Валерий Поволяев - Беспредел (Современные криминальные истории)

— Ладно, хоть Вальку свою цитрусовыми до пупа накормлю, — мрачно пробормотал Болдырев, набивая почтовый мешок апельсинами и конфетами, стараясь брать конфеты подороже, в ярких обертках.

Через двадцать минут они уехали.

— Все-таки надо снимать кассу академии! — Болдырев с досадой стукнул кулаком по приборному щитку. — Если бы мы не отвлеклись на это… — он покосился на почтовый мешок с апельсинами, поморщился, будто от зубной боли, — были бы уже с деньгами и отдыхали бы сейчас на берегу Средиземного моря в Турции либо в Египте, в Хургаде… Тьфу!

Тонких молчал — упрек «шефа» был справедлив.

Утром Болдырев пошел на работу — он так и продолжал трудится на мебельной фабрике электриком, а Тонких сел в «москвичок» и поехал к почтовому фургону — захотелось еще поковыряться в посылках: может быть, что-нибудь ценное попадется!

Здесь, в безлюдном месте, прямо в фургоне среди посылок его и взяла милицейская засада. Невозвратившийся на базу почтовый фургон с грузом — это ЧП. По маршруту фургона выехала милицейская группа и часа через полтора обнаружила брошенный почтовый грузовик.

Была выпущена собака — она мигом отыскала тела Ковалева и Несветайлова. Засада была сделана на всякий случай — а вдруг вернутся? И он оказался выигрышным, этот крохотный шанс.

Через два часа после ареста Тонких начал подробно рассказывать о преступлениях, совершенных им в паре с Болдыревым.

В тот же день были арестованы Болдырев, Краснихина, некий Осипов, помогавший укрывать окровавленные вещи, деньги и оружие. Были арестованы также старший брат Болдырева Александр — он, как и Осипов, помогал укрывать вещи, и Арутюнян — владелец «Запорожца».

Признаться, это было первое дело в Адыгее, которое проходило по 77-й статье Уголовного кодекса — бандитизм. Было проведено 148 различных экспертиз — баллистических, дактилоскопических, трассологических, судебно-медицинских и других.

Тонких, находясь под следствием, решил уйти из жизни добровольно. У него открылся туберкулез, и он начал получать медицинские препараты. Набрал двадцать таблеток тубацида, взял две пачки махорки, заварил табак в кружке, растворил в махорочном «чифире» все двадцать таблеток тубацида и выпил. Произошло прободение желудка. Тонких спасти не удалось. Узнав об этом, Болдырев обрадовался и начал все валить на него — он поверил, что выкарабкается, но был изобличен следствием.

Состоялся суд. Болдырев получил высшую меру, несколько лет он писал прошения, жалобы, заявления, но ни одна из инстанций не отменила решение суда, и недавно он был расстрелян. Его жена Валентина Краснихина получила десять лет лишения свободы, старший брат — Александр Болдырев — пятнадцать (недавно он умер в тюрьме от туберкулеза), Арутюнян — пятнадцать лет, Зимаков — также пятнадцать, и Осипов — пять лет лишения свободы.

Беспредел идет по стране, по России… Когда он кончится, люди?

Это история достойна того, чтобы попасть в некий «классический фонд» криминалистики — очень уж она необычная. Впрочем, обо всем по порядку.

Жили-были два брата. И хотя они были очень похожи внешне, характеры у них были совершенно разные. Один брат был работящий, совестливый, спокойный, на работе у себя в автопарке получал премии да благодарности, имел правительственные награды, фотография его не сходила с доски почета, на работе ему вручили ордер на однокомнатную квартиру с крохотной кухонькой и балконом, который он любил открывать в горячие летние дни настежь, выходил на балкон и дышал воздухом. И чувствовал себя человеком — у него была квартира. Хорошая, по ставропольским понятиям, квартира. И он боготворил свое жилье, драил каждую перекладинку, каждую паркетину на полу, по десятку раз на день, когда бывал дома, стирал пыль с подоконников, стены оклеил самыми лучшими обоями, которые только сумел отыскать в городе. В общем, была у человека в жизни радость.

Второй брат был ленивый, вальяжный, умеющий делать в жизни профессионально две вещи — выпивать и закусывать.

Завод, контора, автоколонна, строительное управление — это наша производственная жизнь, но не больше, хотя она и занимает основную часть времени, а ведь еще есть дом, семья, быт, отцовские и прочие обязанности… Это второй брат напрочь исключил из своего жизненного «меню» и вел себя этаким легкокрылым мотыльком: в одном месте побудет немного, напоет разных сказок представительнице прекрасных мира сего, затем, сытый, обласканный, переместится в другое, потом в третье место — и так далее. Он нигде не задерживался, хотя было несколько семей, где его всегда рады были видеть. Так и летал он по белу свету: то на Дальнем Востоке объявлялся, то в Крыму, то на Дону, то еще где-нибудь — уследить за ним было невозможно.

Однажды вечером он возник в Ставрополе, вооружившись двумя бутылками шампанского, отыскал нужный дом и нажал кнопку звонка. Он стоял у двери, за которой жил его родной брат.

Брат, естественно, обрадовался, выставил на стол все, что у него было. Просидели, проговорили часов, наверное, до двух ночи. И когда легли спать один на кровати, другой на раскладушке, — также все говорили, говорили, говорили…

— А ты, Толян, все живешь один, никак не женишься? — спросил гость, закурил, прислушался к звону цикад за окном.

— Никак не женюсь, — односложно отозвался брат. — И пока не думаю.

— Хорошо тут, — произнес гость через некоторое время, — тепло, воздух чистый, бензиновым духом не замусоренный. И что главное — комаров нет. Их тут, в Ставрополе, вместо хлеба ведь едят, так их много, — гость раскатисто, довольный своей шуткой, рассмеялся, — а у тебя нет.

Анатолий шутку не принял, он ее просто не понял. Сказал лишь:

— Хватит, Володя, все! Отбой. Давай спать. Мне завтра рано утром в рейс.

— Все так все, — легко согласился гость, — спать так спать. Ты уйдешь в рейс, а я покемарю подольше, можно?

— Можно.

— Когда вернешься?

— Дня через три.

— Ну, за три дня я в Ставрополе и на работу устроюсь, и общежитие получу.

Утром Анатолий Васильевич Служак ушел в рейс, он работал водителем-дальнобойщиком, а брат его, Владимир Васильевич Служак, остался хозяйничать дома.

— Ты, Толян, не беспокойся, — сказал он, — все будет в целости, в сохранности.

Через три дня Анатолий вернулся из рейса и пожалел, что так легкомысленно оставил брата — в доме уже поселился запах, которого раньше не было, похожий на запах грязного тела и помойки одновременно, на полу застыли сальные пятна, пятна были и на стенах, и на мебели. Владимир встретил брата с улыбкой от уха до уха.

— А я тут видишь, Толян, — он широко повел рукой по пространству, отдыхаю малость.