Маргарет Марон - Дочь бутлегера

Смех и рукоплескания.

Затем Минни представила Портера Крича, самую колоритную личность в управлении сельским хозяйством и закадычного друга отца. Крич начал с пары лукавых замечаний относительно того, какое удовольствие ему доставляет выступать в поддержку дочери человека, сделавшего так много для сельского хозяйства штата:

— Дамы и господа, этот человек в одиночку в тридцатых-сороковых годах увеличил сбор кукурузы в нашем округе на двадцать семь процентов. Ну а когда он перестал выращивать кукурузу — по крайней мере, как он сам говорит?

(«Только для того, чтобы кормить коров», — среди всеобщего смеха произнес папа.)

— Перестав возделывать землю, он начал растить замечательных детей, одной из которых является эта молодая дама. Я знаю ее с тех пор, когда она была еще лишь искоркой в глазах Кеззи Нотта и румянцем на щеках Сьюзен Нотт. Она росла у меня на глазах. Не сомневаюсь, малышка Дебби принесет с собой во дворец правосудия ум и справедливость.

Мои три правила публичных выступлений таковы: надо говорить остроумно, жизнерадостно и кратко. Поскольку Портер выполнил два первых требования, я ограничилась словами приветствия, поблагодарила всех за поддержку и в заключении передала слово Барри:

— Преподобный Барри Блэкмен любезно согласился попросить господа ниспослать нам благословение.

Барри прочитал красноречивую молитву, благодаря всевышнего за пищу и дружбу, после чего все направились к кухне. Там три повара срезали мясо с костей, ловко мешали более сухие куски с бедер и сочные с грудки, рубили их и подавали гостям. Хороший повар с одного взгляда понимает, пора наполнять тарелки или надо еще немного подождать, чтобы досталось всем.

На длинном столе стояли миски с соусом, подписанные «Острый», «Очень острый» и «Готовить это меня научил сам дьявол», салатами и рагу по-брауншвейгски. На лужайке была расставлена дюжина круглых столиков, вокруг каждого по десять стульев; однако многие расселись принесенных с собой складным стульчикам или устроились на каменной стенке, огораживающей клумбу с ирисами.

Я еще с полчаса провела вместе с братьями и их женами, пожимая руки опоздавшим, выслушивая слова поддержки и отвечая:

— Не забудьте взять порцию свинины, пока она еще осталась.

Сами мы, воспользовавшись привилегией хозяев, соорудили себе по большому сандвичу еще пару часов назад, так что сейчас не торопились наполнить тарелки.

Я с удивлением увидела среди гостей Фейт Викери.

— Мы так рады, что вы пришли, — сказала Минни, тепло пожимая ей руку.

— Мама решила ненадолго вырваться из дома, — ответила Фейт. Она так долго прожила в Калифорнии, что от южного говора не осталось и следа. Ее выдавало лишь то, как она произнесла «мама». — Надеюсь, она не переутомится, — обеспокоенно добавила Фейт. — Я уже минут двадцать как потеряла ее из виду.

— Быть может, она под навесом? — предположила жена Уилла Эми. — Кажется, я видела, как миссис Викери направляется туда.

— Благодарю, — ответила Фейт, отправляясь искать мать.

— А доктор Викери тоже здесь? — поинтересовалась я.

Я не заметила ни жену, ни мужа.

— Я видел только Фейт и миссис Викери, — сказал Сет.

— Если он и здесь, то приехал отдельно, — добавила жена Хейвуда. — В машине вместе с ними его не было.

Наша группка распалась. Все разошлись, и я постояла одна, наслаждаясь относительной тишиной.

Появились первые звезды, и в темнеющем небе изящными силуэтами проносились летучие мыши, гоняющиеся за ночными насекомыми.

Между деревьями были развешаны фонари, и как только сгустились сумерки, скрипачи начали настраивать инструменты у сарая, огромного сооружения, в которое каждую осень закладывались сотни ящиков сладкого картофеля. На сегодняшний вечер здание было полностью освобождено, а в дальнем углу возведена сцена для музыкантов. Широкие стальные ворота были распахнуты настежь, и яркие гирлянды превратили сарай в танцевальный зал.

Дядя Эш вернулся из Южной Америки, и вместе с тетей Зелл они уже вели подростков на танцы.

С удивлением отметив, что гости все продолжали подъезжать, я почувствовала надежду на успех во втором туре. Машины вдоль дороги стояли уже в три ряда, но беззубая девочка, помогавшая брату регулировать движение, ушла под навес. Я увидела, как она разговаривает с Гейл Уайтхед, указывая на импровизированную стоянку.

После гибели Дена у меня не было возможности поговорить по душам с Гейл, и, сказать по правде, я даже старалась ее избегать. Девушке хотелось узнать, почему полиция никак не может отыскать убийцу Майкла и Дена, а я не могла посвятить ее в версию о разборках наркоторговцев, поскольку Терри Уилсон попросил меня молчать.

С другой стороны, меня до сих пор не покидало ощущение чего-то неоконченного. Обычно, слушая, как дело об убийстве подробно разбирается в суде, я с удовлетворением понимаю, почему и как все произошло. Сейчас же до сих пор некоторые поступки Майкла оставались для меня загадкой, и мне не хотелось, чтобы Гейл своими вопросами подливала масла в огонь.

Ко мне подошел Стиви.

— Хорошая вечеринка, согласна? — сказал он. — Я уже готов к танцам. Ты не видела Гейл?

— Она вон там… — начала было я, но поняла, что Гейл там уже нет. — Ну, по крайней мере, она только что там была.

Стиви отправился искать ее, а я ощутила укол зависти, потому что меня сегодня искать так не стал бы никто. Вероятно, до окончания праздника я успею потанцевать с Джедом Уайтхедом, Терри Уилсоном, Дуайтом Брайантом, быть может, даже с Греем Тальботом, но ни один из них не заставит мое сердце биться чаще, как это делает со Стиви Гейл.

Гости стекались на звуки музыки, хотя тут и там собирались кучки, занятые оживленными политическими дискуссиями: в одних местах слышался громкий смех, в других собеседники что-то тихо говорили друг другу на ухо. Доходная часть бюджета сократилась настолько, что впервые за много лет пошли разговоры об увеличении налога на табачные изделия на три цента на пачку.

Боу Пул беседовал с вице-президентом демократической женской ассоциации.

Папа и Дуайт обсуждали рыбалку:

— …Этот окунь протащил меня через все озеро, пытаясь спрятаться в камыши…

На танцевальной площадке Рэйд выводил кадриль с Фитци, Уиллом и Эми. Уилл, судя по всему, наведывался к кегам с пивом чаще чем следовало. Стиви бродил, пытаясь отыскать в толпе Гейл.

Л.В. Прюитт, окружной коронер, подошел к краю танцевальной площадки и начал объявлять фигуры. Этот невысокий щуплый человек, обычно говоривший приглушенным траурным шепотом, обладал даром изобретать самые неожиданные рифмы. Сейчас его зычный голос перекрывал звуки музыки:

— Повернуть пару лицом к двери — кто перед кем, ты посмотри! Дамы налево идут до конца — парни построились возле крыльца!