Анатолий Степанов - Скорпионы. Три сонеты Шекспира. Не рисуй черта на стене. Двадцать один день следователя Леонова. Кольт одиннадцатого года

Теперь уже и сам не мог бы сказать: то ли так было задумано с самого начала, то ли действительно не сошлись с Марикой характерами. Во всяком случае Людмила ждала его в Союзе, и Александр — Шандор не обманул: приехал шикарным женихом, забрал в Будапешт.

Первое время жить было трудновато. На скромную зарплату, какую получал Крутов, не больно разбежишься. Но Людмила-то не бесприданницей была: вслед за нею прибыла в Будапешт и новенькая легковушка. Короче, разрешение местных властей на работу частным таксистом было получено. И вот Шандор за рулем собственной машины приехал на Келети. Приехал, но оказалось, что места под солнцем уже распределены, а сам он даже не может разобраться в жаргоне таксистов.

— Чего насупился? — прервал тогда затянувшуюся паузу лохматый парень и щелкнул зажигалкой. — Новичок? Держись за меня. Будем знакомы — Ласло. Так откуда все же ты?

— Из провинции, — соврал Шандор и с готовностью пожал протянутую руку.

С этого начался его первый самостоятельный «вылет», старт бесконечного бега по широким проспектам Пешта и уходящим в гору улочкам Буды, через мосты, туда и обратно над желтыми водами Дуная, который и сам уже не помнил, когда был голубым. Зато Шандор не забыл ощущения неоперившегося птенца, с каким тыркался по городу первые дни и месяцы. Ломился в открытые двери и робко стучался в запертые, не зная обходных путей. А пути таковые имеются, они всегда найдутся, нужно лишь пошевелить мозгами.

У Ласло с этим делом было туго, и стоит ли удивляться, что он сошел с дистанции. Ласло «отдыхает» за решеткой — и пусть! Шандор помаленьку оброс новыми знакомствами, более интересными и выгодными. Так появились в записной книжке Крутова имена: Шмидт — западный немец, радиоаппаратура, Иваненко — советский служащий, икра, Виктор, — русский антиквариат.

Как раз его-то, Витюшу, и надеялся Шандор увидеть сегодня у вокзала Келети. То, что заказывал компаньон, Крутов по сходной цене — оптовому покупателю всегда скидка — достал с утра пораньше. Почему, кстати, и припозднился, но зато теперь был готов к встрече.

Из-под сводов Келети выкатили тележки с вещами первые пассажиры: «Тиса» пришла вовремя, и таксисты, балагурившие на стоянке, нырнули в кабины, запустили двигатели. Сентябрьское утро заволокло дымкой выхлопов. Шандор поднял боковое стекло — его очередь подойдет еще не скоро.

Плохо оказаться в хвосте! Кто знает, какие возможности из-за этого упущены. Солнце поднималось над памятником Барошу, над расположившейся под его сенью заправочной станцией. Оттуда, с рекламного щита универсальной смазки «Аджип», укоризненно глянул на Шандора черный пес. Мало, что из пасти вырывался язычок пламени, он был еще обладателем шести лап, этот фирменный пес, без слов говоривший — спеши! Кто не успел, тот опоздал. Спеши…

Шандор крепче сжал баранку. Торопиться тоже надо с толком. Пусть сегодня Виктор не появился, это еще ничего не значит. Не сегодня, так завтра встреча состоится. Залогом тому две серые коробки в багажнике «Жигулей».

Дело верное! Дело — табак, а венгерское слово «дохань», означает еще и «деньги» на жаргоне, который Шандор усвоил четко.

Лейтенанту Мухину не были ведомы языковые тонкости, хотя в дни благоденствия не раз заглядывал в лавочки под вывеской «Дохань». При покупке сигарет проблем не возникало. Ткни пальцем в любую из пестрых пачек и плати деньги. А если нет — смоли «Охотничьи».

Мухин, морщась, докурил солдатскую сигарету, согнутым пальцем поманил замкомвзвода:

— Плащ-палатку и магазин. Набей полный…

Послеобеденное солнце припекало, но в меру, словно понимая, что лейтенанту и без того не сладко на открытом месте. Открытом солнечным лучам, ветру и взглядам всевозможного начальства — от командира роты и выше. Как же, на носу осенняя итоговая проверка, вот и понабежали. Стараются пропустить через стрельбище побольше взводов и рот, наверстывая летние денечки, отданные без сожаления хозяйственным работам. Огневая подготовка — основной предмет обучения, и если удастся натаскать бойцов, все будет в ажуре. Главное — пробоины в мишенях. Известный факт: дырки в фанере позволяют проверяющим со спокойной совестью закрыть глаза на все прочее.

Стрекочут автоматы, дырявя щиты, залатывая летние прорехи, а тактикой и близко не пахнет… Мухин усмехнулся: какое дело до этого командиру взвода? Пусть у начальства болит голова. Лично ему, лейтенанту Мухину, больше по нраву именно хозработы. Связанная с ними неразбериха и выделяемые на ремонт строительные материалы. Как бы пригодились оные на даче у бабушки!

Впрочем, и здесь, в этой маленькой, уютной Венгрии, есть свои бабушки. Мимо дома одной из них полчаса назад протопал взвод лейтенанта Мухина на стрельбище. Мухин глядел на окна с грустью — там, за белыми занавесочками на чистой кухоньке, Баби нередко угощала холодным фречем — домашним вином, разбавленным газировкой. По фречу Мухин был специалистом: знал, как заказать «пикколо» или «хозмайстерна», а когда и принять на душу «матросский», на роме замешанный. У Баби «матросского» не водилось, а сегодня и вообще не шелохнулись занавески за чисто вымытыми стеклами. Соображает старушка: лейтенант пылит на стрельбище, стало быть, и взять у него нечего.

Разве патроны. Но патроны Баби ни к чему. Огнестрельное оружие — единственное, что не купишь свободно в Венгрии. Все остальное продается и покупается: электронные часы и японские магнитофоны, ковры, модные кофточки покроя «летучая мышь», есть и с люрексом, джинсы и дубленки.

Выбор большой — возможности у лейтенанта маленькие, как и звездочки на его погонах. Да и эти едва удержались после второго суда офицерской чести. «Чудом», — говорили в полку и сами были при этом чудаками. У данного чуда имелись солидные должность и звание, позволившие сказать по телефону: «Воспитывайте!»

Не по зубам оказался лейтенант командиру полка вместе со всей офицерской общественностью. Факт, не по зубам, и, вспомнив это, Мухин веселее глянул из-под козырька шитой по заказу фуражки, сослужившей некогда добрую службу.

Но об этом лучше не вспоминать. Сейчас сержант подаст магазин, раскинет перед взводным плащ-палатку, и Мухин покажет, что не зря с пятнадцати лет носит погоны, которых его хотели лишить.

На рубеже открытия огня, передернув затвор, он и в самом деле чувствовал себя, правда, все реже и реже, совсем другим человеком. Приклад автомата по-приятельски упирался в плечо, короткие толчки отдачи словно выбивали весь мусор, все эти тряпки и сложные финансовые расчеты, которыми была забита голова лейтенанта.

Сквозь прорезь прицела в мирной полигонной дали неожиданно проступали отроги Гиндукуша. Идет крупная операция, и от взвода лейтенанта Мухина зависит ее успех. Нужно удержать проход в ущелье, духи наседают, и все меньше остается рядом солдат, и уже кончаются патроны…