тайн и невысказанных мыслей. Вот и сейчас он должен сказать ей правду, в том числе и о Вере или не-Вере, которую он видел, потому что если он не скажет, то это будет означать…

Как же он ненавидел эти бесконечные внутренние рассуждения, когда дело касалось его жены!

– Просто прогулялся. Пока прохладно еще. Да, представляешь, я увидел одну женщину, туристку… мне кажется, мы с ее мужем работали вместе. Помнишь, я рассказывал?..

– Из-за которой ты поехал в Россию?

– Ну да, но…

Теперь придется оправдываться.

Когда-то он рассказал ей всю эту историю. Тогда, в период их счастливой, безоблачной помолвки, это казалось ему правильным: чтобы у них не было секретов, а была иллюзия общего прошлого, чтобы каждый так или иначе вошел в жизнь другого, ту жизнь, что была у обоих до их встречи, чтобы потом никогда не умалчивать, не выбирать слова, не раздумывать, о чем можно, а о чем нельзя говорить.

Он рассказал ей все. Про женщину, в которую бездумно и безумно влюбился, даже не узнав, кто она такая; про женщину, которая была замужем и говорила на чужом языке; про женщину, которая, позабыв обо всем, стала его любовницей; про женщину, которую он пытался найти и не нашел.

Потому что она обманула его.

Он излечился от этой любви, говорил он Айсель, он скоро совсем забудет ее, это было какое-то безумие, у этого и не могло быть будущего. Будущее должно быть ясно и просто – как у нас с тобой, а прошлое – что ж, у кого его нет… и ведь его не изменишь!

Потом он понял, что был не прав, что поступил опрометчиво, что открыл всего себя без остатка малознакомой девушке, которая вовсе не собиралась отвечать ему тем же. Которая была не так проста, как он воображал себе, которая легко воспользовалась его идеализмом и доверчивостью ради удачного брака и потом продолжала пользоваться его откровенностью, когда хотела упрекнуть его в чем-то.

Она сохранила свое прошлое для себя, уверяя его в том, что никакого прошлого не было, что это все его фантазии, вызванные его неопытностью и неосведомленностью: у тебя, что, было так много девственниц, ты же имел дело только с русскими шлюхами, разве ты не слышал, что кровь бывает отнюдь не у всех, поговори с медиками, если не веришь, у меня никого не было, я не из такой семьи, чтобы…

Он знал, что она лжет, и только это было ему неприятно. Она ошибочно воображала, что его расспросы питаются ревностью, она упорно отрицала очевидное, а он прекрасно понимал, что красивая девушка, живущая не где-нибудь, а в Стамбуле, лениво посещавшая университет, потому что без образования как-то неловко, а потом так же лениво обучающая детей рисованию в частной школе, пользующаяся относительной свободой и без особых предрассудков, вряд ли могла сохранять невинность до двадцати семи лет. Да это было бы просто ненормальным! Так же как и то упорство, перешедшее, в конце концов, в оскорбленное молчание, смешанное со слезами, с которым Айсель зачем-то доказывала ему, что до него в ее жизни не было никаких мужчин.

Что ж, не было – так не было, разве это важно, пусть оставит себе свои маленькие секреты, жаль, что он сам не поступил так же. Он наивно полагал, что между мужем и женой необходимо доверие, полное доверие, и теперь за это расплачивался.

Недовольный взгляд жены, ее ревнивая подозрительность, поджатые губы – а чего другого он ожидал?

– И что ты собираешься предпринять в связи с этим? – она прошла к окну и повернулась к нему спиной, чтобы он мог лучше прочувствовать и оценить глубину ее возмущения.

– Ничего особенного. Я попросил портье узнать ее имя, вот и все, – как можно меньше лжи, она все усложняет, он не должен обижать жену и давать ей повод для ревности, ей и так несладко приходится. – Если это она, мы, наверное, должны возобновить с ними знакомство, иначе будет неудобно. Не могу же я делать вид, что не узнал…

– Ты уверен, что она с мужем? – Айсель, как всегда, быстро сориентировалась в ситуации.

– Еще не знаю, я попросил портье…

– Это я уже слышала! А если она одна?

– Ну и что? Подойдем, поговорим, ты с ней познакомишься – не более того. Что в этом особенного?

– А то, что я не считаю возможным знакомиться и общаться с любовницей моего мужа! Я так и знала, что из этой поездки ничего не выйдет! Твоя сестра нарочно заманила нас в Анталью, где одни русские девки! Она знает, что ты всегда был к ним неравнодушен, а меня она терпеть не может!

– Но, Айсель, это же не так…

– Что не так?! Скажешь, вчера эти девчонки в баре с тобой не заигрывали? Я же видела! Пользуешься тем, что я не понимаю, что ты им говоришь! Откуда я знаю, что ты им сказал!

– Айсель, ну что я, по-твоему, мог им сказать? Помог сделать заказ, перевел два слова, они удивились, что я что-то по-русски знаю, – вот и все.

– Ну да, с ними все, а теперь появляется эта твоя… учти, я это терпеть не намерена!

– Да что терпеть? Я просто сказал тебе, что увидел старую знакомую: кажется, увидел! Кажется, понимаешь? Может, это и не она вовсе! И в любом случае я сказал об этом – тебе!

– Конечно, ты же у нас правдивый! Будешь делать честные глаза, а сам только и мечтаешь…

– Айсель!

Энвер повысил голос. Он прекрасно знал эту манеру жены устраивать сцены на пустом месте. То его сестра, то девушки в баре, то честные глаза! В качестве предлога что угодно сойдет. А ведь он дал себе слово не поддерживать эти бесконечные стычки, не давать им повода, но вот они здесь уже почти неделю, и он не мог не видеть, что беззаботного, безоблачного отпуска у них не получилось.

Но он сам виноват. Виноват в том, что в свое время не настоял, чтобы Айсель бросила совершенно не нужную ей работу в школе и поехала с ним в Россию; виноват в том, что соглашался с ее нежеланием заводить детей (мы еще успеем, куда спешить, ты там работаешь, как же я буду одна с ребенком!); виноват в том, что многое в их совместной жизни шло совсем не так, как ему хотелось, и, наверное, не так, как хотелось его жене.

Если бы он тогда нашел Веру…

Оказавшись в огромной незнакомой Москве, где уже в октябре шел снег и лица у прохожих были неприятно отчужденными, он в первый же вечер достал бумажку с номером телефона. Потом он выучил его наизусть, потом он все-таки понял, что этот номер никогда не принадлежал женщине по имени Вера, потом он пытался прибегнуть к помощи русских коллег, чтобы по номеру определить адрес, потом выяснил, что внушившая ему самые радужные надежды организация под названием, кажется, «Мос-гор-справка» даже за килограмм тамошних денег не берется найти человека без точной даты рождения и такой странной вещи, как отчество. Другие деньги, правда, оказали свое действие, и Энверу вручили-таки список многочисленных Вер Улановых, среди которых, если методично вычеркивать столетних старушек и младенцев, видимо, можно было обнаружить ту единственную, которая была ему нужна.