Александр Гаврюшин - Похождения комиссара Фухе

— Трогай, родимый! — велел Конг шоферу. — Прокатимся, хе-хе, с ветерком!

— И далеко мы уедем? — спросил Фухе у Конга.

— А что тебя смущает?

— Как что? А Скорфани?

— Гм-м… Скорфани здесь легально, он прибыл вместе с этим поездом «Вечный мир».

— Вместе с группой «31 августа»…

— Вероятнее всего это так, но пока это докажут…

— Нас взорвут или испарят, — закончил за Конга Фухе.

— Испарят, хе-хе! — почему-то обрадовался Кальдер. — Примерчиком, хе-хе, послужим! Скоро всех испарять будут! Прогресс, хе-хе!

— Надо этому Негрэ сказать, — решил Конг, — пусть охрану усилят, что ли.

— Не поможет, — мрачно заметил Фухе. — Ты что, Скорфани не знаешь?

— Н-да! — вздохнул Конг. — Что делать-то будем?

— Исповедаемся, исповедаемся, — предложил Кальдер. — К Богу, хе-хе, обратимся! Меньше, хе-хе, в смоле нам кипеть за прегрешеньица наши!

— Еще какие будут предложения? — спросил Конг.

— Есть тут идея… — неопределенно сказал Фухе. — Только нужно на склад заехать…

— На винный? — заинтересовался Конг.

— Нет, на военный, — пояснил Фухе. — Запасемся кое-чем.

— Пресс-папье боевое возьмем? — живо отреагировал Кальдер. — Во всеоружии супостатов встречать будем?

— Вроде того, — согласился Фухе. — А потом можно будет и Негрэ этому звякнуть…

Закончив дела, компания поехала к центру имени Помпиду, где намечалась церемония. Туда уже съезжались делегации ветеранов из всех западноевропейских стран. Намечалось прибытие и нескольких правительственных делегаций.

— Идеальная обстановка для терракта, — сказал Конг, просматривая свежую газету, только что купленную в киоске. — Всех сразу — лучше и не придумаешь!

— Ох уж эти террористы! — вздохнул Фухе. — Хорошо, что в нашей великой, хотя и нейтральной державе этого добра немного.

— Слушай, — вдруг спросил его Конг, — я совсем забыл, ты сапоги-то вернул? А то вдруг репортеришки спросят.

— Нет, — мрачно ответил Фухе. — Ты же знаешь — пропали они. Пришлось выплачивать — двадцать долларов из собственного кармана.

— Надо было актик-то на списание нацарапать, — посоветовал Кальдер. — Мы у себя однажды, хе-хе, целую танковую дивизию списали!

— А он у нас глупенький! — объяснил Конг. — Он у нас шуток не понимает!

Охота ему было шесть лет по всем фронтам сапоги какие-то дурацкие искать!

— Как же! — удивился Фухе. — Но министр лично…

— Кретин! Да за годы войны у нас три министра внутренних дел сменилось! А тебя чуть было не объявили пропавшим без вести. И если бы не мы с его высокопревосходительством, то твое начальство так бы и сделало.

— Мы вас, хе-хе, в список особо ценных агентов занесли, — пояснил Кальдер. — Сообщили, что вы, хе-хе, спецзадание выполняете. Тогда вашего де Била как раз в начальнички, хе-хе, вывели, так мы с ним и договорились.

— А когда ты из Китая позвонил, — продолжал Конг, — мы решили срочно выводить тебя из игры, потому что знали, что от тебя можно ждать одних неприятностей. Ну, а когда джапы напали на Перл-Харбор, нам все стало ясно.

Я тут же позвонил нашему консулу в Гонолулу, он обещал посодействовать, но ты и оттуда пропал.

— Да уж, — заметил Фухе. — Мне тогда крупно не повезло. Этого Скорфани, когда его с дерева-то сняли, хотели разжаловать, но он как-то выкрутился и отправился к японцам для обмена опытом, от позора подальше. И надо же мне было с ним столкнуться!

