Николай Леонов - Хирург мафии (сборник)

– Ничего, жить можно, – ответил тот же санитар. – А для устройства на работу ты не лучшее время выбрал, папаша. У нас сейчас сплошная неразбериха.

– Что так? Начальство сменилось?

– Лучше. Анархия у нас. Главврач в больничку загремел, так все врачи как мешком ударенные ходят. И нас гонять некому, – объяснил санитар.

– В больничку, говоришь? А у вас тут тогда что, санаторий? – пошутил Тесак.

– Так он в кардиологии лежит. В реанимации. Говорят, сердце прихватило. Недавно в клинике медсестру убили, так его менты допросами достали. Видно, сердечко слабое у нашего Альбертика оказалось, – пренебрежительным тоном сообщил санитар.

– А у вас, значит, сердце не лечат? – уточнил Тесак.

– Не, наша клиника по другой части. Его в «Склиф» определили.

– И надолго?

– Говорят, надолго. Врачи вообще сомневаются, выкарабкается он или того… крякнет. Жена его прикатила, с замом беседу вела. Не верит, что сердечный приступ от стресса случился.

– А отчего же? – удивленно поднял брови Тесак.

– Да он по бабам ходок. Жена думает, что он в клинике себе зазнобу завел. Ночью вчера укатил, а потом ей из «Склифа» позвонили и сообщили, что муж в реанимации, – понизив голос, пояснил санитар. – Жена убеждена, что его инфаркт – результат бурного секса.

– Хреново, – заключил Тесак. – Ладно, позже зайду, может, в другой раз больше повезет.

Санитары докурили и ушли. Поднялся и Тесак. «Вот, значит, отчего Альбертик молчит, – размышлял он. – А я-то думал, кинуть меня хочет. И что теперь? Отменять поставку? Нет, это не вариант». Он снова перемахнул через забор, прыгнул в машину и поехал в «Склиф». Болтовня санитаров – это одно, а подтверждение диагноза, полученное от врачей, – совсем другое.

В приемном покое института имени Склифосовского народу было, как на китайском базаре. Кто-то ругался с персоналом, требуя аудиенции с «самым главным врачом». Кто-то суетился возле кофейного автомата, выбирая напиток. Кто-то неподвижно сидел в креслах для ожидающих. Но большая часть посетителей оккупировали стойку регистрации и закидывали вопросами двух измотанных медсестер, требуя к себе внимания.

– Девушка, что там с Солодухиным? Вы же обещали узнать еще час назад!

– Милочка, Укрухин я, Укрухин. Доктор Власенцев обещал меня в первую очередь принять, а вы карточку не выдаете.

– Кто здесь главный? Я вас спрашиваю, кто заправляет этим дурдомом? Вы знаете, кто я? Да стоит мне всего один звонок сделать…

– Послушайте, красавица, мне бы таблеточку от головной боли. Вторые сутки тут околачиваюсь.

И так до бесконечности. А усталые медсестры измученными голосами, но с неизменной улыбкой на губах отвечали, отвечали и отвечали.

– Жив ваш Солодухин. В третьей реанимации с аппендиксом. Да не волнуйтесь вы так! Прооперировали уже вашего Солодухина. Доктор Саакян его хвалил. Герой, говорит, наш Солодухин.

– Ничем не могу помочь, господин Укрухин. Распоряжений насчет вас от доктора Власенцева пока не поступало. Ждите!

– У нас тут не дурдом, молодой человек. И костылем размахивать не нужно. Как только врач освободится, вас проводят в смотровую. Согласно степени сложности вашей раны.

– С головной болью к терапевту подойдите. Вы ведь после аварии, верно? Неважно, что не пострадали. Голова вот болит, значит, осмотра требует. Вася, проводи господина до терапевтического.

«Вот я попал, – пробираясь сквозь назойливых посетителей поближе к медсестрам, думал Тесак. – Армагеддон какой-то. Только Брюса Уиллиса не хватает». Наконец ему удалось обратить на себя внимание одной из медсестер. Тесак улыбнулся как можно доброжелательнее и проговорил:

– Эй, сестричка! Мне, типа, про человека узнать надо. – Выудив из далеких глубин памяти фразу, добавил: – Не откажи в любезности.

– Вы родственник? – вежливо поинтересовалась медсестра.

– Родственник, сестричка. Можно сказать, самый близкий.

– Как фамилия больного? – приготовилась вводить данные в компьютерную базу поиска медсестра.

– Чаншин. Альберт Константинович, – проговорил Тесак.

– Чаншин? Чаншин. Кажется, мы только что делали запрос по этому больному, – пробегая глазами по монитору, сообщила медсестра. – Точно. По Чаншину жена запрос делала. А вот, кстати, и она. Госпожа Чаншина, тут ваш родственник, не поделитесь с ним новостями?

Медсестра перегнулась через стойку, подзывая крашеную блондинку с пластиковым кофейным стаканом в руке.

– Спасибо за помощь, – занервничал Тесак, – дальше я сам справлюсь, – и поспешил остановить медсестру, но крашеная блондинка уже обратила на него внимание.

Она поставила недопитый кофе на подоконник, обогнув толпу, приблизилась к Тесаку и, разглядывая его в упор, спросила:

– Вы пришли к Альберту? Вы его коллега? Что-то я вас не припомню.

– Коллега, – обрадовался подсказке Тесак. – Из другой клиники.

– А из какой? Я в Москве все медицинские учреждения знаю, – допытывалась супруга Альберта.

– Я не из столицы. Проездом, – запнувшись лишь на долю секунды, вывернулся Тесак.

– Вот как? Любопытно. Позвольте представиться: Наталья Чаншина, супруга Альберта Константиновича. Вы в столицу по делам или так, развеяться?

– По делам, – коротко ответил Тесак. – У нас с вашим мужем была назначена встреча.

– Очень интересно. Непонятно только, почему он ни словом не обмолвился о вашем приезде? Мог бы и поделиться.

– Да мы только вчера о встрече условились, – попытался оправдать поведение Альберта Тесак. – Наверное, просто не успел.

– Не повезло вам, – заключила супруга Альберта. – Приехали в гости, а тут такое. Вы уже слышали о том, что с ним произошло? Судя по тому, что вы здесь, должны были слышать.

– В клинике сказали, у него сердечный приступ.

– Вы были в клинике? А с кем разговаривали? С его замом, наверное? С Сергеем Степановичем? Препротивнейший тип, вам так не показалось? – Губы Натальи неприятно скривились. – Когда мне приходится с ним общаться, у меня все время возникает чувство, что он просвечивает меня взглядом, точно рентгеном. И еще, мне кажется, он презирает людей. Это при его-то профессии!

– Как дела у Альберта? – прервал ее Тесак.

– А как могут быть дела у человека, только что перенесшего обширный инфаркт? Альбертик совсем плох, – сообщила Наталья и приложила к совершенно сухим глазам платок. – Удивляюсь, как он вообще смог сюда добраться, в его-то состоянии? Врач сказал, что еще полчаса, и было бы поздно.

– Он сам приехал? – удивился Тесак. – Я думал, его доставила «Скорая».

– Нет. Он приехал на своей машине. Она до сих пор стоит во дворе. Ума не приложу, как с ней быть? Доктор сказал, раньше чем через неделю о выписке и думать не стоит. Наверное, придется кого-то просить перегнать автомобиль на стоянку.