Джоди Пиколт - Все новые сказки

Во всяком случае в 1965 году мы подготовили дорогу для двустороннего движения: поп-арт двигался навстречу бульварной литературе. Саундтреки были от «Битлз» и Боба Дилана [110]. Они привнесли что-то новое, и им за это заплатили. Но большинство людей не понимали, что мы имеем в виду, когда говорим об объединении «высокого и низкого» искусства – хотя эта тема была не менее популярна и обсуждаема, чем теория Большого взрыва или компьютер размером с планету. Мы хотели избавить беллетристику от ее легковесности и буквализма, считая эту честолюбивую задачу вполне посильной. Но все, что нам удавалось сделать, – это заставить критиков более серьезно относиться к «легкому» жанру, однако важная часть уравнения по-прежнему выпадала. Мы двигались слишком медленно – нужны были писатели, которые могли бы воплощать собой современную классику и благодаря которым мы бы возвели длинный мост, способный выдержать наше двусторонне движение.

И тогда появился Рекс.

Так же как Аллард и Хейли, он писал лучше, чем кто-либо из остальных современников. Его сардонический стиль был обманчиво прост. Он тоже оказался поклонником Бальзака, а особенно его Жака Коллена, именуемого Вотреном. Мы были ровесниками. Как и я, он сам себя содержал с шестнадцати лет. Он родился и вырос в немецкой католической семье с вечно пьяным отцом-диктатором, был исключен из университета Техаса, продал несколько рассказов и заключил пару контрактов, которые дали ему возможность переехать в Европу, где, как он чувствовал, его ждало светлое будущее. Он считал, что именно в Европе он сможет сделать следующий шаг по карьерной лестнице, и планировал эту поездку вместе со своим другом Джейком Слейдом, тоже техасским католиком и виртуозным иронистом.

Мир Рекса был мало мне знаком – я знал его только по рассказам Джима Томпсона [111]или по его собственным рассказам, таким, как «Клиника» или «Пейн в Конгрессе». К тому же я никогда не был в Техасе, а Манхэттен знал лишь понаслышке. Джейк вообще никогда нигде не печатался, его рассказы были лаконичны, полны иронии и тикали подобно неразорвавшейся бомбе. Рекс же походил на Джеймса Хейли [112], только на колесах. Живой и ясный язык, стремительный сюжет, новизна и стильность – вот что отличало его рассказы. И все это было укоренено в знакомой нам реальности.

Джейк и Рекс планировали совершить путешествие по Европе, остановиться в Испании, чтобы там совместно писать, а потом вернуться в Остин или Нью-Йорк. Но их планы были нарушены гепатитом, полученным вследствие употребления некачественной кислоты в Испании, и им пришлось задержаться в Лондоне, заканчивая книгу. О нас Рекс прочел в колонке «Нью-Йорк таймс» и приехал ко мне в надежде заработать живые деньги. С собой он привез кое-что из рукописей Джейка.

И я тут же понял, что мы схватили удачу за хвост.

Они были именно то, что нам надо.

Они не имели отношения к беллетристике, но они к ней стремились, сочетая с этим необходимый академизм. Они представляли собой именно то, что я искал: врываясь в литературу с другого конца улицы с двусторонним движением, они вели за собой новых писателей и читателей. Это было два в одном. Убийство – и человеческая душа. Лицо общества – и фабрика будущего. В них не было того ужасного налета неуверенности и вульгарности, которым так разило от текстов, присылаемых нам литературными агентами: они пытались выдавать из за новаторство и прорыв, – я с отвращением такое отвергал.

Общительный, слегка стеснительный, знающих всех и вся, Рекс познакомил меня со своими друзьям из «Юнайтед таймс», тоже покинувшими Техас, чтобы оказаться в Лондоне и притянуться к орбите «Мистерий». Среди его друзей были прекрасные художники, очень талантливые, Пегги Зорин, Джилли Корниш и ее муж Джимми.

У нас наконец-то собралась отличная команда: спонсоры, которые могли обеспечить необходимые средства, и писатели, которые в свою очередь привлекали других писателей. В нашем журнале печаталось лучшее, что рождалось на свет в то время, мы объединяли в нем актуальность и изысканность – это кажется само собой разумеющимся сегодня, но тогда было буквально прорывом, квантовым скачком, и это делало нас самым популярным и известным журналом тех лет. Все споры были раз и навсегда прекращены – мы на практике продемонстрировали то, о чем мечтали и о чем говорили.

И это произошло благодаря Рексу Фишу – это он дал толчок и заставил всех двигаться в этом направлении. У нас начался золотой век. Почти каждый рассказ, который мы печатали, становился классикой, мы получали множество различных призов.

Я, разумеется, понимал, что все это слишком хорошо, чтобы длиться долго. Мы достигли вершины, исполнили мечту и сделали головокружительную карьеру. Это были действительно хорошие годы, но вскоре начало меняться в худшую сторону.

Первой трагедией стала гибель Джейн Аллард – она разбилась на пути домой недалеко от Нанта. Билли отправился в Стритхем воспитывать детей. У нас детей было уже трое, и мы время от времени его навещали.

Потом Рекс принял участие в поэтическом путешествии вместе с несколькими знаменитыми поэтами, среди которых был печально известный бисексуальный Спайк Эллисон. Из этой поездки Рекс вернулся геем, что ничуть не удивило его друзей, и сердце его было разбито, потому что Эллисон свалил от него сразу по возвращении в Лондон.

У всех нас в отношениях начались разлады, разводы, какие-то противостояния. Люди обычно вместе борются за идею до тех пор, пока не получат то, чего хотели, – а дальше начинаются разборки, претензии, непонимание и дележка. Меня даже удивляло то, что наша дружба все еще держалась.

Джейк успокоился с местной девочкой с Портобеллороуд, Дейзи Анджелино, жил недалеко от нашего офиса и занимался в основном научной литературой.

Рекс встретил Чика Арчера из Мэна – они познакомились в баре «S&M» в Париже. Между ними вспыхнула любовь, они несколько лет путешествовали, потом купили замечательный непротапливаемый старый дом в «Инглиш лейкс» – как нельзя более подходящее место, с этим нагромождением свинцовых туч, из которых непрестанно хлестал дождь, и в качестве награды вдруг – с неожиданными всполохами солнечного света, со всеми этими странными тенями и силуэтами, казавшимися живыми и реальными, с огромными окнами и обилием воздуха в гостиной – Рекс был в этом доме абсолютно на своем месте. Иногда за окнами пронзительно кричал ветер и гнал волны по глади озера, взбаламучивая темно-коричневые воды. Такие пейзажи можно видеть на иллюстрациях Чика, которые он сделал для их совместной книги «Мэри Стоун». Теперь они всегда были вместе. Почти никто не знал, что Рекс писал для желтой прессы, – это и приносило им основной доход, гораздо больше, чем все остальное, вместе взятое, и этим объяснялось, почему в их доме так сильно пахло богатством.