Анатолий Степанов - Скорпионы. Три сонеты Шекспира. Не рисуй черта на стене. Двадцать один день следователя Леонова. Кольт одиннадцатого года

— Капрал впрямь набит деньгами. Уж не аравийский ли он шейх, нагрянувший к нам инкогнито? Сюзи, он тебе случайно не проговорился?

Бывшая актриса надула губы:

— Меня не интересуют чужие секреты. Главное, Шнайдер не скупился. А какая женщина не любит красивых вещей?

— К тому же дорогих и достающихся почти даром. Не так ли?

— Сэр, я не проститутка, — с достоинством заявила мисс Керри. — Я не беру за это денег, но если мужчина тобой доволен и делает подарок, глупо отказываться.

— Точно, Сюзи, нельзя обижать дарителей.

— Это все, капитан? — поинтересовалась девушка.

— Конечно. Может, тебе так понравилось с нами, что не хочется уходить?

— Я свободна?

— Если желаешь. Учти, мы будем хлопать тебе громче всех.

Мисс Керри уходит так же, как пришла: горделивой походкой, улыбаясь и помахивая рукой, рассылая знакомым воздушные поцелуи. Я смотрел на нее, а перед глазами вставало другое лицо: прыщавое, с тяжелым бульдожьим подбородком, прилипшими ко лбу редкими волосами, с ничего не выражающим пустым взглядом. Она и капрал Шнайдер!

— Счетовод, подбей-ка бабки.

Капитан придвинул ко мне исписанный почерком Сюзанн лист, сунул авторучку. Сумма показалась настолько неправдоподобной, что я дважды ее пересчитал, прежде чем огласить.

— Твое мнение? Крез, да и только, — съязвил капитан.

— За месяц ухнул семьдесят годовых окладов… с «гробовыми», надбавками, компенсациями, пособиями.

— Неплохо гульнул капрал, по-генеральски. Но откуда такие деньги?

Я пожал плечами:

— По службе капрал не имел отношения к материальным ценностям. За последние полтора месяца во всем штате не зарегистрировано ни единого крупного грабежа. Денег он в батальоне не занимал, со стороны не получал.

Капитан потер кончик носа:

— Вот это и интересно. Ничего, завтра наведаемся с тобой еще в одно злачное местечко, где любил бывать другой покойничек, приятель Шнайдера, и побеседуем там кое с кем. Думаю, после этого многое прояснится. А сейчас… Как относишься к тому, чтобы полюбоваться нашей красавицей на сцене? Надеюсь, она кое-что может не только в постели…

Большое полуподвальное помещение с блестящим, под мрамор полом, с никогда не гаснущим «дневным» светом, готовое принять посетителя в любое время дня и ночи. Для желающих посидеть — десятка три столиков с белоснежными скатертями и хорошенькими молоденькими официантками. Для заскочивших на минуту — рядом с входной дверью уютный бар с длинной стойкой, где можно наскоро пропустить стаканчик.

Было около десяти утра. Столики пустовали, зато в баре посетителей скопилось хоть отбавляй. Мы с капитаном протиснулись к стойке, помощник бармена моментально и без лишних вопросов поставил перед нами два стакана с виски. Капитан посмотрел свой на свет, понюхал содержимое. Затем, даже не взглянув на обслуживающего нас парня, бросил:

— Еще по двойной и на минутку Боба.

Бобом оказался сам бармен, важно восседающий за служебным столиком у входа в зал. Едва помощник прошептал ему на ухо и указал на нас, он вскочил и засеменил в наш угол.

— Привет, старина, — приветствовал его капитан. — Как поживаешь?

— Неплохо, сэр. А у вас, вижу, к старому Бобу вопросы, коли решили навестить его.

— Угадал, старина. Небось догадываешься, почему я здесь?

— Бармен хитро прищурился:

— Это нетрудно сделать. История убийства ваших парней, героев Вьетнама, не сходит со страниц газет. Если учесть, что один из них частенько у меня засиживался, неудивительно, что вам самому захотелось побывать здесь.

— Как он проводил время?

— Пил, сэр. Только пил, как свинья. Вначале напивался сам, потом угощал всех подряд.

— Дорогое удовольствие.

— Недешевое, — усмехнулся бармен. — Похоже, «беретам» платят, как генералам?

Однако капитан пришел задавать вопросы, а не отвечать на них.

— Сколько же он пропил у тебя? Мне нужна точная сумма, так что постарайся припомнить хорошенько.

На вытянутом, как тыква, лице бармена появилось выражение обиды.

— Старый Боб и без напоминаний все хорошо помнит. Если клиент побывал у меня за стойкой хоть раз, я о нем уже ничего не забуду. Посетитель только открывает дверь, а Боб уже знает, что тот сегодня будет пить и сколько, имеются ли у него в кармане деньги и какое настроение, уйдет ли он из бара сам или его придется выталкивать коленом под зад.

— Так сколько? — повторил капитан.

— Пьянь! Сразу заказывал бутылку виски и вручал мне сто долларов. Боб, говорил он, сегодня я угощаю всех за своим столиком. Оставь из этих денег мне на такси, и две рюмки напоследок, остальные у меня лишние. И к десяти вечера напивался так, что засыпал за столиком. В полночь я впихивал его в такси и отправлял в казарму. Так повторялось каждый раз, посещал он нас регулярно, три раза в неделю. Вот и считайте, сэр, сколько монет он здесь оставил.

— Кругленькая сумма. И еще, Боб…

Капитан склонился над стойкой, поманил пальцем бармена. Оба очутились чуть ли не лицом к лицу. Говорили тихо, слышать их мог лишь я.

— Послушай, Боб, а туда он не похаживал? — шепнул капитан, кивнув на едва приметную боковую дверь.

Бармен испуганно втянул голову в плечи, переступил с ноги на ногу:

— Сэр, я всего лишь бармен.

— И все-таки?

— Этим делом занимается сам хозяин.

— Я жду, Боб, — в голосе капитана прорезались металлические нотки.

Бармен подозрительно огляделся, чуть заметно кивнул.

— Я так и думал, — весело заметил капитан. — Ну и как были его успехи на этом поприще?

— Не знаю, сэр. В этом бизнесе хозяин свидетелей не признает.

— Придется потолковать с ним. Где хозяин?

— У себя в кабинете. До обеда обычно просматривает счета и бумаги.

— Тогда, Боб, до встречи. Счастливо оставаться…

Капитан залпом выпил вторую порцию виски, щелчком отправил стакан в противоположный угол стойки, развернулся ко мне:

— Закругляйся, дружище. Навестим старую крысу, покуда она не сбежала из норы.

Кабинет хозяина располагался на втором этаже. Не обращая внимания на секретаршу в приемной, которая заявила, что мистер Хелвиг до обеда не принимает, мы с капитаном прошли в кабинет. Хлопнула закрывшаяся за нами дверь, сидевший возле окна за массивным письменным столом мужчина поднял голову от разложенных перед ним бумаг. Полный, с небольшой лысиной, с заметно обрюзгшим лицом. Мельком скользнул по нам взглядом, остановил глаза на появившейся в дверях вслед за нами секретарше.

— В чем дело, Грета? — проскрипел мужчина.

— Я не виновата, сэр. Я сказала, что вы заняты… Они прошли сами, — чуть не плача, оправдывалась та.

— Прошу объясниться, господа, — словно кнутом щелкнул хозяин.

Резкость относилась к нам. Тон вызывающий, не сулящий ничего хорошего, глаза полны неприязни. Капитан подошел к креслу возле стола, уселся без приглашения, забросил ногу на ногу.