Валерий Поволяев - Первый в списке на похищение

– Получше, похуже? – ровным голосом поинтересовался торговец. – Подешевле, подороже?

– Можно бросовое, но четыре выстрела должны быть сделаны… Желательно, чтобы пуля не уходила по кривой за угол дома.

– Значит, дешевое. Желтой сборочкой, значит, интересуетесь. Чешской или югославской?

– Лучше югославской.

– ТТ или беретта?

– ТТ.

– Сколько стволов будете брать?

– Два.

– Чего так мало?

Высторобец не ответил, он удивился вопросу: торговец оружием задавать такие вопросы не имеет права. Может, он еще собирается спросить, кто именно будет стрелять и в кого конкретно? Высторобец ощутил, как у него потяжелело, сделалось деревянным лицо, торговец, успокаивая покупателя, сделал выразительный жест: не мое, дескать, это дело, произнес бесцветно, так, чтобы услышал только Высторобец и больше никто:

– Если возмешь пять стволов – продам по оптовой цене.

– Пять не надо. Два!

Даже если будет и оптовая цена, этот кожаный призрак все равно выгоду не упустит – свое возьмет. Боковым зрением Высторобец засек, что один из страховщиков снялся с места и уже перебазировался, находится совсем рядом. Это был белобрысый, с носом-туфелькой и сильными огрубелыми руками парень – этакая обезьяна мокшанско-рязанского происхождения. Второй – лысоватый, с темными нестрижеными волосами, продолжал сидеть на своем месте. Но тоже насторожился – тоже ушки колом, словно у волка: Высторобца с торговцем он держит под контролем.

– Каждый ствол стоит четыреста баксов.

– Дорого, – сказал Высторобец. – Здесь же, в «Луже», ТТ желтой сборки продают за триста пятьдесят.

– Это было месяц назад, – мягко, не повышая голоса, возразил продавец, оттопыренные уши его вдруг свекольно зарделись, сделались яркими, будто внутри их зажглось по лампочке, – с тех пор цены поднялись.

– Ладно, – согласился Высторобец: в конце концов, где триста пятьдесят «зеленых», там и четыреста, разница уже никакого значения не имеет. Ни для победы, ни для поражения. А победит ли он либо, напротив, получит удар ногою в подлых, Высторобец не знал. И сердце, обычно чуткое, ничего ему не подсказывало.

Хотя раньше бывало – за три дня до того, как что-то произойдет, начинало ныть: Высторобец еще не знал, с кем придется схлестнуться, может быть, даже неожиданно для себя пропустить прямой удар в драке и заработать большой синий фонарь под глазом, а сердце уже знало, ныло, сжималось в груди болезненно, перед лицом летали красные мухи, а сейчас, да и вообще в последнее время – нет. Что-то в сердце сломалось, сработалось окончательно, либо оно просто огрубело.

– Где и когда я смогу посмотреть товар?

– Деньги при себе?

– При себе.

Продавец, продолжая алеть ушами, сделал едва приметный знак, и в ту же секунду из-за своей фанерки поднялся черноволосый, подскочил к шефу.

– Что, клиент созрел?

– Отведи на плешку, покажи пару желтков югославских из последней партии.

Глаза у черноволосого сделались твердыми, будто шляпки гвоздей, он широким движением провел рукой по воздуху, словно собираясь распахнуть дверцу машины, уткнулся кулаком в бок какой-то толстой даме, затянутой в заморский шелк, пробормотал что-то невнятное. Торговец сделал второй едва приметный жест, и в двух шагах от черноволосого очутился второй страховщик, угрюмый молчун с льняной головой.

– Я следом, – сказал торговец черноволосому.

Плешка, как понял Высторобец, находилась от «офиса» недалеко. Стоило только чуть обойти стадион, как шум «Лужи» стих, с недалекой реки повеяло свежестью, и низко, почти цепляясь перьями за кусты, прошла утка – молодая, запоздалая, еще не научившаяся толком летать.

На людей она не обратила внимания – привыкла.

– Вона, для нее даже охотничий сезон – не помеха, – не выдержав, произнес дрогнувшим голосом Высторобец, проводил утку неожиданно растроганным взглядом: заядлый охотник, он ни разу в этом году не был на охоте. Не довелось ни зимой, ни весной, ни осенью. Да разве с таким сумасшедшим шефом, как Белозерцев, соберешься куда-либо? Все нет и нет времени.

Страховщик на его слова никак не среагировал – даже не повернул головы. Он шел впереди – костистый, кривоватый, с ногами, изогнутыми по-кавалерийски внутрь, обутый в дорогие кожаные кроссовки.

Прошли одну аллею, другую, свернули на боковую асфальтовую дорожку. Река стала ощущаться сильнее, горячий воздух был наполнен сыростью, запахом рыбы, какой-то легкой гнили. Московскую рыбу, этих безглазых, трехноздрих, пахнущих соляркой и серой бесхвостых мутантов, есть нельзя – никакой желудок не примет, а если примет, то едоку – конец. Больница уготована во всех случаях просто обязательно.

В конце дорожки стояла новенькая красная «тойота» с блестящими дырчатыми дисками на колесах. В кабине сидел человек с небритым лицом, жевал сигарету. Кладовщик. Взгляд тот же самый, знакомый, что и у торговца со страховщиками. Было видно, что он ждал страховщика с клиентом. Высторобец понял, что человек-кожа сообщил этому душману по радио – идет, дескать, один… Вполне возможно, набит долларами. «Если бы да кабы, – усмехнулся Высторобец, – будь я действительно набит “зеленью”, вряд бы шустрил по сомнительным плешкам. Нажал бы на кнопку – пугачи мне бы домой принесли. Да что домой – в почтовый ящик вместе с газетами засунули бы».

Плешка оказалась квадратным асфальтовым пятаком. Исчезнуть отсюда «тойота» могла в несколько секунд. Небритый с неохотой вылез из машины, достал с заднего сиденья обувную коробку с нарисованным на ней нарядным средневековым башмаком – королевским, с бриллиантовой пряжкой, открыл и молча протянул Высторобцу.

В коробке лежал смазанный, завернутый в прозрачную жесткую бумагу ТТ. С первого взгляда было видно – не наш, с тульским самоваром ни в каком родстве не состоит: слишком изящные линии, присутствует некая отточенность, какой нет у родных отечественных пистолетов. Отечественные особым изяществом никогда не отличались, и сталь родная такого блеска не имеет, ведь наша оборонка ТТ не для красоты производит – для дела. Высторобец знал оружие, умел не глядя отличать «желтую» сборку от «серо-буро-малиновой», произведенной на коленке где-нибудь в грязном цехе под угрюмым минским или сараевским небом.

– Последний завоз, поставка через Прибалтику, – сказал черноволосый, – а прибалты туфту поставлять не любят. Бронежилет дырявит насквозь.

«Это ты врешь, парень, ТТ “желтой” сборки никогда не оставляет дырок в бронежилете – лишь вмятины. Дыры образуются только от нашей сборки», – Высторобец покосился на страховщика и ничего не сказал.

– Первые десять выстрелов гарантирую – жилет пробьют, – гнул страховщик свое, – а дальше – как получится.