— Н-да, — заявил Конг. — На его месте я бы тебя живьем съел.

— А он и хотел устроить нечто вроде этого, — согласился Фухе, — но для начала выпросил, чтобы японцы передали меня германской контрразведке. Они договорились и отправили меня на этой же подлодке в Данцинг, а оттуда снова в Альпы, на базу «Гарц — 3».

— Да, — подытожил Конг. — Если бы он тебя тогда хлопнул, не знали бы мы хлопот! Был бы я теперь министром, а его превосходительство — президентом.

И черт тебе тогда помог!

— Ну так уж и черт! — не согласился Фухе, закуривая безникотиновую «Синюю птицу». — И без него обошлись!

Инспектор Фухе сидел в сыром подземном бункере и думал грустную думу. Вот уже неделю он не видел белого света, брошенный в подземелье базы «Гарц — 3». За это время он лицезрел лишь менявшихся время от времени мрачных стражей, раз в день приносивших ему миску мерзкой баланды.

«Каюк мне! — думал печальный Фухе. — Не поможет мне ни профсоюз, ни социальное страхование! Съест меня проклятый Скорфани с косточками, и не вернутся на родину сапоги особо ценные, и пропадет в далеком Белграде — или Белгороде, не помню уж точно — незабвенный Габриэль Алекс!» С потолка мерно капала вода, наводя на инспектора еще большее уныние.

«Не видать мне царства небесного, — продолжал свои печальные размышления Фухе. — Во-первых, забыли меня в детстве окрестить, пропил мой папаша денежки, которые ему моя мамаша на крещенье выдала! Вовторых, занял я десятку до получки у де Била и не отдал до сих пор. И, в-третьих, не спас ни сапог особо ценных, ни друга-приятеля легкого душой Алекса!» Тут дверь камеры открылась, и вошли два эсэсовца мрачного вида. По их виду Фухе понял, что недолго осталось ему коптить царство Земное, а так как в Небесное ему хода не было, то пришло, видно, время отправляться в дали подземные и вариться-жариться там вместе со своими клиентами недавними, жертвами силовых методов славной поголовной полиции.

Фреда потащили по коридору и впихнули в мерзкого вида комнату с большим камином, в котором горел, похоже, целый вагон дров. А посреди комнаты, у большого письменного стола стоял, подбоченясь, сам Отто Скорфани.

«Вот и крышка!» — подумал Фухе, но, уже приготовившись отойти к праотцам, бросил, однако, привычный взгляд на сапоги террориста. Увы, и тут его ждало разочарование: сапоги на Скорфани были явно не те — и голенища ниже, и кожа хуже.

— Ты чего это на сапоги уставился, мерзавец? — ласково обратился к нему Скорфани, демонстрируя Фреду хук справа.

«У Дюмона удар лучше», — решил инспектор, катясь по бетонному полу. Тут сапог Скорфани вошел в соприкосновение с головой инспектора, дав ему на короткое время рассмотреть вблизи носок и подметку.

«Явно не те сапожки», — сделал окончательный вывод Фухе, теряя сознание.

Очнувшись, он приподнялся с пола и глянул на Скорфани. Тот обозревал Фреда еще более ласково. Он дал возможность еще раз близко исследовать свой сапог и начал:

— Прежде чем я тебя, ублюдок проклятый, освежую, зажарю и собакам скормлю, хочу тебе сказать, полицейская ты шкура, что сапог я не крал! Понял, остолоп?

— Врешь, сволочь! — ответствовал Фухе. — Мне точно сказали. И фотография сходится!

— У-у-у! — зарычал Скорфани и сплясал от ярости лезгинку. — Я сапоги эти, дубина, выменял на бутылку французского коньяка у твоего министра внутренних дел, который, между прочим, с тридцать пятого года работает на нашу разведку. Понял, унтерменш, ферфлете тейфель?