Дженифер Линч - Твин-Пикс: Тайный дневник Лоры Палмер

Лоре Палмер в свое время было сказано, что она заслуживает того, чтобы ей причиняли боль. Заслуживает той степени интимности, о которой большинство людей стесняются говорить или даже думать, полагая, что это грех. Лора Палмер? Да она же родилась, не имея права выбора. Как-то ночью давным-давно ей тихо сказали, что все это она полюбит, а если нет, то должна будет умереть.

Словом, я осталась. Лео предложил мне что-то выпить. Расслабиться. Сказал, что хочет видеть меня такой, какой я была когда-то. Утверждал, что я это ему обещала. Ручался, что домой доставит вовремя. Никто ничего не узнает. Он опустился передо мной на колени и крепко сжал мои запястья. Я тут же вспомнила БОБА и закрыла глаза. Должно быть, я невольно поморщилась, тихонько вскрикнула или чем-то еще выдала себя, потому что он сказал:

– Я знал это. Я знал: для тебя это что-то значит. – Теперь он крепко и нежно держал мои пальцы. – Вот и прекрасно. Я чувствовал, что ты поймешь. Я видел это по твоим глазам.

Я услышала, как Бобби встал со стула и как Лео тут же его остановил.

– Садись, Бобби. Лора сейчас принесет тебе выпивку. Она откроет глаза, и тогда мы все будем пить.

Я медленно открыла глаза. Лео отпустил мои руки, и они безвольно упали на колени. Я поднялась и пошла в кухню принести Бобби что-нибудь из выпивки. Мне был хорошо слышен их разговор в соседней комнате. Вначале они громко спорили. Думаю, из-за меня. Речь шла о планах на сегодняшний вечер. Их возбужденные голоса болью отдавались у меня в голове и в ушах. Я не хотела, чтоб они ссорились, зашла к ним в комнату и велела им заткнуться. Сказала, что требую этого. И обещала подчиниться сегодня вечером любым правилам «игры». Пусть только не ссорятся. Я хочу, чтоб всем нам было весело. Сегодня я хочу настоящего кайфа. Как у них. Мне хочется поскорее забыть все то, что произошло на дороге.

Я вернулась в кухню, и тут ко мне пришел Бобби и сказал:

– Знаешь, тебе крупно повезло. Лео ведь мог дать тебе хорошего шлепка. Надо же, сказать человеку, чтоб он заткнулся – в его собственном доме!

Я ответила, что никакое это не везение. Просто я нравлюсь Лео. И он никогда не тронет меня и пальцем, разве что у нас с ним будет такой уговор.

Бобби сказал, что ему бы очень хотелось встретиться со мной, ну, скажем, на следующей неделе, и чтоб мы были только вдвоем. Ему так не хватает встреч с Лорой наедине. Я ненавидела его за эти слова. Мне даже захотелось влепить ему пощечину. Вместо этого я сказала, что лично мне с той Лорой встречаться совсем не хочется. Пусть знает, что ту Лору он может больше никогда и не увидеть.

Мы долго пили, сидя втроем, втягивали дорожку за дорожкой, и я все время следила за Лео. Не знаю почему, но я чувствовала: мне надо быть готовой. Не важно, будет ли он сегодня ласков со мной или нет. И за все это время я ни разу не посмотрела на Бобби. Пусть видит, что меня интересует только Лео. Очень уж мне понравилось, что Бобби тоскует по прежней ласковой Лоре. До нее уже не достучишься. И такие вечера, как этот, ей бы не понравились. Играть в эти игры она бы не стала. Но зато я играю. Мне нужно было чем-то отличаться от нее… нужно стряхнуть все то, что влечет БОБА к моему окну. Уничтожить следы невинности.

И я решилась. Сказала им, что хочу пойти в лес. Лео с довольным видом поглядел на Бобби, улыбнувшись. Потом повернулся ко мне, кивнув в сторону моего пустого стакана.

– Ну что, тебе так хреново? – спросил он.

Да, призналась я. Но все равно оставаться дальше в помещении я уже не могу. Очень уж тут плохое освещение. При нем все выглядит как-то уж чересчур просто.

