Валерий Поволяев - Беспредел (Современные криминальные истории)

Но любимым занятием Крокодила Гены было не это. Он обожал женский пол — прекрасных мира сего. Он обожал волочиться за юбками, прыгал на все, что только шевелилось и раздвигало ноги. Один из способов овладения женщиной он разработал сам. От начала до конца, так что Крокодил Гена вправе, что называется, запатентовать его. А потом, совершив юридический обряд патентования, отправиться в места не столь отдаленные.

Всякий свой день Крокодил Гена начинал с чтения газет — он внимательно изучал всю петрозаводскую прессу, особенно тот раздел, где печатались объявления. Красным карандашом отмечал объявления типа «Ищу работу. Знаю английский язык и бухгалтерское дело». Эти объявления интересовали его больше всего, поскольку по части «английского и бухгалтерского дела» он и был настоящим специалистом.

Потом он звонил по телефонам, что были указаны в этих объявлениях, представлялся, не жалея слов, доверительным голосом, с томным придыханием расписывал свою фирму, затем обрывал монолог и говорил собеседнице:

— Ну вот видите, девушка, я разоткровенничался с вами настолько, что выдал тайну. Этого я не имел права рассказывать. Слишком уж доверительный разговор у нас получился…

Девушка, естественно, размякала от такого отношения к себе, рассказывала о том, кто она и что она, — главное Крокодилу Гене было выяснить: молода ли она и пригожа ли, — а то вдруг окажется похожей на его мультипликационного тезку из популярного кинофильма о Чебурашке и его зубастом приятеле. Если девушка подходила, Крокодил Гена приступал к следующему этапу обработки.

— Годовой отчет сделать сможете?

— Конечно!

— Приходите завтра в девять ноль-ноль ко мне в офис, и все обговорим окончательно.

Девушка с надеждой на то, что наконец-то ей повезет с работой, появлялась в положенное время в конторе Крокодила Гены и видела там чрезвычайно занятого, чрезвычайно умного и чрезвычайно модно одетого джентльмена. Допущенная в святая святых, в кабинет самого шефа, она обычно сидела несколько минут на стуле, наблюдая за сложной «умственной работой» Крокодила и, робея, ждала, когда же наконец он обратит на нее внимание.

И Крокодил Гена, написав на очередной бумаге, украшенной эмблемой известнейшей в мире автомобильной фирмы, отрицательную резолюцию, поднимал на гостью усталые глаза:

— Надоел мне этот «Крайслер», ни стыда ни совести у фирмы нет… Слышали, надеюсь, про такую контору? «Крайслер» называется, в Америке находится.

— Да, конечно, — лепетала девушка, пораженная масштабами дел, которыми ворочал Крокодил Гена.

— В пятнадцатый раз уже присылают мне свой прайс-лист — автомобили предлагают, а я не хочу. В России немецкие автомобили популярнее американских. Уж лучше я буду иметь дела с «Мерседесом», чем с «Крайслером». — Глаза его делались задумчивыми, и он морщил лоб. — Так на чем мы вчера с вами остановились? Напомните мне, пожалуйста!

— На годовом отчете. — Кандидатка в бухгалтерши готовно поднималась со стула, Крокодил Гена, измерив глазами длину и стройность ее ног, делал рукою осаждающий жест:

— Ну, годовой отчет — это, пожалуй, слишком, а вот с месячным балансом мы с вами поработаем.

— Балансы бывают годовые, бывают полугодовые… Месячные — это только в крупных фирмах.

— А у меня фирма более чем крупная. Оборот такой, что приходится выводить балансы каждый месяц. — Крокодил Гена садился на любимого конька, расписывал свою фирму, снабжая гостью разными бумагами, цифрами, распечатками, — и делал все это он с ласковой присказкой: — Чем быстрее выполните эту работу, тем лучше будет для вас. От этого зависит размер вашей зарплаты… И ждите моего звонка, ждите, ждите…

Естественно, когда речь идет о зарплате, каждый из нас выкладывается так, как не выкладывался никогда, за ночь способен выучить китайский язык. Так и девушки, претендующие на бухгалтерскую должность в престижной фирме Крокодила Гены. Они немедленно садились за счеты и калькуляторы, за компьютеры и пишущие машинки — у кого что имелось на вооружении, и самозабвенно, считая, что один раз в жизни можно поработать по-настоящему, вкалывали.

Крокодил Гена, как правило, звонил кандидатке во второй половине дня, озабоченно интересовался:

— Ну как идут дела?

И слышал запыхавшиеся, будто после бега, объяснения, уверения в собственном профессионализме и, если улавливал в тоне претендентки некие зовущие нотки, произносил по-прежнему озабоченно:

— Понимаете, милая, у меня тут обстоятельства несколько изменились… Баланс нужен будет сегодня вечером.

В ответ раздавалось покорное: раз надо вечером — значит, будет вечером.

Крокодил Гена, довольно улыбаясь, потирал руки и готовился к вечернему приему: покупал бутылку дешевого вина, переливал его в дорогую, с парижской этикеткой тару, к вину добавлял еще бутылку водки или сомнительного коньяка, произведенного в каком-нибудь жэковском подвале на окраине Петрозаводска, также переливал в посудину с фирменной этикеткой, приобретал «фрукты»: пару бананов и три яблока. Будучи в полной боевой готовности звонил претендентке:

— Голубушка, обстоятельства еще более закрутили меня, я вынужден был даже уехать раньше домой, отменил переговоры с французской делегацией и одним крупным американским бизнесменом: у меня здорово разыгралась мигрень… Приезжайте с отчетом ко мне на квартиру, мы здесь все и обсудим.

За многие годы, пока Крокодил Гена использовал этот простенький прием, ему не было отказа — ни одна девушка не посмела сказать: «Раз сегодня у вас мигрень, то встретимся завтра в вашем офисе, там и поговорим…»

Когда девушка, прижимая к груди папку с драгоценными бумажками, звонила в дверь квартиры Крокодила Гены, тот встречал ее, держа у уха сотовый телефон — изображал большого человека — делал рукой царственный жест в сторону комнаты, где уже царил интимный полумрак, играла тихая музыка, а стол украшали напитки в дорогих фирменных бутылках.

Дальше Крокодил Гена, закончив говорить по телефону, объяснял девице, что, кроме мигрени, у него сегодня фамильный праздник, именины, годовщина рождения любимой кошки либо день Парижской коммуны, который он с трогательной преданностью отмечает уже двадцать лет, поскольку его предки участвовали в Великой французской революции, а близкие родственники живут в Париже до сих пор, и после двух стопок «бормотухи», выдаваемой за чистый «Мартель», и чашки жиденького кофе укладывал будущую бухгалтершу в постель.

Сколько Крокодил Гена перебрал подобных претенденток на высокий оклад в его «фирме», никто не знает, сам он не считал, точнее, потерял счет. Наверное, за сотню… Один раз в пять, в шесть лет Крокодилу не везло, он попадался, а сейчас вот что-то долго не мог попасться. Хотя стоны и вой прекрасных мира сего не раз доносились до прокурорских ушей, но обиженные стоны — это одно, а бумага, по которой можно открыть уголовное дело, — это другое. Вот такая-то бумага, повторяю, в прокуратуру никак не поступала: дамочки боялись Крокодила Гену либо наивно надеялись, что он возьмет их на работу. А Гена продолжал и дальше аккуратно просматривать газеты с нужными материалами, обводя приглянувшиеся объявления красным карандашом.