Ирина Зарубина - Приговор без суда

— Ну что, соколики, носы повесили? — спросила Клавдия.

— Да так… — пожала плечами Ирина. — Радоваться особенно нечему.

— Почему же?! Смотрите — солнышко светит, травка зеленеет…

— «Ласточка с весною в гости к нам летит», — мрачно закончил Игорь.

— Вот, стихи! Ну ладно, пьем чай и едем.

— Куда? — в унисон спросили Ирина с Игорем.

— К Степанову.

Чай оказался не просто вкусный, но и веселый.

Ирина даже спела что-то современное и западное. И неплохо у нее получилось. Хотя Клавдия предпочитала русский фольклор.

— Как хорошо, что вы оба на месте, — лучезарно улыбаясь, Клавдия распахнула дверь кабинета Степанова. — Заходите, господа. Хозяева дома.

Чиханков суетливо забегал по кабинету, поднося стулья.

Ирина, Клавдия и Игорь уселись спиной к окну. Это была верная мизансцена. Они прекрасно видели лица своих визави, а те только угадывали.

— Если вы по поводу моего заявления, то я действительно считаю… — начал было Чиханков, но Клавдия жестом остановила его.

— Об этом позже. До этого еще далеко. — Клавдия поставила сумку на стол и долго рылась в ней, чувствуя завороженные взгляды Степанова и Чиханкова. Но к их облегчению, достала оттуда только платок. Вытерла уголки и без того чистых губ и сказала:

— А начнем мы, товарищи, с того знаменательного дня, когда из городской прокуратуры к вам пришла жалоба от гражданина Севастьянова. Кто ее читал? Вы, Степанов, или вы, Чиханков? Впрочем, неважно, кто читал, — снова жестом остановила она следователей. — Важно, что было дальше. А дальше один из вас, и это был, скорее всего, Чиханков, отправился на разведку. Пришел, увидел, что живет гражданин Севастьянов в отличной квартире. Только вот с соседями. О чем уж они там с Севастьяновым говорили — неизвестно. Но решили они почему-то гражданину Севастьянову помочь. Утихомирить бандитов, как писал Севастьянов. Ничего подобного. Бандитам этим было в среднем по шестьдесят восемь лет. Бандиты эти были беззащитные старики. Вот их и выселили из квартиры. За просто так выселили? Никогда не поверю. И боюсь, суд тоже. Да никто меня в этом и не собирается убеждать. Факты как раз говорят об обратном. Выгода у товарищей следователей из районной прокуратуры была. Они поимели свой собственный, личный дом терпимости.

— Я на секундочку вас перебью, — сказал Степанов. — Это на улице такая жара или вы с детства?

— Да, — ответила Клавдия. — Но продолжим. И стал гражданин Севастьянов жить припеваючи. А с его проститутками — следователи, милицейские начальники и даже видные политические деятели. Но, видно, нашим хозяевам этого показалось мало. Ну и что, что деньги? Деньги — пыль. Вот власть — совсем другое дело. И они стали собирать компромат на завсегдатаев. Как? Очень просто. В стены, в потолки вмонтировали камеры и давай снимать кино. Когда-нибудь мы увидим эти фильмы. И все бы у них было чудно, если бы не упустили они одну маленькую деталь — хозяина квартиры. Этот вольнодумец неблагодарный сам стал собирать компромат.

— Что она несет? — улыбнулся Степанов. У Чиханкова особенного веселья на лице не замечалось.

— И тогда наши хозяева решили, что с Севастьяновым надо кончать. И вот тут мы подходим к самому волнующему и увлекательному моменту. Хитрый план придумали наши хозяева. Самим убить злокозненного сутенера у них духа не хватило, а чужими руками — запросто. И случай подвернулся — идеальный, лучше не придумаешь. Севастьянов рассказывает следователям, что режиссер Федоров пригласил его сниматься. Он будет играть роль нового русского, которого убивает киллер. Ну и что, скажете вы, мало ли таких сцен каждый день снимают — никого же не убили.

Верно. Потому что съемки такие проводятся на съемочной площадке. Оружие выдается из пиротехнического цеха студии. Специалист внимательно проверяет оружие. Случайности исключены. Но тут совсем другое дело. Федоров снимает картину скрытой камерой. Отличная режиссерская придумка. Актеры входят в настоящую, живую толпу людей и начинают играть свои сцены, а камера снимает их из укромного местечка.

— Вы случайно во ВГИКе не учились?

— Я училась на юридическом факультете МГУ, — жестко ответила Клавдия. — Ну, а дальше все просто. С Дюковым договориться труда не составило. Человек совсем опустился. За деньги и не такое сделает. Но ведь чуть не подвел вас Дюков. Из настоящих патронов пули вынул. Не хотел брать грех на душу. Но не рассчитал. Он боевой хотел последним поставить, а поставил первым. Оно и понятно, человек с оружием никогда не обращался.

А дальше еще проще. Вы, Степанов, забираете пистолет. Я все думала — зачем? Потом догадалась. У киношного пистолета дуло сверленое. Аккуратная такая дырочка. Даже если зарядить настоящий патрон — пуля не ранит. Но вам-то надо было, чтобы убила. Вы подменили пистолет. Вот и надо было его первым найти. Потом Дюков дает показания. И его, конечно, в тюрьму. Только эти начальные показания вам и нужны были. Не дай Бог Дюков стал бы откровенничать дальше. Поэтому его и убили.

— Можно? — спросил Игорь.

— Да, продолжайте.

— Вы ведь вели дело Игнатова? Вы. Вчера мы с этим Игнатовым поговорили. И он мне много чего интересного рассказал. Обычно следователи вешают на подследственных свои нераскрытые дела, а вы, Степанов, с Игнатова почему-то два самых серьезных эпизода снимаете. Игнатов даже не стал скрывать — за кое-какие услуги. Как раз накануне вы были в Бутырке и встречались с Игнатовым. И передали ему…

— Ничего я ему не передавал.

— Да можно сказать и так — почти ничего. Клубок ниток. Вернее, тонкой стальной лески. Вот этим оружием и был убит Дюков.

— Фантазии.

— Теперь я продолжу, — сказала Клавдия. — Федорова вы убили, чтобы был мнимый заказчик. Это понятно. А за Сапожниковым вы охотились, но мы вас опередили. Ну, вот почти и все. Да. Очень интересная деталь — деньги у Дюкова. Вы что же так плохо обыск проводили? Они в баночке лежали из-под крупы. Торопились, что ли? И уж совсем позор — давать оперативные засвеченные деньги. Это же так просто проверить, откуда они взяты.

— Проверяйте, — сказал Степанов.

И Клавдия вдруг увидела, что из глаз его пропала настороженность, страх, что они светятся ровным и спокойным огнем. Степанов ничуть не испугался. Более того, с каждой минутой он становился все увереннее и даже веселее. Даже Чиханков заразился от Степанова этой бодростью духа.

Клавдия поняла, что еще минута — и все, она проиграла. Надо было что-то срочно придумать, сейчас, сию секунду.

— У вас все? — спросил Степанов. — Приятно было побеседовать.

— Ну куда вы так торопитесь, товарищи, — вдруг сказала Ирина. — Мы же понимаем, что с нашими фантазиями, как вы верно заметили, нас высмеет любой суд. Да и до суда дело не дойдет.