Антон Леонтьев - Город ведьм

– Эй, ты поосторожнее с ним, – произнес Максим, а девушка, кидая журналиста на диван, спокойно ответила:

– С такими церемониться не следует, поверь мне. Эй ты, приходи в себя!

И она надавала Кудымову пощечин. Тот, дернувшись, медленно открыл глаза и сказал слабым голосом:

– Берите все, только меня не трогайте.

Он, видимо, принял их за банальных грабителей. Люба тряхнула его как следует и спросила:

– Куда делась человеческая кисть из холодильника?

Кудымов явно ожидал всего, но только не этого вопроса. Он испуганно подскочил на диване и уставился на девушку. А затем прошептал:

– Этого быть не может! Вы так на нее похожи…

И, переведя взор на Максима, с внезапной злостью заметил:

– А тебя, студент, я знаю. Думаете, вам разбойное нападение на меня в моей собственной квартире с рук сойдет?

Люба, ударив его по лицу, произнесла:

– Да, думаем. Я задала вопрос, так что изволь ответить на него.

Журналист попытался вырваться, но Люба снова его ударила. Максиму это не очень-то понравилось, но девица явно обладала навыками ведения допроса с пристрастием.

– Эй, что вы делаете! – заголосил Кудымов, а Люба схватила его за горло и процедила:

– Повторяю – куда делась человеческая кисть из твоего холодильника?

Кудымов захрипел, Максим неуверенно проговорил:

– Может, хватит…

Но Люба не обратила на его слова ни малейшего внимания. Наконец, до него донесся жалобный голосок журналиста:

– В открытый люк канализации на соседней улице швырнул.

Люба отпустила его и сказала:

– Ага. А теперь говори, откуда у тебя она взялась!

Кудымов, посмотрев на Максима, прошипел:

– Кто эта сумасшедшая бабенка? И вообще, у меня отличные связи в полиции, сам губернатор хвалил меня и…

Люба тряхнула его как следует, а потом ловким движением заломила Кудымову руку, да так, что тот застонал:

– Отпустите! Вы же мне кость сломаете! Отпустите немедленно!

– Я снова задала вопрос, и ты снова на него не ответил! – сказала девушка, и журналист заголосил:

– У Генки купил. Того самого, что санитаром в больнице работает.

Люба все еще не отпускала журналиста, и Максим крикнул:

– Оставь его! Он же сказал!

Наконец, Люба отпустила Кудымова и все тем же спокойным тоном произнесла:

– Какой Генка и в какой больнице?

Растирая руку, Кудымов ответил:

– Генка Ложкин, работает в областной больнице, что на проспекте Дружбы. Он ведь и поставлял студенческой секте человеческие конечности для фото и их ритуалов. Ну, я об этом узнал.

– И решили купить у него человеческую кисть? – спросил пораженный Максим, на что журналист ответил:

– Ну, я ведь знал, что Генка им ногу с разноцветными ногтями подогнал, а когда точно такую же нашли на пляже и стало ясно, что это дело рук маньяка, я обратился к Генке, чтобы… Чтобы он мне руку или еще какую часть этого трупа достал. И он достал!

– Но зачем? – в ужасе произнес молодой человек, а Люба усмехнулась:

– Что, студент, думаешь, что перед нами каннибал? Нет, перед нами субъект намного порочнее – кинутый муж и оставшийся у разбитого корыта журналюга!

Кудымов, все еще растирая руку, в запальчивости проговорил:

– Это все Верка, моя бывшая! Она у меня материалы украла, опубликовала, за свои выдала. И высоко взлетела, главредом «Городских вестей» сделалась в одночасье. Еще бы, она ведь с Филиным спала… Вот я и решил ей немного карты спутать и подбросить ногти жертвы, о которой она писала. Ну чтобы припугнуть!

– Так это вы ей их подсунули? – изумился Максим, и Люба подытожила:

– Вот именно, он!

Максим возмущенно заметил:

– А то, что этот ваш Генка Ложкин, не исключено, маньяк, вас не заботило? Потому что откуда у него части тела одной из жертв?

Кудымов осклабился:

– Какой такой маньяк? Банду четырех братьев вместе с их теткой поймали, никакого маньяка нет! Это официальная позиция властей.

– А откуда у этого Генки взялась кисть? – спросил Максим, а журналист ответил:

– Ну, не только кисть, но и вторая нога жертвы. Но я не спрашивал, меня это, знаете, как-то не особо занимало! Главное, что Верке отомстил! Так ей и надо, что она подохла! Это ей кара за то, что меня бросила и у меня славу украла.

Люба ударила его в лицо, и Кудымов, завывая, повалился на диван. На этот раз Максим был полностью солидарен с действиями девушки.

– Он не убийца, но все равно последняя мразь, к тому же наверняка со сдвигом, – сказала девушка. – Ты, Кудымов, будешь о нашем визите молчать. Иначе в следующий раз этот Генка будет продавать тебя на запчасти.

– А откуда у вас досье, принадлежащее Наде? – закричал Максим, а журналист гундосо ответил:

– Идите к черту! Девица его в маршрутке вчера забыла, я себе и взял. Там много интересного.

– Он врет, он наверняка в курсе, что произошло с Надей! – Максим никак не мог успокоиться.

– А что с ней? – с неподдельным изумлением осведомился Кудымов, даже на мгновение забыв о своем расквашенном носе.

– Идем! – сказала Люба. – Кстати, Кудымов, мы позаимствуем у тебя кое-какие документы. И настоятельно советую тебе уйти из журналистики – таланта у тебя нет ни на грош.

Беспрепятственно покинув квартиру журналиста и прихватив стопку документов, они спустились вниз. Максим, осторожно посмотрев на Любу, спросил:

– Ты ему веришь? И вообще, версия о том, что Надя забыла документы в маршрутке, какая-то малореальная.

Люба, шагая прочь от дома Кудымова, ответила:

– Не думаю, что он врет. И он, это точно, не маньяк. Однако он дал нам новую наводку. Сейчас я посещу этого Генку в областной больнице, а ты можешь чесать домой!

Максим решил, что не позволит Любе отправиться к этому самому Генке одной. Нет, не потому, что тот может оказаться маньяком и напасть на нее (постоять за себя девица была явно в состоянии), а потому, что не собирался беспрекословно выполнять ее приказания.

– Я пойду с тобой! – заявил он твердо, и Люба, бросив на него оценивающий взгляд, изрекла:

– А ты не такой уж нюня и тюфяк, каким порой кажешься. С тобой надо держать ухо востро, Петров.

Максим поморщился – он ужасно не любил, когда его называли на «ты» и по фамилии. Что за плебейская привычка!

– И с тобой тоже! – набравшись мужества, выпалил он. – Кто ты на самом деле?

Больше всего он опасался, что Любовь ударит его, так же как избила до этого Кудымова, однако ничего подобного не произошло. Они шли и шли, и девушка никак не реагировала на его вопрос. Максим уже решил, что она сделала вид, что не расслышала его, однако Любовь вдруг глухим голосом произнесла:

– Что же, думаю, тебе пора узнать правду.

От этих слов по телу Максима пробежали мурашки. Они спустились к набережной и оказались в той же тенистой аллее, где он всего несколько дней назад гулял и беседовал с Надей. И вот теперь Надя, не исключено, была мертва. А он как ни в чем не бывало фланировал здесь с этой таинственной и жестокой Любой.