Александр и Татьяна Ковальчук - Как стать маньяком. История жертвы обвинения

…Саню знали все – и зэки и мусора, но при этом он был лицом как бы неофициальным. Поэтому его работа не затрагивала интересов начальника, который рад был всех впрячь в своё производство. И его не устраивали те, кто работал сам на себя. Но, как ни крути, а Саша выполнял ещё массу работы за (он работал именно «за», а не «на») мусоров, и те прикрывали его от строгого начальственного взгляда… А вот должность библиотекаря была вполне официальной.

Поэтому полковник Мудяк считал себя не то что вправе, а даже обязанным контролировать своего работника, если не сказать – «холопа», и иметь с него какую-то мзду. Ну и Юлик, боясь потерять тёплое место и загреметь на производство в холодные даже летом, пропитанные мазутом и маслом цеха, так или иначе платил – то товары какие-то канцелярские на нужды колонии, то краска или ещё какой-то стройматериал для проведения одного из целой череды нескончаемых ремонтов. Вот только фактически оплачивала всё это его мать. А он бессовестно этим пользовался: мол, я сейчас бедный-несчастный «сиделец», лишённый всяческих благ и помогать такому – святая обязанность родни. Только почему-то он не вспоминал, что из всей родни нагрузила себя помощью одна только бедная старушка-мать, готовая последнюю каплю крови отдать за своего сыночка.

Короче – Мудяк находил причины придраться время от времени к библиотекарю и принудить его к очередной мзде. Ну, а Юлик исправно платил, пользуясь материнской любовью…

Как ни крути и что бы там ни говорилось, но Саня был дружен с библиотекарем. Смысл в этом имелся – и библиотека была для него открыта в любое время, и возможность периодической подработки имелась. А отношения библиотекаря с Мудяком… в конце концов – это его личные проблемы. Нравится ему платить – да пожалуйста! Не стесняется он напрягать мать – это её проблемы. К тому же, Юлик был далеко не единственным зэком, беззастенчиво доящим свою мать. Всё равно помочь в этом смысле Саня не мог ни библиотекарю, ни его матери. А читать нравоучения… кто он такой?!. К тому же Саня на своей собственной шкуре испытал наглость Мудяка и прекрасно знал, что противостоять ей сможет не каждый. Тем более – бесправный зэк.

Санёк и сам дважды сталкивался с этим… предпринимателем в погонах. Первый раз начальник в качестве наказания за мелкую бытовую провинность (фактически – это был всего лишь повод придраться!) нагрузил его неоплачиваемой работой, на которую, по расчётам Мудяка, проштрафившийся зэк должен был потратить не менее 10 дней. Но Саня принёс заказ уже через три. И начальник даже опешил от такой скорости…

Хотя Саня и не собирался угождать начальству. Всё было намного проще и прагматичнее – надо было быстрее разделаться с неоплачиваемым заказом (от которого, к сожалению, нельзя отказаться!), чтобы взяться за работу, приносящую доход.

А второй раз они столкнулись у начальника в кабинете, где Саня, по замыслу начальника, должен был с опущенной головой раскаяться в несовершённых «грехах». Просто один местный сучонок внаглую подставил доверчивого лоха. Но вышло так, что в отчаявшегося осужденного тогда вселился какой-то бес и он, вместо раскаяния, с вежливой улыбкой подколол начальника.

Ну и тот, не ожидавший от зэка такой наглости (которая изначально считалась его – начальника – прерогативой), запер того в изолятор – холодную одиночную камеру в самой середине января. Правда, продержали там Саню недолго, поскольку настоящей вины за ним не было. Всего лишь день. И уже по отбою его выпустили. Только и того, что замёрз. Санёк даже не психовал, посмеиваясь над беспомощностью начальника.

И был неправ, как оказалось. Начальник не забыл его наглую улыбку и в скором времени создал Сане самые невыносимые условия – его стали цеплять, по поводу и без, и зэки и мусора, которые помельче рангом. Офицеры помалкивали – всё-таки Санёк не один экзамен за них сдал, не говоря уже о горе исписанных конспектов – но и работы больше ему не подкидывали. Даже Юлик притих в своей библиотеке.

Начальник ввёл для Сани «режим изоляции». А с учётом того, что «пятнашка» была уже на исходе – оставалось каких-то полтора года, нервы Санины были на пределе и новый стресс сделал своё дело – одним прекрасным утром его хватил инсульт…

То утро началось как обычно. Проснулся за час до подъёма, протёр глаза. Умывание, по самим собой заведённому распорядку, должно было случиться немного позже, после пробежки. И спустился в локальный сектор. Вкратце для непосвящённых – это такая территория вокруг зоновского барака, обнесённая в данном случае трёхметровым бетонным забором с колючей проволокой по его верхней кромке. Внутри этой территории, которая обычно ограждает один или несколько бараков в жилой зоне, или цех в промышленной, зэки могут без проблем находиться практически в любое время суток, за исключением времени, отведённого на проверки. А вот выйти за её пределы можно было далеко не всегда. Предстояло пробежать 15 кругов вокруг довольно длинного зоновского барака, «приютившего» под своей крышей две сотни зэков. Каждый из кругов составлял по приблизительным подсчётам около ста метров, т. е. выходило что-то около полутора километров.

Такое число Саня назначил сам и старался без особой причины не давать себе слабины. Сказал – надо делать! Тем более что сам он терпеть не мог тех балаболов, которые очень красиво рассказывали, но ничего при этом не делали. Ведь многие уже начинали бегать по утрам, но хватало их ненадолго – через два, максимум – три, дня занятия спортом прекращались по простой до безобразия причине – очень хотелось спать. Можно было, конечно, и среди дня этим заняться.

Ну подумаешь – на каждом шагу придётся кого-то оббегать. Да и всевозможные мероприятия – приёмы пищи, работа, посещения начальства не способствовали занятиям спортом. А по утрам никто тебе не мешал, но до этого ещё надо было додуматься.

А Санёк изо дня в день бегал по утрам вот уже два года. После того, как бросил курить. Правда, толще он от этого не стал – как был «велосипедом», на котором проглядывала каждая косточка, так им и остался. При его росте – 186 см такая худорба смотрелась болезненно… В общем – ничего примечательного. Дед с бабой рассказывали, что в детстве у него были золотые волосы, но теперь они посерели. К тому же через всю голову шла эдакая проплешина, волосы начали выпадать ещё в двадцать лет. Впрочем, теперь этого не было заметно благодаря стрижке «под ноль» в соответствии с режимом содержания. На длинных музыкальных пальцах отчётливо проступала пара профессиональных вмятых мозолей, образовавшихся, как ни странно, от постоянного соприкосновения с ручкой или карандашом…