Я отсыпала немного кокса, чтобы взять с собой в лес, а Лео посмотрел на меня так, как будто я ее, по крайней мере, ворую. Тогда я ему сказала:

– Послушай, я же украла это дерьмо, правильно? И эту ночь я проведу с тобой… и не собираюсь отказывать себе в этом маленьком удовольствии там, в лесу.

Он ответил, что просто смотрит на меня, вот и все. Сказал, чтобы я расслабилась. Потом подошел ко мне, совсем близко, со словами:

– Мне нравится, когда ты вот так можешь за себя постоять. Но в лесу у тебя этот номер не пройдет.

Неожиданно я представила себе, как, раскинув руки, медленно кружусь в темноте и при каждом повороте передо мной мелькает то Лео, то Бобби… В моем мозгу медленно всплывает довольное лицо Лео. Его большие глаза, раздвинутые в улыбке губы. Руки Лео медленно хлопают одна о другую, снова и снова. Мой танец ему явно нравится.

Перед нашим уходом Бобби появился из ванной, заявив, что он устал и хочет пойти домой. «Все равно, – сказал он, – сегодняшний вечер принадлежит тебе с Лео». И прибавил, что позвонит мне в ближайшие дни. Когда входная дверь за Бобби захлопнулась, Лео улыбнулся:

– Сообразительный парень, этот Бобби.

Я кивнула, но в душе мне хотелось убить Бобби за то, что он заставил меня почувствовать себя дрянью. Ведь он мечтал, чтобы Лора, чистая и ласковая Лора, бегала за ним, возвращалась рядом с ним домой – рука в руке. И на какое-то мгновение мне захотелось снова стать этой девочкой! Вот где таилась опасность. Он не понимал, чем это грозит не только мне, но и всем нам. Особенно здесь и сейчас. Сегодня вечером я снова должна быть в лесу. Деревьям необходимо увидеть, как я выросла, какой стала. И тогда они скажут БОБУ, чтобы он оставил меня в покое. Он убедился: его работа со мной закончена.

Лео подошел ко мне, сунул руки под блузку и, глядя на меня в упор, нашарил пальцем сосок. Ни на секунду не сводя с меня глаз, он произнес:

– Ты не будешь грустить ни о нем, ни о ком-нибудь другом!

С этими словами он отвел взгляд – ноги у меня так и подкосились.

– Возьми меня с собой. Я хочу все забыть, – пролепетала я, потянувшись к его руке. Мне надо было опереться, чтобы не упасть.

Он сказал, что у него кое-что есть на уме. Это может показаться страшным, но все будет в порядке. И еще он сказал: если после сегодняшнего я ему не разонравлюсь, тогда мы по-настоящему станем близки друг другу. Сегодня вечером он хотел, чтобы мы остались с ним только вдвоем. Для начала.

Хочу ли я, чтобы меня как следует испугали, спросил он.

Я ответила, что со мной иногда случаются страшные вещи, но к утру они проходят. Мне требуются действительно острые ощущения, сказала я. У меня их давно не было. Я только и делала, что давала эти ощущения другим.

Когда мы уходили, он завязал мне глаза и шепнул:

– Ты темноту чувствуешь?

Я ответила, что да.

– Прекрасно. Туда я тебя и поведу. Как ты хотела. Сам я все время буду рядом, а ты иди до тех пор, пока не услышишь моей команды остановиться.

И мы пошли. Я чувствовала, как над моей головой смыкаются ветви деревьев, ветер затихает и, кружась на одном месте, наконец успокаивается, не в состоянии подняться наверх… Я слышала дыхание Лео. Чувствовала его руку на моей спине. Сильную руку. Мне хотелось сказать ему, что творится у меня внутри. О том состоянии, когда делаешься вся безвольная и целиком отдаешься во власть желания… Но он не дал мне говорить. Я обязана молчать, а все разговоры будет вести только он, если ему не понадобится что-нибудь у меня выяснить. Чтобы знать о моих чувствах, ему вовсе не обязательно слышать о них из моих собственных уст.