Дженифер Линч - Твин-Пикс: Тайный дневник Лоры Палмер

У меня начались месячные. Это не совсем то, что я думала. На следующей неделе идти в школу, а тут такое. Утром я встала с кровати и вдруг вижу кровь. Я позвала маму, и она, понятное дело, устроила из этого целую историю. Хотя я просила ее никому ничего не говорить, она тут же позвонила папе. И теперь, наверное, в «Грейт-Нозерн» все все знают. Мне просто нужны были эти проклятые тампоны, или как там они называются, а она вместо этого начала мне объяснять, что я теперь стала женщиной и все такое прочее. Ну хорошо. Хорошо. Событие это не рядовое. Но моя жизнь от этого может стать только хуже, если не проявлять осторожности. Сейчас, во всяком случае, у меня колики и я лежу в кровати.

Мама передвинула ко мне в комнату телевизор – весьма мило с ее стороны, – на моем животе грелка, а рядом на ночном столике гора аспириновых таблеток. Телевизор меня не особенно интересует, так что я снова осталась один на один со своими мыслями о жизни и о… других вещах. Мне кажется, то, что выходит сейчас из меня, должно было бы стать источником жизни для какого-то другого существа. Я радуюсь, что больше во мне нет никого. Во всяком случае, ребенка.

Иногда я думаю, что внутри меня кто-то находится, но это как бы и не во мне, а в ком-то чужом. Порой я даже вижу эту незнакомую «ее» в зеркале . Я вовсе не уверена, что мне когда-нибудь захочется иметь детей. С родителями или людьми, которые ими становятся, что-то происходит. Мне кажется, они забывают, что сами когда-то были детьми и кое-какие вещи порой могут смущать или огорчать их собственных детей, но они или забывают об этом, или сознательно не обращают внимания. Со мною поздней ночью происходит иногда множество дурных вещей, так что я, вероятно, никогда хорошей матерью не стану. От этого мне делается грустно.

Рада я одному: Юпитер лежит рядом со мной на кровати и тихонько мурлычет. Как и ты, он никогда не будет меня ругать.

Дорогой Дневник!

Груди у меня болят, и, по-моему, это как-то глупо, потому что они ведь такие маленькие. Должна, правда, сказать, что они больше, чем были на прошлой неделе, и уж, конечно, выглядят гораздо красивее. И у них такие упругие маленькие розовые соски. Но, господи, как они болят.

Мама зашла раньше обычного, и мы очень мило с ней поговорили. Я сказала ей, что не надо было ничего рассказывать папе о моих месячных. Тут она извинилась, но заметила, что поступила так единственно из-за того, что знала: он будет гордиться своей маленькой девочкой, которая отныне стала женщиной. Она поменяла воду в грелке и долго массировала мне живот. Все это время нам ничего не надо было говорить друг другу, но я все же чувствовала, что наш разговор продолжается.

Потом она легла рядом со мной на кровать, и я заснула у нее на плече. Примерно через час я проснулась, мы с мамой распили на двоих бутылку содовой, и впервые за долгое время я почувствовала, что мы по-настоящему с нею близки.

Надеюсь, сегодня ночью я буду спать без сновидений.

Дорогой Дневник!

Я открыла в себе нечто новое. Помнишь ту ночь, про которую я тебе рассказывала, когда я проснулась от охватившего меня блаженства? Ну так вот! Я обнаружила, что у меня на теле имеется одно место и оно позволяет мне вызывать это ощущение в любой момент. Теплое, чудесное место, где все остальное растворяется, оставляя меня один на один с моим блаженством. Маленькая потайная красная кнопка. И здесь я полная хозяйка. Наконец-то есть нечто, способное унести меня прочь, так же как и мои грезы. Я могу добиваться этого, лежа в кровати и нежно лаская кончиком пальца заветное место. До чего приятно! Можно делать это и в ванне под водяной струей (вот уж не думала, что ванна способна доставлять такое удовольствие). Можно под душем, когда на тебя сверху нежно льется вода.

Я извиваюсь и подпрыгиваю у себя в постели, и мне иногда приходится накрывать голову подушкой, чтобы было совсем темно. И еще, чтобы никто не слышал моих вскриков. Это же все-таки тайна. Хорошая она или плохая, но она доставляет мне наслаждение, и никто не должен знать о ней, кроме тебя, дорогой Дневник.

Ну и неделя! Сначала мои месячные и все, что с ними связано, а теперь это сладостное, как мед, открытие. Сейчас я чувствую себя по-настоящему женщиной, и, наверное, не далек тот день, когда я смогу разделить эту тайну со своим избранником.

Спокойной ночи! Спокойной ночи! Спокойной ночи!

P. S.

Всем сердцем надеюсь, что не совершаю ничего дурного этими своими прикосновениями. Надеюсь, все девочки поступают точно так же и мне не грозит в будущем никакое наказание.

Тому, кто посмеет это прочесть.

Никак не могу примириться с мыслью, что перестала верить родителям и друзьям. Теперь я точно знаю, что кто-то брал и читал мой дневник, и этих «кто-то» могло быть даже несколько. Теперь я уже долго не буду ничего записывать в этом дневнике, если вообще буду. Ты, кто прочел мои записи, разрушил мою веру в право тайны личной жизни. Кто бы ты ни был, ненавижу тебя за это!

На этих страницах я записывала то, что и мне самой было бы страшно или стыдно перечитать… Я верила, что только я одна вправе листать эти страницы и только тогда, когда пожелаю. Многое здесь терзает и сбивает с толку меня самое. Но оно необходимо мне, чтобы мои тайные мысли выплеснулись наружу и я смогла отогнать их прочь от себя.

Пожалуйста, не трогайте этот дневник.

Я серьезно.

Дорогой Дневник!

Прошел год, даже больше, пока я решилась вновь начать говорить с тобой. Мне удалось найти тайник, о котором я, правда, не буду распространяться на тот случай, если тебя обнаружат в другом месте и кто-то станет совать свой нос в мои тайны.

Я знаю, это не твоя вина, что тебя нашли и как воры проникли на твои страницы, но мне потребовался долгий срок, чтобы перестать бояться откровенничать с тобой. Много, много всего случилось с тех пор, как я в последний раз обращалась к тебе, и происшедшее только доказало: как я была права, считая этот мир местом жестоким и печальным!

Я не верю никому и лишь изредка – самой себе. По утрам, днем и вечером меня терзает одна и та же мысль: что есть добро, а что зло? Я не в силах понять, наказывают меня за что-то, сделанное мною неправильно, о чем я даже не помню, или же подобное происходит с каждым и я просто слишком тупа, чтобы это осознать.

Во-первых, я обнаружила, что не папа подарил мне Троя. А сделал это Бенджамин Хорн. Детали опускаю, но как бы то ни было, я невольно услышала, как Одри ссорилась из-за этого со своим отцом. Я была тогда у них в «Грейт-Нозерн», чтобы повидаться с Джонни. Это брат Одри, еще один ребенок Бенджамина. У Джонни отставание в развитии. Он старше, чем я, но у него ум маленького ребенка. Так, во всяком случае, говорят врачи.