Марина Серова - Звезды правду говорят

— Попробую помочь вам, Владимир Антонович, но для этого мне нужны данные на всех ваших сотрудников, а также все, чем вы располагаете касательно Голубева и его фирмы.

— Я все принес, — сказал Козаков, смущаясь, точно признавался в постыдном поступке, — так… захватил на всякий случай и, кстати, порылся в старых записных книжках и обнаружил дату рождения Валентины.

— Это замечательно, Владимир Антонович, я сейчас же приступлю к обработке данных.

— В моей фирме работает тридцать человек, включая уборщицу и четверых охранников, — произнес Козаков. — У меня в штате пятнадцать риэлторов, четверо юристов, два секретаря, два бухгалтера, водитель, менеджер по кадрам, он же мой заместитель и ваш покорный слуга. Текучки я не приветствую и поэтому, по примеру японцев, ввел у себя систему поощрения старых сотрудников. От выслуги лет у нас зависят величина зарплаты и другие блага. Замечу еще, что все сотрудники предварительно прошли тщательную проверку. Я считаю, что лучше семь раз отмерить, прежде чем отрезать.

— Неужели вы одинаково уверены во всех тридцати своих сотрудниках?

— Придирчивее всех я отбирал тех, которые стоят наверху и, соответственно, в курсе всего хода дел. Это главный бухгалтер, начальник юридического отдела, мой референт и, разумеется, мой заместитель. Именно эти люди могли бы нанести мне существенный вред.

В ходе пояснений Козакова Маргарита делала пометки в записной книжке.

— Таким образом, Владимир Антонович, — сказала она, — круг подозреваемых довольно узок — всего четверо.

— Самое ужасное, что во всех четверых я должен быть уверен, как в самом себе. Всех этих людей я знаю по многу лет. Я просто не представляю себе, как выйти из этой ужасной ситуации, просто не представляю.

— Попробуем резюмировать наш разговор, — сказала Маргарита, — вы считаете, что в неудачах, переживаемых вашей фирмой, прямо или косвенно виновен Алексей Голубев, вы полагаете также, что у него имеется информатор среди ваших сотрудников. Кроме того, вы подозреваете, что самоубийство вашей бывшей подруги тоже связано с Голубевым и он прислал вам анонимное письмо с целью окончательно сломить ваш дух.

— Вы правы, Маргарита Анатольевна, совершенно правы.

— От меня требуется, чтобы я проверила Голубева на предмет его причастности к происходящему и попробовала обнаружить предателя из числа четырех сотрудников «Респекта».

— Совершенно верно, Маргарита Анатольевна, но можно проверить и остальных работников, на всякий случай. Хотя у них в принципе не было даже возможности добыть интересующие Голубева данные.

— У вас хорошо отлажена система внутренней безопасности, — ввернула я.

— Мое кредо — доверяй, но проверяй. Возможно, я кажусь вам чрезмерно осмотрительным, но, уверяю вас, только это качество помогало мне оставаться на плаву и процветать столько лет.

С тем Козаков и откланялся, сказав, что заглянет вечером.

— И все-таки он опять не все договаривает, — с легкой досадой заметила Маргарита.

— Скажи спасибо, что он при своей патологической недоверчивости вообще нам открылся.

— А в чем он, собственно, открылся? Козаков не сказал совершенно ничего конкретного. Он очень осторожен.

— Главное, что он все-таки решился воспользоваться твоими услугами, а уж дальше ты ему вправишь мозги, — убежденно сказала я.

Я не могла следить за работой Маргариты, так как мне нужно было спешить по своим собственным делам. Я освободилась лишь поздним вечером и, придя домой, обнаружила, что Козаков уже сидит у нас в гостиной. Судя по всему, он только что пришел и я ничего не упустила.

— Вы нашли что-нибудь? — спросил Владимир Антонович у Маргариты.

Но та не торопилась с ответом. Сидя за письменным столом у монитора, она грозно взглянула на Козакова и ответила вопросом на вопрос:

— Почему вы не сказали мне, что Савельева была в близких отношениях с Голубевым?

— Как вы это узнали?

— Я могла бы вам это объяснить, но мне не хочется терять время. Послушайте, Владимир Антонович, или вы мне будете говорить все, или у нас с вами ничего не получится. Савельева была женой Голубева, не так ли?

— Мистика! — потрясенно выдохнул Козаков. — Неужели вы могли узнать это по вашим картам?

— Вижу, что все мои пространные объяснения не пошли впрок. Да, я выяснила это путем сравнения карт Голубева и Савельевой. Разумеется, все более чем приблизительно — не хватало данных. Но и без подробных фактов ясно, что Савельева была тесно связана с Голубевым, настолько тесно, что она могла быть либо его близкой родственницей, либо женой. Итак, Владимир Антонович, Голубев был женат на Валентине Савельевой, не так ли?

Я сама смотрела на Маргариту, как на волшебницу, хотя мне давно пора было привыкнуть к ее «штучкам». Что же касается Козакова, то он пребывал в совершеннейшей растерянности.

— Да, они были женаты. Но об этом не знает никто, даже Лидия.

— Тогда тем более вам должно быть ясно, что я не могла узнать об этом никаким другим образом, кроме сравнения карт. Но вы понимаете, что усложняете мою и без того непростую работу?

Козаков смиренно попросил прощения. Он все еще не мог прийти в себя.

— Вы расскажете мне об этом? — спросила Маргарита.

— Да, конечно, я вам расскажу. Алексей и Валентина действительно были женаты, если только такую жизнь, как у них, можно назвать супружеством. Алексей не любил Валю и не скрывал своей холодности, она очень страдала от этого. Когда мы познакомились, я сразу проникся жалостью к этой женщине. Но я понимал и Алексея. Валентина, как бы это сказать, всегда была слишком чувствительной. Ее сентиментальность раздражала. Однако я понял это слишком поздно, когда у нас с ней уже завязалась интрижка. Заметив мое сочувственное отношение к себе, Валентина стала льнуть ко мне. Я поддался, но очень скоро пожалел об этом. Эти слезы, постоянные витания в облаках, непонятные восторги, трагедии, высосанные из пальца… Признаюсь, мне стало тяжело выносить Валентину. И я не удивился, когда они с Алексеем расстались. Я бы от такой жены сбежал уже на следующий день.

— Так вот почему Голубев стал вашим врагом? — вырвалось у меня.

— Ну что вы, Лилия, — Козаков посмотрел на меня с видом оскорбленного достоинства. — Я с самого начала знал, что он совершенно равнодушен к жене. Да что там говорить, он мог не появляться дома целыми неделями. Так что никакой вины перед ним я не чувствовал. К тому же я совершенно уверен, что Валентина ни за что на свете не призналась бы мужу в своей измене.

— Она так боялась его? — спросила Маргарита.

— Да нет, дело совсем не в этом. Просто Валентина изначально приняла на себя роль оскорбленной невинности. Из самого обыкновенного тщеславия она не захотела бы выйти из этой роли, которой, можно сказать, наслаждалась.