Андрей Молчанов - Кто ответит? Брайтон-бич авеню

Эта мысль постепенно окрепла. Все, наверное, туда и идет. И не только водка. Продукты тоже туда. И машины, наверное… да.

Внук вон что говорит — на машину нынче не один год в очереди стоять надо, много за границу отправляют… Но тогда что они нам за это? Кино, что ли, гадость ту, которая из коробок, всю квартиру заставивших? Иль одежду, что на внуке, не одежда, обноски какие-то — разноцветно все, пятнисто, как в цирке клоун… Зачем такое кино и одежда нужны? Вот раньше… и костюм добротный недорого, и мясо, и балык в магазине, и рюмочные дешевые… С работы пришел, выпил, хозяйка стол накрыла, а там и телевизор поглядели — умный советский фильм. И песни красивые, и герои душевные… Сытый, по-хорошему усталый засыпаешь, а утром — гудок. И — цех, запах масла, станков гуд… Вот куда бы вернуться. А туда, если что и возвращает, водка. А она в Америку, проклятая, идет, в Америку!

С Сан-Франциско для Алика Бернацкого начался его стабильный этап жизни по подвалам Америки.

Земляки из Свердловска, арендовавшие дом, отвели в нем для Алика благоустроенное подземелье, и стало оно первым в цепи иных, последующих — выше Алик уже не забирался.

В Сан-Франциско Адольф прокрутил баранку такси около двух лет. Результат — пятнадцать тысяч сбережений, подержанный «линкольн», сто сорок два контакта с разными дамами и всего лишь три случая гонореи, излеченной по карточке бесплатного медицинского обслуживания для неимущих.

Приятели Алика, в чьем доме он проживал, окончили курсы и колледжи, трудоустроились в фирмы, на твердые зарплаты, и вскоре дом покинули, разъехавшись по иным штатам. Прибыли другие жильцы, заключившие новый договор с лэнд-лордом [7] Домовладелец. . Новые съемщики отнеслись к Бернацкому неприязненно, велели в течение месяца подвал освободить. Алик пообещал, не особенно расстроившись. Конечно, причин для радости не было: приятелям он платил чепуху, пятьдесят баксов [8] Доллары (жарг.) в неделю, снять приличное жилье за такие деньги — абсурд, однако существовали обеспеченные знакомые дамы, жаждавшие замужества, десяток обещаний впрок на данную тему Алик уже раздал, так что выбор бесплатного прибежища имелся обширный. А собрать два чемодана с барахлом — больше у него не прибавилось, — пять минут.

Наверное бы, и прожил Бернацкий свой месяц жилищной форы, взвешивая кандидатуры подруг и удобства их адресов, не случись непредвиденного… Хотя, истины ради, заметим: часто непредвиденные ситуации создаются сознательно.

Сознательно действовал и Адольф, пригубивший немало сортов пива вкупе с крепкими напитками в одном из баров даун-тауна, то бишь, центра города, и севший за руль автомобиля, дабы отправиться в родимый подвал на отдых.

Рулил он уверенно, но агрессивно, сразу же, трогаясь с места, протаранил проезжавший мимо «ниссан», каким-то образом перевернувшийся на крышу.

Осознав тяжесть происшествия, Алик, загасив габаритные огни, попытался скрыться. Шансы, как ему казалось, для этого имелись. Водитель «ниссана» не скоро выберется из машины, превратившейся в клетку, а через два переулка — оживленная трасса, на которой легко затеряться… А там уж — пьян ты или нет, разницы никакой. Никогда не остановит тебя полиция даже для проверки документов; полицейский просто не имеет на это права, если водитель не нарушает правил движения. А их Алик более решил не нарушать.

Столкновение с «ниссаном», в котором ехал, кстати, лейтенант конной полиции, незамеченным, однако, не осталось: свидетелями оказались два стража порядка, несущие патрульную службу пешим образом неподалеку от бара, и в эфир тотчас же полетели приметы разбойничьего «линкольна». Алик еще и мили не проехал, а весь район уже замыкался в кольцо с планомерным прочесыванием примыкающих улиц и магистралей.

Бернацкий же давил носком модного ковбойского сапожка на акселератор, внимая цыганским напевам под аккомпанемент бубенцов и гитар, гремевшим на всю мощь в четырех динамиках стереомагнитолы. Проехав шесть блоков, он вдруг узрел фиолетовые огни полицейских машин в зеркалах заднего вида и даже различил настырный вой сирен сквозь плотную разухабистую музыку.

Заставить себя отрезветь? Оценить содеянное? Нет! Разгоряченный свободолюбивыми мелодиями и текущим в крови алкоголем, Адольф, решив бесшабашно уйти от погони, вдавил педаль акселератора до упора в пол.

Мощный, как танк, и стремительный, как торпеда, «линкольн», круша тяжелым бампером японские легковушки и раздвигая солидные американские кары, вылетел из сонного переулка под «кирпич» на одностороннюю улицу и с жутким ревом помчался по ней в неизвестном даже для таксиста Алика направлении, пытаясь уйти таким манером из сжимающегося кольца преследования.

Вой сирен уже слышался со всех сторон, властно перекрывая цыганские страдания и выкрики, но Алик бесстрашно гнал машину наперекор всем правилам и препятствиям.

Впоследствии капитан полиции, принимавший участие в задержании всесокрушающего «линкольна», скажет, что такие гонки на протяжении всей своей жизни если и видел, то лишь в голливудских боевиках, равно как и остальные причастные к операции полицейские свято убежденные, что от них пытается уйти какой-то матерый гангстер, к которому при первой же возможности следует применить всю огненную мощь имеющегося оружия…

В какой-то миг обретя чувство реальности, Алик попытался схитрить, выстроившись на парковку в просвет между машинами, однако в просвете этом находился гидрант [9] Уличный пожарный кран. , стоянка возле которого запрещалась категорически, и чугунную колонку гидранта Алик, наскочив колесом на тротуар, опрокинул, как кеглю.

В воздух незамедлительно рванул столб воды, выброшенной из подземных труб, и Бернацкого полицейские обнаружили, как кита китобои, — по фонтану.

Стрелять однако не стали: «гангстер», вывалившийся из двери, ползал на четвереньках возле «линкольна», отыскивая потерянные очки, и являл собой зрелище смехотворно-беспомощное.

О дальнейших событиях помнилось Адольфу смутно, а были они таковы: уяснив, что разбирательство с задержанным бессмысленно, полицейские в порядке мести и в целях профилактики очень грамотно, не оставляя следов, Бернацкого отмутузили, после чего поместили в камеру, где, очухавшись, он начал грозить и ругаться, обзывая служителей закона оскорбительно и даже грязно, и соответственно нарвался на ответную реакцию в форме повторной экзекуции.

Сознание померкло вновь. Очнувшись в очередной раз, Алик потребовал погасить свет, ибо тот мешал ему спать, однако свет не гасили, никто на зов не являлся, и тогда, разодрав рулон туалетной бумаги, висевший возле унитаза, Бернацкий занавесил решетку бумажными лоскутами, после чего погрузился в сон.