Анатолий Степанов - Скорпионы. Три сонеты Шекспира. Не рисуй черта на стене. Двадцать один день следователя Леонова. Кольт одиннадцатого года

— Это мы поручим Феликсу Николаевичу, — вдруг звонко проговорила Разинская. — Детали поручения потом обсудим, а сейчас вы мне скажите, Семен Федорович, что, повестки уже направили?

— Конечно, нет. Черт их знает, этих обездоленных баб… Что они скажут и чего не скажут…

— А если эта, как ее?.. — подал голос Гуляев.

— Виртанен ее фамилия, Вир-та-нен, финка по национальности, — пояснил Шатурко.

— Хорошенькая? — заинтересованно спросила Наталья.

— Да, такая… субтильненькая… беленькая… Такие у нас не водятся, — Шатурко смачно улыбнулся.

— Так вот, если эта Виртанен, — продолжила Разинская, — если она будет настаивать, сама к Иванцовым явится, вас не спросит?

Шатурко быстро ответил:

— Надо родню Иванцова на всякий случай из города убрать, благовидные предлоги найдутся. Это дело техники. А вдову надо в любом случае еще и припугнуть как следует. Феликс Николаевич, вы ведь, по-моему, курировали потерпевшую. Вот и объясните ей, что находка пистолета может плохо отразиться на памяти ее покойного мужа, еще потеряет пенсию на ребенка… Скажите, лучше пусть уедет на время, пока все снова не заглохнет.

— Шантажировать пенсией, которую платят на ребенка? — мрачно отозвался Николаев.

— Следующий вопрос, — деловито проговорила Разинская. — А если Виртанен нас обставит? На пару с Осипенко?

— Наталья Валериановна, верно говорите. Я уже сказал, черт пришел по душу Шевченко. — Шатурко значительно поднял вверх указательный палец. — Это он вел дело по горячим следам. Вот и послужит козлом отпущения, если что… Кстати, дело Иванцова Осипенко сам курировал, мне не доверил. А для нас главное — самим не подставиться ненароком.

— И чего генерал добился? — хохотнул Гуляев. — Все равно тогда наша взяла. И сейчас возьмет.

— Значит, в принципе, варианты есть, — подытожила Разинская и предложила гостям коньяк.

— Феликс Николаевич, — окликнула Разинская подполковника Николаева, когда тот уже сел в свои «Жигули». — На пару слов.

Николаев нехотя захлопнул дверцу автомобиля, снова поднялся на высокое крыльцо.

— Я очень уверена в вас, — сказала Наталья Валериановна, дружелюбно глядя в его глаза — большие, синие, очень странные, какие-то не мужские, без стали. Разинская не любила у мужчин таких глаз, — насчет Иванцовой, Кашина и других не стану повторяться. Как мне представляется, вы человек, способный увлечь женщину, — Николаев вдруг отпрянул. — Да нет, — Разинская снисходительно улыбнулась. — Мы с вами слишком хорошо знаем друг друга, чтобы вызвать взаимный интерес. Скажу так, может быть, вам будет полезно познакомиться поближе с нашей северной гостьей?

— Зачем?..

— Я думаю, внимание такого мужчины, как вы, способно как ничто другое отвлечь женщину от любого дела. Не только следственного. Вы такой же заинтересованный человек…

— В чем? — резко спросил Николаев.

— Ни в чем. Вот именно — ни в чем. Понимаете? Статус кво, нулевой вариант, вот что нам нужно. Чтобы оборванные нити не сцепились снова. Погуляйте с ней у моря, стихи почитайте, вы же помните тот анекдот… И финал его помните. Денег на ресторан найдете или выделить?

— Найду. Я свободен?

— Сейчас — конечно. Но думайте о той несвободе, которая висит над всеми нами, и тогда вы будете менее щепетильны. Я так надеюсь на вас, Феликс Николаевич… А сейчас будьте осторожнее на дороге.

Казалось, инские коллеги выражали полную готовность к сотрудничеству. Но ведь день работы в УВД прошел фактически впустую. Любовь Карловна новых данных так и не получила.

Пожалуй, лишь эксперт-криминалист Игорь Симонов попытался как-то что-то объяснить. У него оказался свой взгляд на происшедшее, и, что понравилось Виртанен, взгляд этот базировался хоть и на немногочисленных, но бесспорных фактах. Оказалось, на городском пляже была найдена рация сержанта Иванцова, следовательно, можно предположить, что труп убитого сержанта, скорее всего, погрузили в порту в некоторое плавсредство, а через порт несли упакованным в стандартный контейнер, такие сотнями кантуются по причалам и день и ночь, поэтому внимания никто не обратил. Контейнер пустили ко дну, вот почему не всплыл труп. Преступники, очевидно, высадились на берег на пустом ночью городском пляже. Пистолет забрали, а рацию… Или потеряли в темноте, или выбросили. «Только почему на ней не осталось отпечатков пальцев?» — закончил вопросом свою версию эксперт.

Следователь Шевченко обстоятельно доказывал Виртанен, что дело «дохлое». Найти убийц невозможно. А что касается продавца пистолета, хотя и существует описание его внешности и даже фоторобот, искать его — то же самое, что искать по словесному описанию голыш на пляже. Матрос Сергеев вряд ли хорошо запомнил того человека. Тем более пять месяцев прошло.

— Хорошо. Окажите мне, пожалуйста, любезность, — сказала Виртанен, чувствуя, что от Шевченко ей ничего путного не добиться. — Я хотела бы иметь список личного состава подразделения, в котором служил Иванцов, а также график частот, на которых работают радиопередатчики сотрудников ОВО, и, естественно, мне необходимо точно знать, на какой волне застыла шкала рации Иванцова, даже если эта волна не соответствует служебным частотам.

— Это можно, — вяло согласился Шевченко. — До завтра потерпит? Надо с отделом вневедомственной охраны связаться, надо к Симонову обращаться, рацию же к вещдокам приобщили, а вещдоки в ведении эксперта.

— Я подожду до завтра, — покладисто согласилась Виртанен.

— Я слышал, вы послали повестку матери и вдове Иванцова? — вдруг спросил Шевченко. — Наверное, после пяти явятся. Старуха с детьми другого сына сидит, должна сноху дождаться, а Надя Иванцова посменно работает. Раз с утра не было ее, значит, придет только вечером.

— Я понимаю, — кивнула Виртанен.

Но ни мать, ни вдова не пришли. В девять, уходя из управления, Любовь Карловна снова направила повестки двум, казалось бы, самым заинтересованным в успехе следствия свидетелям. Утром снова ждала их, но они опять не явились. Тогда она сама решила поехать к ним.

Виртанен оказалась на пыльной улице возле приземистого беленого домика, обнесенного старым плетнем. Поднялась на шаткое крылечко, толкнула дверь и сразу попала в маленькую кухню. Молодая полная женщина в белом головном платке, белом фартуке поверх легкого халата обернулась — она стояла у газовой плиты. Пахло борщом и чесноком.

— Здравствуйте, — певуче проговорила женщина, изумленно глядя на незнакомку в милицейском мундире. — Вы кто?

— Вот мои документы, — строго сказала Виртанен, протягивая удостоверение. — Я веду следствие, касающееся убийства вашего мужа. Обнаружен его пистолет. Почему вы и ваша свекровь проигнорировали повестки, которые я вам направляла, не явились в управление? Повестки обычно вручают лично под личную подпись.